– Но клянусь честью, что сегодня не я была причиной ссоры, – продолжила она.– По крайней мере, я предполагаю, что послужила причиной, но у меня не было ни намерения, ни желания делать это, все произошло помимо моей воли.
– Да? – спросил Ричард, немного мягче, довольный ее ответом, но его взгляд быстро скользнул по Иэну.
И для Саймона этот взгляд не остался незамеченным. Его рука все еще крепко обнимала Элинор, но сейчас не она нуждалась в его защите. Саймон посмотрел на Иэна другими глазами и увидел, что юноша был красив. Он был только чуть ниже Саймона, строен, как молодой тростник, но не только рост обращал на себя внимание. Его лицо с горящими темными глазами и копна непослушных иссиня-черных кудрей, красиво очерченный нежный рот и изящный, тонкий нос с чувственными ноздрями также привлекали взгляд. Саймон решил, что у короля еще нет настоящего интереса к нему, а посему, если Иэн исчезнет сейчас, Ричард никогда не вспомнит о нем вновь.
А Элинор тем временем, поняв, что выбрала верную тактику, честно рассказывала королю о соперничестве между Мило де Боуэном и Роджером Бигодом за обладание ее землями и, как следствие, об их ухаживаниях за ней. Она и словом не обмолвилась о той попытке схватить ее силой, так как у нее не было доказательств.
Далее она рассказала, как отказала им обоим в первом танце и как призвала Иэна на помощь, объявив его посланником Саймона. Взгляд Ричарда вновь устремился на Иэна. Однако он ничего не сказал юноше. Все, что он произнес, было:
– А кому Вы сами отдаете предпочтение, леди Элинор?
– Боже правый, никому! – воскликнула она.– И никакому другому мужчине. Я нахожусь под Вашей опекой, Ваша милость, и не желаю менять своего положения. Надеюсь, Вы окажете мне эту честь.
– Ты желаешь оставаться под опекой короля? – недоверчиво спросил Ричард. Затем он перевел взгляд с ее лица на руку Саймона, который все еще обнимал ее.– Я вижу, тебе повезло с опекуном, – произнес он сухо.
– О, да! – с воодушевлением ответила Элинор.– Сэр Саймон так же добр ко мне, как был мой дедушка.– Она рассмеялась.– И так же строг со мной, наказывая меня за те же шалости.
У Ричарда вновь взметнулась вверх бровь.
– Но ведь ему не столько лет, сколько Вашему дедушке.
– Нет, конечно, – с готовностью согласилась Элинор, незаметно прижимая к себе локтем руку Саймона. Если бы не это едва заметное движение, Саймон бы давно уже выпустил ее из рук с виноватым видом, тем самым, выдав то, что они оба чувствовали. Элинор вновь засмеялась.
– Но я этого не замечаю. Уверяю Вас, сэр, он так же старомоден и придирчив во всем, что касается собственности, как когда-то был мой дедушка. За исключением, – добавила она, всем своим видом стараясь показать искренность, – одежды. Сэр Саймон сам не занимается моим гардеробом, предоставив это делать королеве. Вы можете спросить Ее Величество…
– Элинор, – прервал ее Саймон.
Король с интересом взглянул на Саймона, который неодобрительно нахмурился. Отличительной чертой всех любовных романов, которые происходили при дворе, было то, что любовники никогда не хмурились на своих возлюбленных. Ричард также вспомнил не слишком нежное рычание Саймона на Элинор: «Что Вы еще натворили?», когда увидел, как Элинор подалась вперед, а рука Саймона поднялась как бы для удара.
Элинор, сделав реверанс, произнесла:
– Впрочем, я, кажется, слишком много говорю. Я прошу извинить меня за ту неприятность, которую я причинила Вам, Ваша милость. Простите меня и окажите мне Ваше снисхождение. Я сделаю все возможное, чтобы больше никому не причинить хлопот.
К несчастью, «всего возможного» со стороны Элинор оказалось явно недостаточно. Нет, нет, никакие физические столкновения не испортили торжеств в течение следующих дней, но слух о стычке между Бигодом и де Боуэном стал притчей во языцех. У Элинор появились новые претенденты на ее руку, чьи владения были не в сфере влияния предыдущих двух. Но их нельзя было винить. В воздухе витал дух свадеб. Всем девушкам, находившимся под опекой короля, – многих из которых Генрих держал под опекой по достижении ими брачного возраста, – были выбраны мужья.
Вполне возможно, что, если бы кто-то из претендентов на руку Элинор предложил достаточно большой выкуп, король сумел бы отразить атаки разочарованных соперников и принял бы такое предложение для Элинор. Однако Саймон дал понять Ричарду, как велика будет его выгода, если Элинор останется незамужней, и молчал, не говоря никому другому о том, как велики доходы Элинор. Даже богатые семьи не торопились предлагать большой выкуп. Ни для кого не было секретом, как разочарован был Ричард, обнаружив почти пустой королевскую казну. Также не было секретом и то, что он потребует вкладов в крестовый поход. И если бы у Элинор не было так много денег, как приписывала ей молва, – а слухи всегда бывают преувеличены – любая семья могла бы просто разориться, предлагая за наследницу более высокую цену, чем другие. При дворе уже шли приготовления к дальнему путешествию. В течение недели необходимо было закончить сборы и отправиться в путь. Огромное скопление людей, прибывших в замок, чтобы отдать почести королю, привело к печальным последствиям. Во-первых, во всех землях вокруг Винчестера были уничтожены запасы зерна и овощей, истреблена вся дичь, съедены все запасы говядины, свинины, баранины и даже козлятины. Все коврики из тростника были вытоптаны в пыль, повсюду валялись обглоданные кости, черствые корки, и над всем этим царством объедков и отбросов с жужжанием роились стаи мух.
Было практически невозможно вычистить сточные канавы или прибрать в залах, пока там находилось столько людей, не говоря уже о том, что этих людей надо было еще и накормить: И вот, наконец, вся утварь – горшки, кастрюли, котлы, тарелки и кубки – были упакованы; постели разобраны и вместе с матрасами и бельем погружены на телеги; столы, стулья, подставки и подушки аккуратно, со знанием дела, связаны и уложены на повозки.
Винчестерский замок опустел, остались лишь отбросы и грязь, да еще крестьяне, связанные хозяйством, в обязанности которых входило поддержание порядка и чистоты в замке. Теперь у них будет время, чтобы прочистить сточные канавы, вытряхнуть все коврики, очистить их от гниющего мусора и паразитов, выгрести золу из каминов, надраить до блеска каминные решетки и вертела, на которых жарилось мясо, словом, привести все в порядок к возвращению королевской свиты.
В те времена у лордов было заведено в течение года выезжать вместе с домашними, челядью и скарбом на некоторое время жить в другом замке на территории своих владений. Обычно в главном замке жили всего несколько месяцев, но иногда, если семья была немногочисленной и небогатой, она постоянно жила в своей резиденции, не покидая ее, за исключением нескольких недель весной и осенью, когда все выезжали с тем, чтобы замок можно было тщательно вычистить и убрать. Богатые семьи выезжали регулярно. Это было разумно и экономно – ведь легче переместить людей к источникам пищи, чем везти к ним зерно, овощи и стада животных на мясо, которое от этого станет постным и жестким. Более того, это было отличной возможностью для лордов быть в курсе всех событий, происходящих в их обширных владениях, поохотиться на новых землях, и выслушать жалобы, и свершить правосудие.
В отличие от лордов, богатых и не слишком, двор выезжал очень часто. Так как людей при дворе было гораздо больше, чем в замках лордов, запасы продовольствия истощались довольно быстро. Кроме того, выезды были необходимы королю – в его обязанности входило время от времени являть себя перед народом. И еще выезды были одним из способов сокращения расходов. Ведь когда королевская свита «наезжала» в один из замков какого-нибудь лорда, то истощались именно его запасы продовольствия и уничтожалась его дичь. Но, поскольку поместья лордов в большинстве своем были не настолько обильны и щедры, как королевские, свита останавливалась на короткое время в разных замках, чтобы совсем не разорить хозяина. Но для Ричарда было очень важно, чтобы в самом начале его правления никто из лордов не был бы обижен. Поэтому он без особого сожаления взял на себя расходы по содержанию толпы нетитулованных мелкопоместных дворян.
