В половине первого Мэвис вышла от миссис Робинсон и прошла около полумили до Рыночной площади. Там, в глубине площади, стояло мрачное здание из серого камня, здание мэрии. Но сегодня солнце отражалось от его окон, и оно казалось более дружелюбным, чем обычно. «Это знак, — подумала Мэвис, — знак, что я должна войти».

Она пересекла площадь и, глубоко вздохнув, поднялась по ступенькам и протиснулась сквозь тяжелые стеклянные двери в вестибюль. Сбоку за столом администратора сотрудница мэрии что-то громко печатала на пишущей машинке. Мэвис подошла к ней, и женщина, прервав свою работу, спросила:

— Что вам угодно?

— Мне нужен… — Мэвис сглотнула, затем попыталась сказать снова: — Мне нужен отдел по делам детей.

— Второй этаж справа от лестницы, комната номер двадцать один.

Женщина снова начала печатать, а Мэвис стояла, озираясь в поисках лестницы. Вдруг сквозь стеклянные двери она увидела залитую солнцем площадь.

«Я не обязана этого делать, — мысленно произнесла она. — Я просто выйду на улицу, и все будет как раньше».

Как раньше… Еще один ребенок на подходе. Денег нет. Мужа нет. А Рита ведет себя, как подлая мерзавка, постоянно задевая Джимми, и Рози ее копирует. Крики, вопли, битье. Если бы Рита не жила с ними, ссор не было бы. Если бы Рита не жила с ними, Джимми не мог бы ее ударить. Рите безопасней жить с кем-нибудь другим. И если бы не она, Джимми не злился бы постоянно и не срывался бы в крик. Для всех было бы лучше, если бы Рита жила где-нибудь в другом месте… Мэвис повернулась и пошла вверх по лестнице.

Комната № 21 оказалась приемной, причем довольно маленькой. Несколько деревянных стульев стояли в ряд, а в дальнем конце виднелась еще одна дверь со стеклянным раздвижным окном. Рядом с окошком висел колокольчик. Мэвис позвонила. За дверью послышалась возня, затем окошко открылось, и оттуда выглянуло бледное женское лицо.

— Да?

— Мне нужно поговорить с кем-нибудь об опеке над моими детьми, — сказала Мэвис.

— Ясно, — сухо произнесла женщина. — Ваше имя?

— Мэвис Стивенс.

Женщина записала имя.

— Присаживайтесь, пожалуйста. — И стеклянное окошко захлопнулось.

Мэвис села на стул, не свода с окошка глаз. «И это все? — удивлялась она. — Назовите имя и присаживайтесь?»

Прождав полчаса, Мэвис не выдержала и снова подошла к окошку.

— Сколько мне еще ждать? — спросила она у бледного лица, возникшего в окошке на стук.

— Сейчас обеденный перерыв, — объяснила женщина. — Мисс Хопкинс скоро вернется, тогда с ней и побеседуете.

И окошко снова закрылось.

Мэвис знала, что сейчас время обеда, ее желудок довольно громко урчал. Стоило заранее подумать о том, что нужный сотрудник может уйти на обед. Мэвис пожалела, что не догадалась захватить с собой сэндвич. Она вздохнула и в сотый раз начала перечитывать объявления на стенах.

Мисс Хопкинс вернулась в свой кабинет через несколько минут. Это была грузная женщина, раздавшаяся в бедрах и в плечах, с волосами, собранными в довольно неопрятный пучок и закрепленными на макушке чем-то вроде шляпных булавок. Остановившись на пороге, чтобы перевести дух после подъема по лестнице, мисс Хопкинс увидела Мэвис, но не поздоровалась с ней, а, отдышавшись, просто прошла к двери рядом с окошком и, толкнув ее, обратилась к женщине, что сидела внутри:

— Я вернулась, мисс Паркер.

Прошло еще минут пятнадцать, прежде чем мисс Паркер распахнула дверь и произнесла:

— Мисс Хопкинс готова принять вас, миссис Стивенс.

Она указала на дверь со стеклянной вставкой, на которой было написано «Отдел по делам детей».

Мэвис постучала по стеклу и, осторожно приоткрыв дверь, заглянула внутрь. При виде грозной мисс Хопкинс, восседающей за столом, заваленным бумагами, ей захотелось развернуться и броситься прочь. Но было слишком поздно. Она столько времени сидела и ждала… Мэвис вошла в кабинет, и мисс Хопкинс, оторвавшись от газеты, которую читала, указала на деревянный стул напротив стола.

— Садитесь, пожалуйста.

Мэвис села.

— Имя?

— Мэвис Стивенс.

— Адрес?

Мэвис продиктовала адрес, и мисс Хопкинс записала его в блокнот.

— Имя мужа?

— Я не замужем, — запинаясь, пробормотала Мэвис, обескураженная энергичным напором этой женщины. — То есть я хотела сказать, я вдова. Муж погиб на войне.

— Ясно. — Мисс Хопкинс взглянула на выпуклый животик Мэвис. — Дети?

— Две дочери. Рите девять лет, а Рози пять.

— И еще один на подходе, — провозгласила мисс Хопкинс.

— Да, мы с Джимми собираемся пожениться и…

— И? — повторила мисс Хопкинс.

Она как будто уже догадалась, что последует за этим «и».

— У нас совсем небольшой дом, всем нам не хватит места. Нужно, чтобы девочки ненадолго уехали, пока мы не устроимся. Всем вместе нам будет трудно, да еще и новорожденный.

— Понятно. — Мисс Хопкинс откинулась на спинку стула и сцепила пальцы на животе. — Значит, вы хотите выселить девочек, чтобы освободить место для младенца.

— На первое время, — кивнула Мэвис. — Совсем ненадолго…

Она замолчала. Возникла пауза.

— И куда вы хотите их отправить? — спросила наконец мисс Хопкинс. — Зачем вы пришли ко мне?

— Ну… — Мэвис немного растерялась. — Вы же занимаетесь детьми. В смысле детьми, у которых нет дома.

— Но у ваших детей есть дом, — заметила мисс Хопкинс.

— В какой-то мере есть, а в какой-то — нет, — сказала Мэвис и, так как мисс Хопкинс никак не отреагировала на это довольно загадочное заявление, продолжила: — Сейчас у них есть дом, но когда мы с Джимми поженимся, им негде будет жить.

— Вы хотите сказать, что он выгонит их из дома? — прямолинейно поинтересовалась мисс Хопкинс.

— Не выгонит, но жить вместе нам будет тяжело. Они ведь ему не семья, не так, как малыш. — Мэвис заерзала на стуле. — Они не его дети, он не может любить их так же, как я.

«И ты выбираешь его, а не их», — подумала мисс Хопкинс и ограничилась кратким ответом:

— Ясно.

Ей было понятно, что перед ней совершенно отчаявшаяся женщина. Женщина, которая хочет выйти замуж, чтобы содержать новорожденного и себя, и знает, что этого не произойдет, если ее дочери останутся дома. Что ж, это не конец света. Мисс Хопкинс знала место, где с радостью приняли бы этих детей. Возможно…

— А девочки хорошо ладят с вашим… женихом? — спросила она.

— Да, в основном… не всегда… Рита иногда дерзит ему, и он злится.

— Он бьет ее?

— Нет! Конечно нет! — возмутилась Мэвис, но после того, как мисс Хопкинс пристально взглянула на нее, опустила голову и пролепетала: — Не часто. Я хочу сказать… она ведь дерзит, кричит, что он ей не отец.

— Так и есть, насколько я понимаю, — заметила мисс Хопкинс. Снова наступила тишина. Мэвис уставилась в пол. — Значит, он не любит их… Не любит девочек?

— Они ведь не его дочери, — пробормотала Мэвис. — Вполне естественно, что он не любит их. Он никогда не сможет полюбить их так же, как своего ребенка. Вы не согласны? Это ведь будет его малыш.

— Вам потребуется заполнить заявление с просьбой об опеке над дочерьми, если вы действительно собираетесь отдать их.

— На время, пока мы не обустроимся, — промямлила Мэвис. — Это заявление нужно заполнить сейчас?

— В одиночку вам будет трудно разобраться, — ответила мисс Хопкинс. — Думаю, вам лучше взять бумаги домой, внимательно прочитать их и обсудить всё с вашим… женихом. Торопиться не стоит, вы же понимаете. Как только вы подадите заявление, оно будет рассмотрено, однако должна предупредить: это не значит, что оно будет тут же удовлетворено. Потребуется некоторое время для принятия решения, но когда оно будет принято, ваших дочерей тут же заберут. — Мисс Хопкинс поднялась на ноги. — Но спешить не стоит, нужно хорошенько всё обдумать.

Мэвис тоже поднялась, держа сумочку прямо перед собой, словно загораживалась от грозной женщины.

— Да, — кивнула она, — я возьму бумаги домой и завтра их принесу.

— Очень хорошо.