Безусловно, всегда есть вариант отвертеться, придумать какое-нибудь алиби, но сколько усилий и нервов!

Куда проще иметь дело с бумагой.

Написал – порвал – написал иначе. И где ваши доказательства? А у меня бумага! Документ!

Май не доверял бумаге. Он и золоту не доверял: если уж хочешь что-то сохранить неизменным – постарайся не стереть знание из собственной памяти и вдвойне постарайся сделать так, чтобы помнили люди.

Марат скрылся за воротами дома. Очарованная женщина умчалась убивать время в ожидании вечернего рандеву.

В машине сделалось чересчур душно. Май опустил стекло. Свежий воздух незримым потоком полился в салон. Необходимо выявить причины и просчитать эффект, чтобы понять, как действовать дальше, но… что-то мешало.

Красивое имя – Вероника…

Май сморщился. Закрыл глаза. Вздохнул… выдохнул… вздохнул… Лицо разгладилось, кровь потекла спокойнее.

Разговор он слышал хорошо – ничего интересного. Марат и Вероника старательно вешали друг другу лапшу на уши. На несколько секунд пришлось явить себя, чтобы не позволить горе-актерам заиграться, хотя стоит признать: красавчик успел произвести впечатление.

Май отрицательно качнул головой: не получится. Слишком независимая и умная – обломает зубы… Она уже ищет возможность без потерь выбраться из неуютной ситуации.

Изнутри что-то толкнуло: сделалось неприятно, а по спине прокатилась леденящая волна мурашек.

«Черт подери! А ведь она мне понравилась!»

Кнопка зажигания утонула в приборной панели, двигатель мягко заурчал.

– Вот только этого не хватало, – произнес Май в сердцах.

Разум подсказывал: нужно уехать и все забыть; сердце и интуиция твердили обратное.

Как часто его сердце стало конфликтовать с разумом, и как часто он начал принимать решения, руководствуясь чувствами – необъяснимыми, но крепко вяжущими.

Пришло время поставить в известность Первых. Пора рассказать о непонятном и путанном. Пора попросить совета…

***

Охрана без колебаний и лишних вопросов открыла проезд.

– Женщина… – Май сделал паузу, помогая охраннику сообразить, о ком идет речь, – выехала минут десять назад. Кто она?

– Мы не имеем право разглашать…

Май не удовлетворился ответом благонадежного сотрудника. Уголки его губ чуть дернула улыбка. Конечно, можно надавить авторитетом на упрямца, но это не гарантирует конфиденциальности разговора – правильнее будет поступить иначе.

– Давай попробуем еще раз, – он посмотрел в глаза бравого парня и повторил вопрос.

Лицо охранника утратило всякое выражение, когда он выпрямился и монотонно заговорил:

– Вероника Пустынина. Приехала сегодня утром по приглашению Марата Борисовича, дом…

– Спасибо, – Май холодно оборвал доклад. – Цель визита?

Стеклянные глаза охранника завертелись в поисках подсказки.

– Не знаешь… – Май поманил жестом парня. – А мне и ни к чему интересоваться, верно?

– Верно, – завороженно ответил тот.

– Ну вот и славно! Бывай.

Владелец «Пригорода» покинул территорию.

– Чего он хотел? – спросил напарник, не выпуская из рук увлекательную книгу, когда коллега в сильном замешательстве зашел в сторожевой домик.

– Что?

– Я говорю, чего тебя главный пытал? Чего хотел?

– Кто?

Напарник удивленно зыркнул на товарища, глаза которого все еще оставались стеклянными, неживыми.

– У-у-у, брат, ты чего такой? – он отложил книгу, встал из-за стола и взволнованно оглядел бедолагу с ног до головы. – Да на тебе лица нет! Вань, все в порядке?

– В порядке… – ответил тот и неожиданно перевоплотился в себя прежнего. – Все хорошо, Толян. Чего засуетился?

– Я засуетился? – возмутился Толян.

– Ты, не я же!

Толян нетерпеливо сглотнул набежавшую слюну; посмотрел в окно вслед уехавшему автомобилю начальства, перевел взгляд на напарника (который как ни в чем не бывало наливал чай в стакан), пожевал губу и, подозрительно прищурившись, повторил свой вопрос:

– И все-таки о чем тебя босс расспрашивал?

– Ни о чем, – Иван поднял глаза к потолку, продолжая размешивать сахар в стакане. – Хотя нет, спросил чего-то.

– Чего спросил? – еще сильнее сощурившись, допытывался Толян.

– Спросил, как служба… по-моему…

– По-твоему?

Иван наморщил нос и облизал алюминиевую ложку.

– Ну да… спросил, как служба и… еще фигню какую-то. А ты чего так разволновался?

Толян действительно разволновался, увидев товарища с оловянными глазами после беседы с Маем. Теперь же коллега выглядел настолько невозмутимо и расслабленно, что он не понимал: почудилось или взаправду было?

– Ну да… показалось… вроде как… – промямлил он.

– Показалось… Вроде как… Хорош фантастику читать! Скоро инопланетяне замерещатся.

Толян растерянно посмотрел на товарища, затем на книгу и, тяжело вздохнув, заварил себе чая: тяжелая работа, нервная.

Май вернулся в офис компании. Ник Ник встретил босса хмуро. Насупившись, словно школьник после несправедливой выволочки, он выдержал паузу, чтобы Марин как следует прочувствовал настрой директора, а затем медленно, вкладывая особенную интонацию в каждое слово, заговорил:

– Я, Марин Викторович, по-моему, заслужил более доверительное отношение, и если вы считаете…

Май подошел к Ник Нику и положил руку на его плечо, не дожидаясь окончания скорбного монолога.

– Поверь, я просто не хочу нагружать тебя лишними проблемами. Знаю, без тебя компания развалится в течение года. Помни и ты, как высоко я ценю наши отношения, и только поэтому не могу объяснить…

Ник Ник скинул с плеча руку босса. Помолчал… Снял очки…

– Я уже привык к твоему сумасбродству. Привык… Не надо мне ничего объяснять.

Он демонстративно небрежно сунул папки и бумаги в портфель, молча пересек кабинет и лишь на самом выходе остановился.

– Самое интересное, что твои, на первый взгляд, глупые решения еще никогда не приносили серьезного убытка… и даже наоборот, – Николай Николаевич недоуменно пожал плечами. – Удивительно! Возможно, это и есть твой главный талант – выходить сухим из воды?

Май опустил голову, улыбнулся и не стал ничего отвечать. Директор выпускал остатки пара и сейчас нуждался лишь в терпеливом виноватом слушателе.

– Завтра уезжаю в столицу. Послезавтра пришлю управляющего… Надо же завершить дела, – Стариков открыл дверь кабинета; занесенная для шага нога зависла в воздухе. – Но… если у тебя поменяются планы…

– Не поменяются, – отчеканил Май как можно серьезнее и убедительнее, чтобы вновь не разжечь угасающее пламя гнева.

– Прекрасно! – ответил Николай Николаевич и вышел вон.

Май сдерживал внутреннее умиление показательной строгостью и картинной важностью Ник Ника: переживает, болеет душой за дела фирмы, считает слишком значительной цену ошибки и некомпетентности… Ох… если бы он на одну секунду представил себе истинные цели Марина, то ни за что не стал бы руководить его компанией и уж тем более читать нотации.

В углу кабинета стояла роскошная кофе-машина. Май похлопал рукой по дорогому аппарату.

– Не помешает…

Аппарат, пыхтя и фыркая, наполнил белую фарфоровую чашку.

Кофе получился крепким, ароматным, но без души: вот если бы в турке, да еще самостоятельно помолоть зерна…

Май подошел к окну. Взгляд замер, уставился в одну точку; рука с чашкой остановилась у самого рта.

Десять минут немого созерцания…

Сделав несколько глотков, Май вернулся к столу и занял директорское кресло: удобно для отдыха, но вот работать в таком… Руки легли на подлокотники, тело откинулось на спинку, веки, подрагивая, сомкнулись; в голове неторопливо, словно в медленном калейдоскопе, закрутились отдельные мысли, постепенно обретая форму и смысл, складываясь в цельные картинки.

Эта девушка – Вероника – без сомнения, та, с кем он взволнованно ожидал встречи. Почему же и теперь не получается заглянуть в будущее? Почему закрыт доступ? Необходимы обстоятельства – внешний процесс, который поможет установить связь и понять, для чего она возникла в его жизни.