– Эй, ты в порядке? – я отодвинул от плеча её голову и посмотрел прямо в глаза.

Вид у неё был удручающий – нос белый, щёки красные, глаза опухли от слёз и, главное – зрачки уменьшились настолько, будто её нервная система хочет перекрыть зрительный канал.

– Понял, идти сейчас в школу – не лучшая идея. Дома кто-нибудь есть?

Мотает головой – нет. Неожиданно вспомнилось, что психолог говорил что-то про друзей.

– А родственники и друзья? У тебя есть к кому сейчас пойти?

Снова мотает головой – в отчаянии. [Что ж, придётся это сказать].

– Хочешь, я сегодня побуду твоим другом? – маленькая искорка в глазах! – Самым близким другом?

Пожимает плечами. Сильно дрожит. Продолжает согревать мою шею горячим дыханием.

– Пойдём, я провожу тебя до дома – тебе понадобится горячая ванна и кофе. Не возражаешь, если я побуду с тобой?

Мы поднялись в её квартиру и прямо в прихожей, как только закрылась дверь – она приблизилась своими губами к моим, закрыла глаза и поцеловала. Это было странно – шершавые от мороза губы ничего не чувствовали, мы шмыгали по очереди – она смахивала сопли варежкой и снова прикасалась губами. Потом она сняла пуховик, и я окинул оценивающим взглядом её фигуру – ничего особенного, ноги как ноги, талия вроде есть, сиськи даже имеются какие-никакие. Пошатываясь от слабости, она прошла на кухню, выпила стакан воды и ушла в ванную. Из крана побежала вода. Я подошёл к окну и увидел свою надпись: «Прости, Юлия». Буквы имени наполовину скрывались за парапетом. [Мой косяк. Неправильно рассчитал проекцию. Пофиг, это не так страшно, как смысл надписи. Это каким же нужно быть мудаком, чтобы забомбить стену в честь расставания. Чтобы она каждый день на неё смотрела и мучилась от предательства? Санёк-Санёк, ну ты и говнюк]. Вода в ванной забурлила – Юля что-то делала. Я потрогал батарею, вспомнил про ноги, лёг на пол и приложил к горячей поверхности свои ступни. От тепла в ногах стало щекотно. Я разглядывал светильник на потолке. Шум воды в ванной указывал на то, что Юля не бездействовала. Я чувствовал, что эмоционально выдохся. Хотелось спать – ведь я лёг в 2 а уже в 5 утра вышел из дома. Только бы не заснуть… В светильнике все три лампы разной формы…

Я проснулся от тишины [Как долго я был в отключке?], и сразу же бросился к ванной – за дверью ни звука. Я стал стучаться:

– Юля, с тобой всё нормально? – мой крик остался без ответа.

Дверь оказалась незапертой и я с дурным предчувствием зашёл внутрь.

Юлия лежала без движения в облаке пены – были видны лишь острые плечи и склонённая на бок голова со слипшимися локонами каре.

– Юля?

Я стал разбивать пену в поисках крови – но вода была зелёной. Я ещё раз смахнул пену и увидел прижатые вместе розовые коленки. Ещё чуть меньше пены и показалось бедро, разрезанное преломлением воды. Это была предельно сексуальная сцена. На грани смерти всё на пределе – и эротика не исключение.

Я похлопал Юлю по щеке и она очнулась.

– Прости, ты меня напугала.

Она попыталась спрятать под водой плечи, но в лицо полезла пена и на носу повисли хлопья.

– Я вырубилась… Извини, я не спала всю ночь, – она смахнула пену с носа. – Как здорово что ты здесь.

– Сделать тебе кофе?

– Да! Я сейчас выйду.

Я вернулся на кухню и глазами нашёл кофемашину [Спасибо, Боженька, что облегчаешь мне жизнь]. Капучино полилось в две чашки. Я заглянул в духовой шкаф [Хорошо что электрический]. Чашки уже были наполнены и остывали. Наконец, на кухне появилась Юля в халатике. Она подошла ко мне и захотела обнимашек. Подняла глаза и попросила, чтобы я её поцеловал. Теперь губы всё чувствовали. Язычки случайно встретились и в испуге отстранились. Мои дополнительные резервы крови направились вниз туловища, перестав питать мозг [Если я сейчас не выпью кофе – я вырублюсь]. Юлька посмотрела на меня виноватыми глазами:

– Как тебя зовут, Ангел-хранитель?

– Миша.

– Миша, ты простишь меня? Я… я очень устала…

– Конечно. Ложись спать.

Она взяла меня за руку и повела в свою комнату. Не расстилая кровать, она упала на неё без сил.

– Приляг пожалуйста рядом.

Я последовал за просьбой и лёг рядом с ней – она лежала ко мне спиной [Овладеть ею в таком состоянии ещё зашкварнее, чем пьяной]. На кухне остывало кофе [А если я её просто обниму?]. Она сама нащупала мою руку и положила на себя. Я обнял её увереннее и случайно попал под халат – рука легла на бюстгальтер.

– Сожми, пожалуйста мою грудь. Просто сожми.

Я послушался. Наверное, так же делал Санёк.

Мы проснулись, когда на улице уже стемнело. Она меня растормошила:

– Миша, проснись. Скоро придёт мама.

Между нами уже ничего не было. Мы были вновь чужими людьми. Я выпил холодный кофе и быстро оделся [Что, чёрт подери, это было? Как всё будет дальше?]. Я открыл дверь и взглянул на Юлю, в надежде на подсказку. Она некоторое время смущалась, потом произнесла:

– Ты не мог бы… завтра утром меня проводить до школы?

– Я буду ждать тебя внизу. Пока.

По пути домой, я всё думал о произошедшем [Это что получается – мы стали парой? Или это просто функции Ангела?]. Потом в голову влез Санёк. Как же я теперь буду общаться с лучшим другом? [Да, он говнюк, но это не открытие]. И что же теперь – ссориться с ним из-за какой-то бабы? [Стой… Но ведь ссоры не будет, наоборот – всё встанет на свои места]. [Да, некоторое время им будет стрёмно видеть друг друга]. [А мне? Каково будет мне, зная, что он её «пёхал»?]. Я вспомнил шероховатую поверхность бюстгальтера и представил, как рука Санька чувствовала тоже самое. А потом я вспомнил про самого главного человека моей жизни, того, кто виновен в разочаровании этой жизнью – о Белле… О настоящей любви. Невзаимной. Юлия и Белла… [Господи, на кого я променял Беллу?]… [Что же мне делать? Ведь я не могу так просто уйти от Юлии – чего доброго, она наложит на себя руки – и как я буду с этим жить?]. [А может и не буду жить]. Тут я поймал себя на мысли, что буду. Хочется узнать, что будет дальше. Хочется вновь поцеловать Юльку. [Какое странное чувство – безнадёжно любить Беллу, а ходить с Юлькой. Да-а-а. Удивительная мужская натура]. Я поднялся домой – на пороге стоял злой отец. [Щас всыпит за сегодняшний прогул школы]. Зато выспался.

Я открыл глаза аккурат, когда на часах было 5:00 и первая же мысль меня заставила вскочить из постели [Нужно закрасить граффити! Нужно успеть, пока Юля на вышла на кухню! Гениально! Она увидит, что этого бельма больше нет и улыбнётся!].

Замок люка всё ещё не заменили и я выбежал на кровлю. Вчерашняя метель стёрла все наши следы. Я остервенело закрашивал надпись чёрной краской и оглядывался на 25-этажку, пытаясь разглядеть силуэты в окне. Когда всё было кончено, я взглянул на часы – время ещё много, можно не спеша идти за Юлькой. [Вот она обрадуется! Уничтожить бельмо в 100 раз круче любовных посланий]. Я ещё раз посмотрел на высотку, потом перевёл взгляд на парапет [Мальчик, ау! Ты куда пропал?]. Я направился на выход и когда обходил вокруг лифтовой шахты – то замер в испуге: Юлька стояла спиной ко мне на парапете. По моему телу пробежал холод ужаса. Юлькины пятки чуть оторвались, как у ныряльщика перед прыжком. Мои ноги сами понесли меня к ней, я бежал по снегу беззвучно, как рысь. Она не слышала, как я оказался позади неё. Я сделал паузу, не знаю зачем – просто был уверен, что в любом случае ухвачу её. Резко обхватив её бёдра, я, как рестлер, бросил Юльку на снежный наст возле трубы. Ох как меня трясло! Она лежала спиной на снегу в полнейшем шоке – как? Опять? Я склонился перед ней:

– Дура! Я же люблю тебя! Люблю, тупая ты малолетка! – говорил, а сам проклинал себя [Ну зачем ты такое говоришь, ты не любишь, и никогда не полюбишь её. Боженька, пощади меня! Как я буду из этого выпутываться?]