Я указал пальцем на Бриттней и многозначительно улыбнулся. Та мне кивнула. О! Это всё-таки была она. Майкрофт об этом не узнает, только если я не расскажу.

Мы продолжали молчать. Я начал подумывать о том, чтобы уйти.

— Я хочу, чтобы ты доверился мне. — вдруг выдала Императрица.

Я усмехнулся. А я хочу, чтобы дядя не был тем, кто он есть. Но не всё реально.

— Ваше прошлое не даёт мне это сделать. — пожал плечами я, показывая, что мне по большему счёту плевать.

Холодок блеснул. В её глазах.

— Это лицемерие, тебе не кажется? — спросила с вызовом она. — Ты бы не хотел, чтобы тебя судили по прошлым поступкам.

— Мне скорее не удобно, когда меня воспринимают как преступника. — сказал я, поправляя её слова. — Потому что так сложнее добиться желаемого. К тебе изначально плохо относятся. Приходится сначала завоёвывать доверие.

— Значит, ты меня понимаешь. — сделала вывод Императрица.

Я пожал плечами. Я не доверял ей, потому что не знал, что конкретно она делала. Раз она сейчас занимается исполнением убийств или заказами на убийства, то, верно то, что её прошлое ещё хуже.

— А я понимаю тебя. — вдруг добавила женщина.

Мои глаза метнулись к её лицу, а тело инстинктивно напряглось.

— Вы не понимаете. — покачал головой я. — Никто не понимает. Все лишь анализируют, читают, словно книгу, но не понимают содержания. Потому что никто не захочет поставить себя в моё положение. Это не завидное место.

Я сглотнул, опуская глаза на дневник.

— Никто не захочет быть обманутым. Никто не захочет, чтобы его сердце разбили.

— Но лучше разбитое сердце, чем вообще без него. Так?

Я пожал плечами.

— И то и то сделает меня монстром. — тихо сказал я, принимая эту истину. — Я это чувствую.

Подуло сладковатым запахом. Словно яблоки в карамели на Хэллоуин. Это духи? Какая-нибудь пахучая свеча? Или же дуновение ветра с другой земли?

— Карты говорят, что твоё сердце пока под защитой.

Я посмотрел на стол, на котором уже распластался новый набор карточек.

— Ой, хватит. — скривил губы я. — Я этому не поверю, сколько не старайтесь.

Я уже стал отводить свой взгляд, дабы избавить голову от раздражителя, но тут заметил, как Императрица кладёт поверх новую карту. «Рыцарь кубков». Мои глаза застывают на всаднике.

— Ты знаешь, кто это. — в голосе Бриттней послышалась улыбка.

— Нет. — солгал я и всё-таки оторвал взгляд, отворачиваясь.

Гобелен слева от меня изображал все фазы луны.

— Кто-то старший, занимающий высокую должность, человек принципиальный и умный.

Я распахнул глаза и вцепился в подлокотники. Императрица водила рукой над картой.

— Я знаю, кто это. — её улыбка не несла никакого злого умысла, но я был готов броситься в атаку. — Но велика вероятность, что ты не получишь то, чего хочешь. — она вытащила ещё пару незнакомых мне карт.

— Хватит. — с нажимом сказал я, поддаваясь вперёд.

— Я пытаюсь помочь тебе, Эдвард. — говорит женщина. — Ты очень нуждаешься в помощи.

Я поднялся на ноги. Меня выбесил этот бред.

— Я справлюсь сам.

Это прозвучало самоуверенно. Я узнал тон из своего прошлого. Жаркие заявления, уверенность, граничащая с безумным желанием доказать правоту.

Я собирался уйти, и я уже развернулся к выходу.

— Постой. — сказала Бриттней.

Я всё-таки остановился. Сейчас она скажет что-то важное, ведь под угрозой наш разговор.

— Мы на одной стороне. — стол опустел от карт, на нём стояли лишь чашки и чайник. — И я не враг тебе. Знаешь, что значит моё имя? — я выгнул бровь. О, везде эти значения. — Уэйт значит страж. А Бриттней — это от названия нашей страны. Я — хранитель острова. Страж спокойствия и гармонии страны.

— Вы были ужасной в прошлом. — выдал я. — С чего это Вы решили исправиться и стать слугой народа?

— Люди меняются. — простой ответ. — И, так же как и ты, я поняла, что моё призвание — борьба за законность и правосудие. Ты думаешь, что я убийца. Я этого не отрицаю. — грудь Императрицы вздымалась размеренно, значит, это тема не была для её мозолью. — Но позволь сказать довольно избитую, но верную фразу: нас определяет не прошлое, а то как мы поступаем в настоящем.

Я отвёл глаза. Сложно, но я признаю, что она права. Я же этого и добивался. И сейчас добиваюсь. Хочу показать, что нашёл свой путь. И что он не плохой.

— У нас одна цель. Ты мальчик, ищущий любви и признания другого мужчины, чтобы заделать дыру, которую не заполнил после себя твой отец.

Зачем? Ну зачем она снова лезет в мою душу?

— Ты мальчик, который был близок к тому, чтобы продать себя Дьяволу ради этого. Но сейчас ты готов сам стать мужчиной, который обрёл свою цель. Ты хочешь избавить мир от лицемеров и предателей не по личным причинам. Внутри тебя не только монстр. — в руках женщины появилась карта с мужчиной, сидящим на меж двух колон и держащим в одной руке поднятый меч, а в другой весы; «Справедливость» — гласила надпись. Но карта была перевёрнута. — Нужно лишь обратить все твои плохие качества. Нужно лишь всё перевернуть. — теперь карта была в прямом положении.

Я сжал в руке дневник. Черноволосая девушка наблюдала за мной с интересом, а охранники с настороженностью.

— Я пытался разобраться с себе долгое время. — признался я, смотря себе под ноги. — А вы просто взяли и выдали правду, будто она очевидна. Будто она всегда была на поверхности. — я снова начал вскипать. — И теперь у меня есть дневник мамы и Вы. Почему так легко? Почему только сейчас?

Императрица похлопала глазами.

— Я читаю с карт. Вот и всё. — сказала мне она. — Это не просто и не быстро.

— Я всё равно Вам не верю. — покачал головой я.

— Всё потому, что первый человек, которому ты доверился впервые после своей матери, манипулировал тобой. И, естественно, ты не хочешь повторения.

Она не права. На самом деле первым, кому я доверился, был Майкрофт. И я понял это совсем недавно.

— И я понимаю, почему ты поддался. — я снова почуял запах яблок. — Обещанная любовь, защита и, главное, бесконечная игра без последствий. Всё это устраивало как твоего монстра, так и твою жажду любви. И ты всё ещё жаждешь той игры, но не знаешь, как поступить, ведь ты не хочешь быть похожим на своего дядю в той же степени, в которой хочешь.

— Заткнись! — крик срывается с моих губ, я подступаю к столу. — Замолчи. — охранники достали пистолеты и нацелили на меня. — Мне надоело, что все постоянно лезут в мою душу и тыкают меня в правду, словно в дерьмо. — процедил я, посылая искры ярости в женщину. — Но это моя правда, какой бы она не была. И я не позволю никому больше совать в неё нос! Если попытаешься сделать это снова, — я выставил указательный палец. — то я вытащу на свет твою правду и явлю её всему миру, чтобы всё, что ты строила, рухнуло. — я еле разжал кулак. — Чао.

Я вышиб плечом дверь и чуть не налетел на притаившуюся поддержку.

— Уходим. — сказал я и яростно зашагал к выходу.

Гадко, гадко, гадко. Почему все всё знают? Почему ни один мой секрет не может быть секретом? Почему я постоянно оказываюсь прежде всего племянником психопата?

Я шёл напролом, задевая людей и не принося извинений. Вдруг передо мной возник Джим, и я опешил на миг. Ненастоящий Джим. Просто мой призрак. Я развеял его, пройдя сквозь.

Я выпрыгнул на улицу, кипя от злости, но замер, широко распахнув глаза. На меня обрушился поток воды. Шёл дождь. Стеной. Моё тело тут же намокло, и от него пошёл пар. Я несколько секунд не двигался, всё внутри замерло. Но потом зашагал к машине, наступая в лужи.

Майкрофт пару раз звал меня, но я молчал. Сказал водителю отвезти меня назад. Дневник покоился у меня на коленях, и я намеривался прочесть его сегодня же. Но в одиночестве. Первым.

Об этом я сообщил политику и отправился в свою комнату сразу, как приехал. Содрал с себя мокрую рубашку, брюки, выбил таки наушник из уха, выкинул микрофон и забрался в постель, завернувшись в одеяло. Меня начало трясти. Странный мандраж.