— Ты едва не предала ее, когда решила скрыть от меня правду, но, в конце концов, я закрыл на это глаза, поскольку у тебя были для этого весомые причины. В этот раз постарайся не наступить на те же грабли, какими бы ни были твои мотивы.

Никки позволила рукам свободно опуститься вдоль ее боков, когда поняла, что он был абсолютно серьезен. Теперь, когда она впервые услышала, что Ричард признал ее поступок, ее поза выражала куда больше спокойствия и открытости.

— Не заставляй меня просить дважды, — Лорд Рал изрек это не с тем тоном, к которому привыкли его неприятели, безапелляционным и властным, а более мягким, даже дающим определенную свободу, хотя и видимую.

Когда Никки все же предпочла промолчать, но не из упрямства, а просто потому что боялась подобрать неправильные слова, Ричард полностью взял диалог в свои руки.

Искатель изучающе оглядел ее лицо, давая волю своей нечеловеческой интуиции, и на весь процесс анализирования у него ушло не больше минуты, хотя она и тянулась для обоих, словно целая вечность.

Он знал: между ним и Никки, еще с того момента, как она помогла ему вылечить Кэлен, не было секретов. Это продолжалось вплоть до того момента, пока здесь не появился Томас. Так о ком еще она могла молчать, если не о нем?

— Это как-то связано с Томасом? — когда он все же задал единственный вопрос, пришедший ему в голову, в его голосе так и сквозило предчувствие чего-то нехорошего.

Ричард знал, что его сын доверял Никки гораздо больше, чем ему самому, и оттого ему стало тревожно. К нему вернулись новые воспоминания, и Никки удумала скрыть их, не прибегая к его помощи? Ему грозит опасность, о которой она не хочет сказать даже Ричарду?

Рал быстро отмел непрошеные панические мысли, осознавая, что Томас, с которым он виделся едва ли не каждый день в этом месяце, был вполне здоров и, как обычно, весел и полон ехидства — даже больше, чем обычно. Вместо лишних размышлений он вперил выжидающий взгляд в Никки. Этот взгляд будто пригвоздил блондинку к месту, хотя раньше Ричард и не замечал за ней подобной реакции… на что-либо. У него неприятно кольнуло в груди.

— В каком-то роде — да.

— «В каком-то роде»? Не увиливай, Никки. Если ему грозит какая-то опасность, лучше скажи сразу.

«И не терзай меня», — захотелось добавить ему.

— Ему не грозит никакая опасность, — огрызнулась она, — разве что психологическая. Но не мне судить об этом, поскольку все это время я старательно избегала его, и потому не знаю, что у него на уме.

«Избегала?» — Ричард уцепился за это слово, как утопающий за соломинку, и сконцентрировал на нем все свое внимание. Избегала… Разве это слово могло иметь хоть какое-то отношение к той Никки, которую он знал?

— Какая кошка пробежала между вами двумя? — Ричарду невольно подумалось, что в последнее время Томас был даже излишне красноречив, особенно когда дело доходило до выражения протестов. Сложить два и два не составило для него никакого труда. — Мне казалось, у вас были хорошие отношения. Даже очень.

— Были, — хмыкнула она. — Пока я не разрушила их.

Ричард тяжело вздохнул. Он подозревал именно это.

— И по какой из причин ты решилась на подобное?

О, этих причин было великое множество, особенно когда речь шла о Никки. Иногда Ричард думал, что для нее, как для бывшей Сестры Тьмы и последовательницы учения Имперского Ордена, личное счастье не могло существовать по определению, и поэтому она пресекала любую попытку получить его. Долгое время она довольствовалась лишь его тенью, и когда-то этой тенью были ее чувства к нему, к Ричарду.

— Он твой сын, и очень похож на тебя, — это пояснение прозвучало так, будто она скорее делала его для себя самой, и ощущение это лишь усиливалось тем, что она даже не смотрела на своего собеседника. — И он точно так же не может принадлежать мне, а я не готова к этому.

— Ты хотела использовать именно это слово — «принадлежать»? Как вещь? Как красивые перчатки? — голос Ричарда звучал как никогда спокойно, но даже подобранных им сравнений оказалось достаточно, чтобы раздражение прорвало внешне невозмутимую эмоциональную оболочку Никки.

— Ты знаешь, что я имею ввиду! Он не может остаться здесь, со мной, потому что вся его жизнь связана с тем, что еще даже не произошло. Мне в этой жизни нет места. Я для него лишь прошлое.

— Но сейчас он здесь, и ты — его настоящее, — внезапно изрек Ричард, и эта фраза имела право называться законченной, не требовавшей никаких лишних пояснений. Впрочем, он не желал останавливаться. — Ты могла бы приглушить свой максимализм и позволить себе прожить этот момент так, как того хочешь ты.

— То есть ты, попрекая меня словом «принадлежать», предлагаешь мне воспользоваться им? Твоим сыном?

— Разве ты воспользуешься им, если это сделает счастливым и его, и тебя? — предупреждая любой ее протест, он добавил:

— Я знаю, что он отвечает тебе взаимностью. Это не заметил бы только слепой, так что не пытайся отнекиваться.

— Пусть так. Но иногда взаимность — слишком незначительный фактор, — с горечью ответила она.

Ее голос дрогнул на предпоследнем слове. Возможно, это был незначительный фактор для мировой истории, но, к несчастью, не для нее. Не для Никки.

Молчание легло на них обоих тяжелым грузом, пригвождая к местам, на которых они стояли. Тогда Ричард понял, что Никки приняла окончательное решение, и ни одно слово, сказанное им, не изменит его.

— Только не смей говорить мне «это жизнь, и такое случается». Не смей. В обычной жизни подобное не случается, — если бы Ричард знал ее немного хуже, он бы подумал, что эта фраза была признанием обиды на судьбу и на весь мир. Но не таков был характер Никки, а потому в этих словах крылось лишь разочарование человека, который повидал слишком многое за свою жизнь, чтобы удивляться ей или ждать от нее большего.

— Ты никогда не желала «обычной» жизни, Никки, — напомнил ей Ричард. — Но, поверь, я понимаю, что ты чувствуешь. И мне жаль.

Никки промолчала, хотя могла сказать столь многое! Но ее сознание уже прошло через все возможные градации ненависти к самой себе за то, что она позволила себе обсуждать это с Ричардом. Это было неправильно.

Она не хотела показывать свою слабость перед ним, но, против ее воли, он уже увидел слишком многое.

Никки едва не завыла от досады, когда он подошел к ней и приобнял за плечо в знак безмолвной поддержки.

Она была сильной! Она не нуждалась ни в чьей поддержке, тем более в поддержке Ричарда — человека, чьим доверием и уважением она слишком дорожила. Она постаралась призвать к себе всю свою злость, весь свой гнев, но внутри была лишь пустота.

О, да, впервые за свою долгую жизнь Никки была по-настоящему опустошена.

Кэлен появилась у входа в зал как раз в тот момент, когда Никки стояла, уткнувшись лицом в плечо Ричарда. Она не заметила никаких содроганий в теле колдуньи и сделала вывод, что та, хоть и не плакала, была в крайне расстроенных чувствах, раз даже не отреагировала на ее появление в паре десятков футов.

Ричард, стоявший к ней боком, лишь слегка повернул голову в ее направлении, и за тот краткий миг, на который пересеклись их взгляды, она поняла абсолютно все.

Кэлен улыбнулась печальной, понимающей улыбкой, прежде чем развернуться и скрыться в коридоре, беззвучно прикрыв за собой дверь. Она понимала, что, будь она на месте Никки, ей тоже не захотелось бы, чтобы кто-то еще видел ее в этот момент. Тем более, вряд ли колдунья приняла бы поддержку от кого-то, кроме Ричарда.

Какой бы безжалостной ни казалась Госпожа Смерть, она тоже имела право на проявление чувств.

========== Глава XIV ==========

Комментарий к Глава XIV

Это похоже на добрую традицию - публиковать главу шестнадцатого апреля. А все почему? Потому что у моего главного идейного вдохновителя - которая когда-то была для меня далекой и загадочной “Инкогнито” и которая теперь присылает мне голосовые на полтора часа, когда ей хочется поговорить (не то чтобы я сильно возражала) - сегодня день рождения, именно в этот день! Я люблю людей, тоже рожденных в апреле, что тут поделать. Пусть эта глава и не может быть названа торжественной, но после полутора месяцев тишины я надеюсь, что она сможет, по крайней мере, принести радость тем, кто снова встретит Ричарда и Кэлен!