— Он оставил тебе всё состояние. — вдруг сказал киллер, смотря куда-то вдаль.

Я повернул к нему голову, удивлённо приоткрыв рот.

— В смысле?

Глаза Себастьяна, тёмные и блестящие, обратились ко мне.

— Он давно ещё составил что-то типа завещания. Но это скорее просто указания. — пояснил киллер. — В случае его смерти всё управление должно перейти к тебе. Всё его наследие, материальное и идейное.

Я перевёл растерянный взгляд на крышу соседнего дома. Вот так новость. Я даже не знаю, что думать.

— Он хотел, чтобы ты продолжил. — добавил Моран.

— Разумеется. — сразу кивнул я. — Это было и так понятно. — я шмыгнул носом. — Но я думал, что мы продолжим… вместе.

Мой взгляд рухнул вместе с головой. Тяжело принимать, что всё кончено. Я больше никогда его не увижу. Даже то, что он намеренно избегал контакта со мной было ещё терпимо. Но смерть… с ней ничего нельзя поделать.

— Я передам тебе все бумаги. Прочитай и может…

— Как давно он это решил? — перебил я Себастьяна.

Моран долго соображал о чём я, глядя прямо мне в глаза.

— Что отдаст тебе всё? — уточнил он.

Я пожал плечами.

— И это и… свою смерть.

Моран вдруг отвернулся от меня, слегка ударив носком обуви бетонный край.

— Я не знаю когда он написал этот свой указ. Но в день, когда он ушёл решать свою последнюю проблему с Шерлоком Холмсом, он не собирался кончать с собой.

— Что? — я обошёл сгорбившуюся фигуру киллера, чтобы взглянуть ему в глаза. — Не собирался? Тогда что…

— Я не знаю, Эдвард. — слегка повысив голос, отрезал Моран. Судя по его поведению и тону, он не был равнодушен к случившемуся. — Он сказал мне ждать на крыше соседнего здания с винтовкой наготове. Он поручил трём другим киллерам держать на мушке домовладелицу квартиры, которую снимал Шерлок, Джона Ватсона и Грега Лестрейда, и если Шерлок не спрыгнет с крыши, пристрелить всех.

Мои глаза забегали по неровной поверхности крыши. Здесь требовался трезвый ум, дабы соединить пазлы. Поэтому у меня этот процесс занял какое-то время.

— Но… — мне вдруг стало физически нехорошо. — Он ведь не спрыгнул, так?

Себастьян стоял, засунув руки в карманы джинсов, и снова гулял взглядом по миру впереди.

— Он уже стоял на краю. — стал рассказывать киллер, заставляя меня напрячь свой слух и воображение. — Но потом вдруг передумал, и они продолжили разговор. Мне было слышно каждое слово, потому что меня с Джимом соединял наушник и микрофон. Я сразу почувствовал нутром, что план съехал с рельс. Мне оставалось лишь наблюдать за ними. — полковник сделал паузу, во время которой я тоже перевёл дух. — Они пожали руки. Это показалось мне странным. А потом… — киллер втянул воздух и долго держал его внутри себя. — Джим дал новое условие. Сказал, что пока он жив, жить будут и друзья Шерлока. Это была команда всем киллерам. Я за секунду понял, что это конец. А затем Джим вынул пистолет и, даже глазом не моргнув, выстрелил себе в рот.

Я осел на край, вцепившись в свой живот. Тот неприятно скрутило.

— Я ничего не мог сделать. — голос Себастьяна звучал механически. — Джим быстро нашёл новое решение, как заставить Холмса либо умереть, либо страдать. Гениально. — голос полковника слегка потеплел. — Я думал, что ты знал, что так будет.

— Я чувствовал. — поправил полковника я. — Но это не значит, что я был готов.

Моран вздохнул.

— Как бы то ни было, всё кончено. — поставил точку он, закуривая сигарету.

Ага, только вот не для Шерлока. Получается, Джим умер зря. Это не давало мне покоя.

— А Шерлок в итоге спрыгнул? — осторожно спросил я.

— Ты видел недавние газеты?

Он не знает, что детектив жив. Я прикусил губу, решая внутренний конфликт. Сказать Себастьяну правду — поставить под угрозу план Майкрофта. Оставить всё в секрете — мучиться от жажды мести и возмещения. Чертовски сложный выбор. Впрочем, как и все в моей жизни.

Если Шерлок сыграл свою смерть, то он воспользуется этим по полной. Пока враги думают, что он мёртв, он может много чего предпринять. Но главное — ему нельзя показываться на улицах Лондона. Зная Майкрофта, я могу предположить, что братца тот отправит куда-нибудь заграницу. А чем теперь будет заниматься Себастьян?

Я посмотрел на киллера, на его мощное тело и безупречный прицел глаз. И у меня родилась идея.

Я поднялся на ноги и убрал руки за спину.

— Есть работа, полковник. — сказал я ровным голосом, мой рот растянулся в хищной улыбке. — Выполнишь одну — дам больше.

Мои слова привлекли всё внимание Себастьяна. Он тоже заулыбался, а затем покачал головой и вздохнул.

— Я киллер. Не забыл? У меня очень узкая специальность, подразумевающая кое-какое дельце. — сказал Моран, выкинув бычок.

Я продолжал улыбаться, снова греясь под редкими лучами тепла.

— Я знаю, что нравлюсь тебе. Так что я рассчитываю, что ты согласишься составить мне компанию в будущем. — я замечаю, как уголки губ полковника всё сильнее растягиваются против его воли. — Я, конечно, не Джим, но хоть что-то. И я уж точно не дам тебе заскучать.

Моран прокашлялся и запрокинул голову, глядя на звёзды. Из его рта всё ещё шёл сигаретный дымок.

— Как я могу отказать самому Эдварду Мориарти? — ухмыльнулся он. — Единственному и неповторимому.

Я победно оскалился, довольный заключённой сделкой. Однако, весь мой азарт растёкся. Единственному и неповторимомуу. Единственному. Одному.

— Да уж, — с новой грустью вздохнул я. — Единственному, так это точно.

Моран одарил меня сочувствующим взглядом.

— Но это не конец. — его голос тоже лишился ехидства. — Ты всё ещё Мориарти.

Меня это огорчало, но и с той же силой вдохновляло.

Дальше наши с Себастьяном поминки вылились в затяжное бессовестное пьянство. Мы несколько дней почти не вылезали из моих апартаментов, залечивая душевные раны спиртным. Как мне признался полковник, он в каком-то роде тоже обижался на Джима, потому что тот тоже в каком-то роде бросил его.

— Но, возможно, — выставив указательный палец вперёд, произнёс киллер. — он и это продумал. Знал, что я в скором времени отыщу тебя и стану агитировать за продолжение его дела.

— А ты агитируешь? — едва соображая, спросил я.

Моран активно запротестовал головой.

— Не-а. — он откинулся на спинку дивана, смачно рыгнув. — Пока я просто с тобой бухаю.

Я узнал всё, что хотел узнать: о последних месяцах Джима, последних его делах. Из этих наших бесед я узнал кое-что, что разъяснило мне причину странного поведения Майкрофта, начиная с последнего Рождества. Себастьян поведал мне, что Джим наносил визит на какой-то секретный правительственный объект, где встречался с Холмсом-старшим аккурат 24 декабря. Я помню, что я ощутил какой-то странно знакомый осадок на политике, но так и не понял, что это было. Ну, конечно, Майкрофт утаил это от меня. А ещё он на протяжении месяца, начиная с середины марта, таил от меня моего дядю, похищенного спецслужбой. Моран рассказал, как пытался вызвалить его, но Джим умудрился связаться с ним и дал приказ отступить. Он знал, что в конце-концов его отпустят. А ещё ему было в радость кормиться сведениями о Шерлоке, которые ему сливали. Короче говоря, получается, что я пропустил всё и сразу, пока был в депрессивном коконе. Класс.

Не знаю, что длилось дольше: мои внезапные приступы плача или затишье перед ними. Общество Себастьяна стало таким нужным бальзамом для души. Мы могли говорить и о военном деле, и о преступном, и о Джиме. О последнем, конечно, чаще всего. Но с Мораном переживать этот кризис было легче.

В какую-то из ночей я затащил его в свою постель. Он не стал возражать или отнекиваться. Он отымел меня так, как я его попросил: сзади, жёстко и быстро. Мои чувства на этот счёт предсказуемы: без всяких сомнений я поддался ностальгии.

Короче, мы избавлялись от стресса по всякому: ели фастфуд (нам пришлось очень долго взвешивать «за» и «против», ведь мы оба были жертвами кадетской установки), пили (даже понадобилось одолжить пару бутылочек из бара на первом этаже), играли в мою приставку (наконец-то она пригодилась), трахались. Последнему греху мы предавались удивительно часто и с не менее удивительным рвением. Я то понятно любитель этого дела, но от Себастьяна я такого энтузиазма не ожидал. Может потому что большую часть времени мы были в дрова, а может потому что он тоже дал себе волю.