До Такаямы наконец-то дошло. Мужчина говорил про строительный кран. То есть в любом случае с головой, ну или как минимум с восприятием мира, у пожилого человека не совсем все в порядке, но Такаяма хотя бы был рад, что сам он не бредит.

– До того, как я стал работать здесь, я работал на такой вот красотке. Мы с ней перенесли много тяжестей, но нам всегда было хорошо вдвоем, – и мужчина засмеялся, причем не было ясно, понимает ли он двойной смысл того, что сказал.

Мужчина тем временем продолжал:

– Если вы действительно любите ее, она ответит вам любовью. Но современная молодежь думает только о том, как бы ее эксплуатировать. Никаких чувств, никакой заботы, – и у него покатилась слеза по щеке.

Такаяма не знал, что сказать, но мужчина вдруг вздрогнул, утер слезу, и посмотрел на детектива.

– Так ты, говоришь, из санитарного отдела?

Такаяма повернул ключ в замке, толкнул дверь, и медленно вошел в темноту. Он неконтролируемо боялся темных мест. Возможно, это было потому, что еще будучи ребенком, он случайно заперся в шкафу и просидел там всю ночь. Он до сих пор помнил, как ему было страшно.

Наверное, психолог мог бы ему помочь, но он не доверял психологам и немного побаивался их тоже. Ему казалось, что они могут увидеть внутри него что-то такое, что будет еще страшнее, чем боязнь темноты.

Поэтому фобия жила своей жизнью и Такаяма чувствовал бешеное биение сердца, когда зашел в столовую, которую установили для строителей между забором, огораживающим стройку, и студенческим общежитием.

Свет он включать не стал, чтобы не привлекать внимания. Он закрыл дверь и постоял немного без движения, пока его глаза не стали различать детали, – шесть складных столов, на четыре человека каждый, и легкие металлические стулья вокруг каждого стола. Такаяма начал медленно двигаться вдоль столов. Ему было непонятно, зачем вообще было запирать дверь на ключ, – здесь не было ничего ценного.

В целом, темнота была не совсем полная. На трех стенах столовой были окна, защищенные металлической сеткой, и одно из них выходило на общежитие, поэтому свет от уличных ламп, стоящих вдоль корпуса общежития, проникал внутрь.

Передвинув один из стульев поближе к окну, он с облегчением опустился на него, чувствуя усталость от долгого дня. Отсюда был виден достаточно хорошо освещенный вход в общежитие, поэтому легко можно было наблюдать за тем, кто входит или выходит из здания. Внутри столовой оказалось так же прохладно, как и снаружи, и Такаяма пожалел, что не принес с собой пальто.

Он постарался усесться как можно удобнее, положив ногу на ногу и скрестив руки, чтобы было не так холодно, и настроился на долгое ожидание.

Разговор с консьержем, и по совместительству охранником и уборщиком, Комине прошел в очень живой и динамичной манере. Вначале, Такаяма стал задавать вопросы, по умолчанию подразумевая, что Морисаки объяснил всю ситуацию по телефону, но очень скоро он осознал, что Комине вообще не понимает, о чем идет разговор. Пришлось объяснять всю ситуацию сначала.

Атмосфера начала оживляться, когда Такаяма попытался в мягкой форме выяснить, не бывает ли таких случаев, когда некоторые студентки, скажем так, не совсем добросовестно следуют расписанию и правилам, установленным в общежитии, и Комине воспринял это в штыки, воспринимая вопросы Такаямы как обвинения в недобросовестной работе и неспособности контролировать вверенную ему территорию.

После жалобы о том, как иногда тяжело выполнять свои обязанности в подобном месте, он все же уверил Такаяму, что полностью контролирует все аспекты жизни общежития, а также продемонстрировал бейсбольную биту, которые, по его словам, он не замедлит использовать в случае, если в здание общежития проникнут нежелательные элементы, будь то насильники или вуайеристы.

Бита Такаяму впечатлила, и после того, как Комине устал бегать за Такаямой и уселся на свой стул, они все же заключили мирное соглашение, согласно которому Такаяме было позволено время от времени патрулировать коридоры общежития, если тот не будет отрывать Комине от просмотра телевизора и решения Судоку. После этого следователь переместился на свой пост внутри столовой.

Такаяма посмотрел на часы, пытаясь повернуть их так, чтобы они освещались светом из окна. Было 9:40 вечера. Комендантский час в общежитии начинался в 10:00, и Комине сказал, что все вернутся домой до этого времени. Ну или – должны вернуться.

Комендант все еще будет на своем месте какое-то время, на случай если кто-то опоздает, но после этого он запрет входную дверь. Такаяма обошел здание общежития и обнаружил, что оно имеет еще один вход позади, огороженный забором с небольшой калиткой. Также, для экстремалов, была еще пожарная лестница. Это была металлическая спиральная лестница, расположенная на той стороне общежития, которую можно было видеть из окна столовой. Красные лампы над небольшими площадками на каждом этаже давали достаточно света для того, чтобы можно было заметить любого, кто захочет воспользоваться этим путем.

Такаяма сидел и смотрел на возвращающихся студенток, оглашающих окрестности веселым смехом. Комине был прав, поток девушек иссяк где-то к 10:10. Теперь во многих окнах горел свет. Где-то было темно, но возможно это потому, что девушки находились в других комнатах.

Такаяма начал зевать. Сидение в засаде совсем не означает, что всю ночь придется отслеживать и ловить преступников. Скорее всего ночь пройдет без происшествий. Такаяма подумал, что неплохо было бы выпить сейчас кофе. И если бы еще съесть бутерброд, то жизнь показалась бы намного веселей.

Уже почти засыпая, он как будто реально начал чувствовать запах кофе. На лице появилась улыбка. Ему даже послышался тихий женский голос:

– Неплохо вы тут устроились. Прохладно только. Как насчет кофе?

– Было бы здорово, – пробормотал Такаяма и вдруг подскочил от неожиданности.

– А? Что?

– Я говорю, кофе не желаете? – и Такаяма полностью проснулся, чувствуя биение сердца. Он резко повернулся и чуть не упал со стула.

– Ой, извините. Я не хотела вас пугать.

Лицо Юкико выражало озабоченность.

– Вы в порядке?

– А, м-м… Да, в порядке, – пробормотал Такаяма. – Вы меня все-таки испугали.

– Извините, пожалуйста. Я принесла вам кофе и бутерброды.

Такаяма уставился на поднос в руках Юкико. “Я сплю, это мне снится.”

– Что такое? Что-то не так?

– Нет, нет, все нормально. Просто я только что думал о кофе и бутербродах.

– Ну вот видите, как хорошо совпало.

Юкико поставила поднос на ближайший к окну стол, – два дымящихся стаканчика с кофе и бутерброды, завернутые в пленку.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

– Нет, конечно, пожалуйста.

– Спасибо.

Такаяма взял протянутый ему бутерброд, развернул пленку с одной стороны, повернулся к окну и начал есть.

– Я разогрела их в микроволновке. Подумала, что это вас немного согреет.

– Спасибо, очень вкусно.

– Замечательно, – улыбнулась Юкико.

Это казалось странным и необычным, но в присутствии Юкико Такаяма не чувствовал никакого напряжения или неудобства, которые он обычно испытывал в присутствии женщин. В другое время, в темноте и с красивой, молодой девушкой, сидящей буквально в паре метров от него, он бы потерял сознание. Но сейчас ему было спокойно и комфортно. Он не мог поверить, что такое возможно.

– Ранее, возле того водоема – это было то еще зрелище.

Юкико улыбнулась, как показалось, немного смущенно.

– Да уж, сама не ожидала.

Такаяма улыбнулся, вспоминая события возле пруда.

– Прямо руководство к действию, “Как отшить надоедливых парней.”

– Ну а че он полез обниматься. Поделом ему. В следующий раз еще сильнее врежу.

– А кто он вообще?

– Это наш учитель по английской литературе, Кенске Онака. Он уже давно меня обхаживает.

– М-да, неприятная ситуация. Но, похоже, вы не одна. Шерлок на вашей стороне.