Разбежались мы мирно, что, конечно же, сегодня вышло мне в плюс. Когда-то мы договорились с ним остаться друзьями, но на практике получилось не очень. То есть вчера я написала ему впервые за все время, и сегодня вот мы встретились. А говорят, у нас маленький город. Я с удовольствием рассматривала Максима. Девчонки были правы, пацан оперился и возмужал: широкие плечи, шея в две ладони, вены красиво выступают на ней. Мужественный подбородок с намеком на щетину. Когда мы встречались, на его лице торчали редкие рыжие усики. Я улыбнулась.

– Привет. Чего кривишься? – с порога спросил Макс. Он тоже меня внимательно разглядывал. И улыбался. – Выглядишь не очень, хотя это и понятно, хорошо хоть вообще жива. А что с лицом? Чего оно у тебя одностороннее? В смысле, почему улыбка такая кривая? Это навсегда? Врачи что-то говорят? И стрижка, конечно… Ты напоминаешь тифозного мальчика. Но шрам зарастет, ничего. А так, жутко, конечно. Один нос и глаза остались. А какие шикарные у тебя были косы… вот правда, шел бы по улице и не узнал. Похудела сильно.

– А ты не отличаешься галантностью, да? – только и смогла сказать я после потока его комплементов, даже не стараясь вникнуть в суть.

Макс смутился. А я не думала обижаться, потому что точно знала – молчать он не умел. И всегда из-за испытывал большие проблемы с коммуникацией. Пару раз даже нос ему ломали.

– Ладно, проходи, садись, – впустила я его на кухню. – Чай будешь?

– А пожрать есть что? С утра ничего не ел.

Учитывая, что на дворе было утро, я вздохнула и спросила:

– Пельмени подойдут? С маслом или сметаной?

– Подойдут. С майонезом, если есть. Составишь компанию?

Я кивнула и пошла к холодильнику. Вот что мне нравилось в моем старинном друге – он прямой, как шнурок. Никаких игр и пристрелок. Можно начинать сразу с главного.

– Сам понимаешь, я даром не кормлю. Не кривись, пожалуйста, от тебя не убудет. Зато пельмени с мясом и майонезом. И даже добавку организую по желанию.

– И чем мне с тобой потом расплачиваться за такую доброту? – Максим уже примерился к моему стулу и размещал на нем свой филей.

Было видно, что разговор у нас получится. И от этого я испытывала облегчение.

– Знаниями, дружище, знаниями. Макс, расскажи про маньяка, мне очень нужно разобраться в этом деле. Ты же понимаешь, что произошло. Я чудом осталась жива, и хочется понимать, что меня ждет дальше. Ты спрашивал, что врачи говорят. Говорят, что я дура.

Макс посмотрел на меня вопросительно. Я молчала. Важное правило, которое я усвоила с детства – не стоит все объяснять. Куда полезнее может быть, если у людей останется прекрасная возможность додумать так, как им удобнее. Это открывает безграничные возможности.

Не знаю, к каким заключениям пришел Макс, но он ответил:

– Вот так и знал, что это не я тебя допрашивать буду, а ты меня! Васён, ты же понимаешь, что я не имею права разглашать информацию. Я знаю, что у тебя личный интерес. Но мне, если что, прилетит по первое число.

Макс вздохнул и посмотрел на меня, а я улыбнулась. Криво, конечно. А потом похромала к холодильнику.

– Ну так что, пельмени варить? Ты же знаешь меня, я все равно не отступлюсь.

– Ладно, – вздохнул он. – Вари. В этом городе раньше нас узнают о ходе дела даже таксисты и продавцы на рынке. Так что, думаю, Америку я тебе не открою.

Я хмыкнула и поставила кастрюльку на огонь. Город у нас и, правда, славный. Сплетни летают по воздуху. Просто бери и хватай.

– Зачем тебе эта информация, Вась? Ты же не собираешься лезть со своим расследованием?

– Просто хочу знать, что я пропустила. И к чему, собственно, готовиться. Я ведь смотрю, меня никто не охраняет. В больнице после моего падения с кровати охрану убрали. Почему?

– Твой доктор помог. Сказал, что у тебя такая травма, что с ней в пару идет амнезия и идиотизм, – Макс хохотнул. – Да и следователю ты ничерта не сказала толкового. Кепку только и вспомнила, да грязные ногти. Эту информацию разнесли по прессе, поэтому и интерес к тебе сник. Не свидетель ты, Васька, а бумажка от ириски. А у нас людей нет. Так что охрану сняли, когда второй труп объявился. Охранять тебя смысла нет. Так что тут ты права – тебе надо думать о своей безопасности. Собственно, это одна из причин, по которой я здесь. Ты же знаешь наш город. У нас пока петух не клюнет, никто ничего делать не будет. Мертвая ты могла бы вызвать интерес у следствия, а живая, к сожалению, ты пользу не принесла.

– Очень оптимистично. А если маньяк придет меня убивать? Вам только в радость?

– Я думаю, убийца понял, что ты – пустышка. Иначе бы уже нашел возможность с тобой встретиться. Но ты не бзди. Придумаем что-нибудь. У меня друг в охране работает.

– Будет за мной ходить?

– Поставим тебе камеру на дверь. Ну а ты будешь держать меня в курсе своих перемещений, пока мы этого гада не словим.

– А если не словите никогда?

– Ты совсем в нас не веришь?

– Только если в тебя, – я опять криво улыбнулась. – Ты всегда был умнее других.

Лесть – это мое второе правило. Не родись красивой, а научись говорить правильные вещи мужчинам. Хотя если честно, Макс действительно был очень умным. Когда-то это стало основой нашего союза. Просто ничем другим мы его не смогли скрепить. А на мозгах далеко не ускачешь.

Я принялась резать хлеб и расставлять приборы. Достала из холодильника масло, сметану, майонез и сыр. Макс все это время смотрел на меня.

– Что пялишься? – не выдержала я.

– Да так, думаю. Время летит безбожно. Изменилась ты сильно. А помнишь, как мы с тобой целовались после уроков?

– Не помню. Не было такого. Помню, как вместе задачки решали. Ты давай ешь, а то остынет, – я поставила перед другом миску с горячими пельменями, уселась напротив и произнесла: – Давай отбросим всю лирику и лишние слова, и ты наконец расскажешь мне толком, что произошло с девочками. О чувствах и нашей встрече поговорим потом. Когда-нибудь.

– Эх! Черствая ты. Мужик голодный пришел, а ей убийства подавай. Весь аппетит под хвост коту. Дай спокойно пожрать мне, Вась. А то не к столу все подробности, не к столу.

Я заткнулась и принялась наблюдать, как друг проворно справляется с пельменями. У меня самой кусок в горло не лез.

Когда Макс утолил первый голод, он заговорил:

– Короче, Светке не повезло, конечно. Пока ты была в отключке, она накачалась снотворным по горло. Видимо, что-то пила в дороге. Там такой коктейль обнаружили у нее в крови – слона усыпит. Так что единственное и слабое утешение в том, что она была «не але» и ничего не видела, даже не поняла, что ей кирдык. Вещицу, которой убийца тебя огрел, мы нашли. Обычный булыжник, завернутый в тряпку. Никаких отпечатков. Только твоя кровь, кожа и волосы. Псих здорово тебя звезданул, дорогая. Пока ты отдыхала, этот тип вытащил Светку из машины. Ему пришлось изрядно повозиться, чтобы оттащить ее подальше в лес. Думаю, он хотел позже за тобой вернуться. Или надеялся, что ты померла от удара. Иначе я вообще не понимаю его логики. Как бы там ни было, но тебе реально фартануло. Ты вовремя и удачно сделала ноги. Пока ты приходила в себя, он спокойненько удушил Светку колготками и создавал свой натюрморт на дереве. Он ее не насиловал. Следов проникновения не нашли. Псих задушил ее и только потом отрезал уши и нанес увечья. Если тебе станет легче, Светка даже не проснулась. Все остальное случилось с ней после смерти.

Я разозлилась. Да уж, прямо от сердца отлегло. На самом деле у меня в ушах звенело от ужаса, и содержимое моего желудка подбиралось к выходу с двух сторон.

Макс продолжил:

– Он раздел Свету догола и повесил на ветке на ее же колготках. Одежду снимал бережно, аккуратно, никаких следов резких движений. Даже сложил вещи рядом с деревом, стопочкой. То есть был спокоен и не озадачен твоей судьбой, действовал без суеты. При этом надо понимать, что повесить тело на дереве – это непростая задачка. Так что наш убийца должен быть очень сильным и ловким. Или у него был помощник, вот только в это верится с трудом. Никаких следов, указывающих на то, что был еще один человек. Плюс уши. У него должна была быть и нитка с иголкой. Иначе бы он не собрал такое чудное колье. Мне даже думать о том, как он это делал, больно. Говорят, на месте преступления наши знатно почистили себе желудки. Таких картин в нашем городе еще не было.