Аля на глаза Марион залезла ложкой в горшочек, вытащила что-то небольшое, белое, и сунула в рот.
Разжевала, проглотила с видимым удовольствием...
Марион махнула на все рукой — и последовала ее примеру.
Ой...
Такого она раньше точно не пробовала.
Это оказался миниатюрный пирожок с мясом, только не печеный и не жареный, а вареный. Он расплылся на языке вкусным мясным соком, согрел горло, приятной тяжестью провалился в желудок...
Уммм...
— Со сметаной точно вкуснее будет.
Марион сунула в рот второй пель... паль... как она их назвала?
Неважно!
Сначала она все съест, а уж потом...
Но со сметаной точно было вкуснее. Горшочек кончился быстро, и Марион осознала, что наелась на десять лет вперед. Сытно было так, что хотелось развалиться на стуле... и лучше даже не на стуле. На кровати.
И опять подремать...
Марион лениво принялась отщипывать кусочки от булки.
— Вкусно?
— Очень, — искренне ответила Марион. — Что это такое?
— Пельмени.
— Пе-ли-ме-ни...— Пе-ль-ме-ни
— Никогда раньше ничего подобного не пробовала.
Лиля ухмыльнулась.
— Ну так попробуешь. Лари, что там со второй порцией?
— Готовлю!
— Отлично. А то сейчас еще один детик проснется...
— Ой!
Марион подумала, что забыла про Рома!
Про сына!
Альдонай, как она могла!?
— Спокойно! — зеленоглазая словно мысли читала. — Ребенок сыт, доволен и накормлен. Сейчас пойдешь к нему?
— Д-да...
— Тогда держи.
В руки Марион опустился поднос.
На подносе была странная бордовая масса, тарелка с кусочками чего-то непонятного, перемешанного с морковкой и луком, кажется... Печень? Да, похоже на то. И вазочка со смесью орехов и меда.
— Скажи мелкому, чтобы все съел. Не то больше сказок не будет.
— А что это?
— Салат из свеклы под майонезом, печенка с морковкой и лучком, и орехи с медом. Ему необходимо, у малыша явное малокровие.
-Ох...
— Ты иди, иди...
Марион послушно взяла поднос — и пошла.
# # #
Перед дверью детской, она оглянулась — и подцепила чуть-чуть салата с каждой из тарелок, попробовала.
Вкусно.Совершенно незнакомый вкус, остренький такой, пикантный... сама бы съела, даже несмотря на то, что больше не лезет. Очень вкусно!
Ром сидел на кровати и увлеченно что-то складывал.
Марион подошла поближе.
Ее ребенок забавлялся с кубиками, на боках которых чья-то уверенная рука выжгла буквы. Строил домик, потом разрушал, снова строил...
— Сынок!
— Мама!
И у Марион едва слезы не потекли.
Ром — улыбался!
Он улыбался... впервые за последние пару месяцев.
Какое же это было счастье!
Марион присела рядом, обняла сына — и едва опять не разревелась. Но кое-как справилась с собой...
— Ты поешь, малыш! Покушай...
Стоит ли говорить, что салатики были съедены без остатка?
* * *
Вниз Марион спустилась уже серьезная и собранная.
Женщины продолжали что-то делать на ее кухне. Туда она и направилась.
И посмотрела прямо в глаза старшей.
— Кто вы такие? И что я вам должна за это.... За все это?
Лиля фыркнула.
— Что ж. Поговорим?
— Поговорим...
— Тогда предлагаю присесть. Меня зовут Аля, это Лари, я уже говорила. Тебя мы тоже знаем... что мне надо? У меня сложная ситуация, Марион. Я беременна, как ты видишь...— Ох... действительно.
На живот гостьи Марион внимания и не обратила.
И то сказать — дама крупная, серьезная, животик особо в глаза и не бросался.
— Мне нужно место, чтобы спокойно пожить год. Родить моего ребенка, переждать, пока он подрастет, заодно заработать денег — и побольше. Лари нужно место, чтобы жить. Больше года. Сама видишь, руки у нас из нужного места растут, помочь мы готовы... если пустишь нас на постой — добром отплатим. И тебе поможем, и дети присмотрены будут.
Марион прикусила губу.
Эх, парой бы месяцев раньше. А сейчас...
— Вы нарушили закон?
— Нет. Я бегу от родственников мужа Лари — тоже. Нам не хочется в клетку, так уж случилось, что мы встретились, а вдвоем и выживать легче.
— Вы... ты...
— Ты. Можно — ты.
— Ты не из простых. Из благородных, да?
Лиля покачала головой.
— Не вполне. Дочь солдата и травницы. Но росла при благородных, это верно.
Марион задумчиво кивнула.
Да, похоже на то. Очень похоже.
А теперь настало время отплатить откровенностью за откровенность.
— Я разорена. Подозреваю, что через месяц-два меня здесь просто не будет. Мне придется продать трактир и убираться на улицу вместе с детьми. Я не то, что вам дать приют, сама ничего сделать не смогу....
— Ты об этом вчера говорила, — фыркнула зеленоглазая.
-Да?
Вроде бы на дуру эта женщина похожа не была.
Так что происходит?
Почему разговор все еще продолжается?
— Марион, — Аля посмотрела серьезно и даже чуточку грустно, — у нас у всех сложная жизненная ситуация. Но у нас с подругой есть немного денег. Этого хватит, чтобы начать плавание, а там... там будет видно!
— Д-денег? Я не смогу отдать долг.
— А никто и не говорит про долг. Нас здесь трое, мы либо вместе выплывем, либо вместе утонем. Наших денег тоже не хватит, чтобы прожить достаточное время... это как весла.
— Весла?
— Мы в одной лодке. Одно весло у тебя, второе у меня. Не будем грести — потонем. Будем грести одним веслом — с места не тронемся. Поработаем вместе... и выгребем, и деньги будут... предлагаю, если что — делить на троих. Тебе пятьдесят процентов, нам по двадцать пять.
Марион ответила горькой усмешкой.
Деньги?
Откуда деньги...
Их еще заработать надо...
Лиля ухмыльнулась.
— Есть у меня парочка идей. Итак, предлагаю на десять дней закрыть трактир.
— А потом?
Лиля улыбнулась еще веселее.
— О, а потом! Потом — будет сложно, но вкусно и интересно. Вопрос на засыпку. У тебя ледник есть?
-Да.
— А лед в нем?
— Да, еще Ром закладывал...
— Отлично! Тогда — сегодня и начнем.
Арман Пажо чувствовал себя отвратительно.
Бывает такое ощущение, вроде бы и не побили вас, и не убили, а словно в помоях вывалялся. Или помоев наелся...
А кто всему виной?
Ответ он знал точно. Рыжая баба с зелеными глазами. Жирная такая, наглая...
Трактир «Рыжий ежик» ему нравился давно. И хозяйка его... нравилась.
Еще при жизни хозяина Арман на нее засматривался. Бывают такие женщины...
Нет, не яркие, не сексуальные, не сногсшибательные красавицы. А вот именно что уютные, домашние, тихонькие, спокойные...
С такой не будешь блистать на балах, да и куда нам до тех балов?
А вот дом вести, детей растить, самое то. И мужа она слушаться будет беспрекословно, и никуда ее не потянет, и изменять не станет — Арман наблюдал. Заходил по- дружески, и поглядывал.
Марион прислуживала в зале, разносила тарелки, и Арман знал — женщины в такой ситуации частенько кокетничают, позволяют себе больше необходимого... у него, вот, жена позволяла.
Но Ром был полностью спокоен. Если он и приглядывал за женой — только чтобы ее не обидели ненароком. Да никто и не пытался, у Рома было чистое заведение.
Пьяная матросня сюда не ходила, и от порта далековато, и дороговато, и девок нет. Не то.
А вот чистая публика трактир жаловала.
Арман и сам похаживал, пропустить стаканчик-другой винца под настроение. Посидеть, поболтать с кем- нибудь... дело такое, житейское.У него-то дома... м-да...
Жена была, да померла. Остались сыновья, и Арман чувствовал, что им уже становится тесновато. Чай, он не дворянин, каждому выделить кусок не сможет. Ну, старший унаследует лавку. Средний и младший могут ему помогать, но тесновато,тесновато.
А расшириться?
Так конкуренция какая!
И... перед собой можно быть и честным. Даже не в конкуренции дело, а в страхе.
Расширяться-то надо, но ведь и прогореть можно? Тогда вовсе уж все потеряешь... страшно! Это лавку покупать, деньги вкладывать... Арман был скуповат и трусоват. Оно и не самые плохие качества в торговле, но и золотых гор с ними не сделаешь.
