Руководство парка регулярно проводило среди сотрудников инструктаж, особо заостряя внимание на соблюдении техники безопасности. Проводник не имел права игнорировать данные электронного помощника. В попытках воссоздать атмосферу настоящей Зоны инженеры технической службы «Чернобыль Лэнда» установили сотни смертельно опасных искусственных аномалий, обнаружить которые можно было только с помощью мини-компа.

Проводники из числа бывших сталкеров еще долго пользовались железками или мелким гравием. Со временем даже самые упертые осознали бесполезность этого занятия. Балабол был последним из тех, кто отказался от проверенного способа определения опасности, но продолжал носить с собой гайки и болты – на удачу. Он перестал таскать лишний вес чуть больше месяца назад, и, как оказалось, зря.

Размышления сталкера прервал недовольный голос Лани:

– Обязательно надо было рядом с болотом остановиться, да? Как будто другого места для твоей медитации не нашлось. Тут вонь такая стоит, дышать нечем.

Балабол повернулся. Лань встретила его во всеоружии: губы – бледная полоска, глаза – узкие щелочки, локти в стороны, кулачки на талии и ножкой так нетерпеливо по земле «тук-тук-тук».

В двух шагах позади спутницы лениво поигрывал ножом Потапыч. В отличие от компаньонки он не выказывал ни малейшего беспокойства. Похоже, его все устраивало в текущей ситуации.

«Ишь, фифа какая, ща я тебе покажу, как мне концерты закатывать», – раздраженно подумал Дмитрий, резко выставил перед собой руку и постучал кончиком пальца по экрану ПДА.

– Видишь здесь что-нибудь?

– Нет.

Потапыч подошел ближе и вытянул шею, выглядывая из-за плеча Лани.

– Я тоже ничего не вижу, – сказал он.

– И не увидите: аккумулятор разрядился. Будь с ПДА все в порядке, вы бы услышали характерное потрескивание и заметили бы на экране зеленоватое пятно, потому что вон там, – Балабол согнул правую руку в локте и показал большим пальцем за спину, – аномалия.

Женщина поняла, что сболтнула лишнего, опустила руки и перестала стучать ножкой, но проводника было уже не остановить.

– Не, ты, конечно, можешь идти напролом, но тогда не обижайся, если твои кишки намотает на ветки во-о-н тех кустов. Ты этого хочешь?

Лань помотала головой. Глаза из узких щелочек превратились в серые глубокие омуты. Балабол почувствовал, как тонет в этих бездонных колодцах, отвел взгляд в сторону и продолжил, понизив голос:

– Вот разрядим аномалию, тогда и пойдем, точнее, побежим, пока она сил набирается.

Он посмотрел по сторонам в поисках подходящих по размеру камней, но так ничего и не нашел.

«Раз нет возможности разрядить ловушку, значит, надо как-то ее обозначить».

Балабол ухватился за пришедшую на ум идею. Решил было наломать веток и бросить в аномалию, но передумал. Уж больно не хотелось приближаться к болоту. Пахло и в самом деле нехорошо, как будто в трясине гнили туши мутантов. Будь у него с собой противогаз, он так бы и поступил, но пришлось искать другой способ.

– Повторяйте за мной. – Балабол наклонился, обеими руками вырвал с корнем траву и выпрямился.

Лань с Потапычем переглянулись. В ее взгляде читалось недоумение, она как будто спрашивала напарника: «Что он творит?» Потапыч пожал плечами, но сделал, как велел проводник. Брюнетка замешкалась на секунду, но последовала примеру мужчин.

– А теперь кидайте это добро в аномалию, рвите еще и снова бросайте.

Балабол швырнул траву перед собой, наклонился, вырвал новую порцию «маркеров» и отправил вслед за первой. В танцующем над «юлой» воздушном вихре закружились отдельные травинки и торчащие из комков черной земли зеленые стебли.

«Туристы» поняли задумку. Вскоре зона действия аномалии была видна невооруженным глазом.

Размеры гравитационной ловушки поражали воображение. Одним краем деструктив чуть ли не соприкасался с холмом. Расстояние от помеченного травой воздушного вихря до практически отвесного склона не превышало десяти сантиметров. Растущие на вершине холма сосны шумели пышными кронами на ветру, скрипели янтарного цвета стволами, словно предупреждая путников о притаившейся внизу опасности.

Колючие кусты на берегу болота от другого крыла ловушки отделяла настолько узкая полоска земли, что пройти по ней, не потревожив аномалию, можно было только боком.

Балабол повернулся к попутчикам.

– Я первый, а вы потом по одному и только после моего сигнала. Вопросы есть?

«Пассажиры» как будто воды в рот набрали. Они во все глаза смотрели на кружащую в воздухе траву. Наверное, думали, как преодолеть препятствие и не сыграть при этом в ящик.

– Ну, раз вопросов нет, тогда решайте, кто за кем. Я пошел.

Дмитрий шагнул к воздушному вихрю, чувствуя одновременно прилив адреналина и необычайный заряд бодрости, как будто аномалия делилась с ним сконцентрированной внутри нее энергией. Повернулся спиной к ощетинившимся шипами кустам и боком, словно краб, медленно зашагал по безопасной тропе.

Длинные травинки, обрывки стеблей, комки почвы с торчащими из них белыми и тонкими, как волоски, корешками плавно кружили перед ним. Он чувствовал, как прохладный воздух скользит по влажным от пота щекам, и ему казалось, что это не легкий ветерок обдувает кожу, а смерть дышит ему в лицо.

На середине тропы Балабол оказался в считаных миллиметрах от той незримой черты, за которой наступала фатальная необратимость. Аномалия как будто почувствовала присутствие потенциальной жертвы. «Маркеры» заметно ускорились. Увесистый комок земли скользнул по щеке смельчака, саданул по носу и рассыпался на десятки мелких комочков. Удар был такой силы, что на глазах Дмитрия выступили слезы. Он инстинктивно дернулся. Аномалия отреагировала на его движение в свойственной ей манере.

Лань испуганно вскрикнула, когда воздух над деструктивом сгустился настолько, что стали видны спиральные крылья вихря. Она прижала пальцы левой руки к губам и с замиранием сердца следила за проводником. Тот застыл в напряженном ожидании и, казалось, намертво прирос спиной к колючим веткам кустарника.

Все это время Потапыч внешне оставался спокоен. Он сохранил невозмутимое выражение лица, но интенсивно бьющаяся на лбу жилка и расширенные зрачки с головой выдавали его волнение. Час назад он солгал, сказав, что ничего не помнит. Когда Балабол побледнел, его тоже накрыло волной воспоминаний. Отрывочные фрагменты боя на затерянной в снегах базе пронеслись перед его внутренним взором, но это было чем-то вроде дополнительного бонуса. В тот миг он вспомнил главное: они отправились туда следом за Балаболом, потому что не могли позволить ему потеряться из виду. Им дали задание сопровождать его везде, куда бы он ни направился, и доставить живым нанимателю. Лань, вероятно, вспомнила об этом раньше него. Ее слова о Болотном Лекаре – лучшее тому подтверждение. Они почти выполнили заказ, но теперь рисковали остаться без вознаграждения из-за паршивой аномалии.

Сквозь заволакивающую глаза мутную пелену Балабол смотрел на кружащий в воздухе растительный мусор. То ли от этого беспрестанного мельтешения, то ли от присутствия близкой опасности, то ли по иной непостижимой разумом причине в голове сталкера как будто включился кинопроектор. В памяти пестрой лентой замелькали события недавнего прошлого. С пугающей отчетливостью разрозненные фрагменты стремительно складывались в общую картину. Он вспомнил, что заставило его отправиться в арктическую пустыню, и поймал себя на мысли, что легко может оборвать грядущие мучения. Достаточно было сделать маленький шаг вперед – и с пожирающей его изнутри болезнью будет покончено.

Под натиском здравых рассуждений желание свести счеты с жизнью растаяло, как утренний туман под первыми лучами солнца. Разве он трус, чтобы искать спасение в смерти? Благодаря их вмешательству Зона вернулась, а значит, у него появился шанс выздороветь. Главное, найти нужный артефакт, а лучше два, и верить, что это поможет. Вот если из его затеи ничего не выйдет, тогда он подумает о прыжке в аномалию, а пока стоит заняться насущными делами.