После Фионы у них детей года три не было, потом родился мальчик — не выжил. Докторус посоветовал Марион морской воздух и морскую рыбу, и Ром, так звали ее супруга, решил переехать.
Так и поступили.
Продали трактир на старом месте, открыли на новом, дело постепенно пошло...
После Фионы родилась еще одна девочка. Потом мальчик. Тоже Ром.
А потом в город пришла чума.
Лиля хмыкнула.
Ну... чума.
Между нами, просвещенными жителями двадцать первого века, чумой в это время называли половину болезней. Все, при чем образуется сыпь, оспа. Остальное — чума.
Даже если это грипп — все равно чума.
Хотя при местном уровне медицины, один пес что чума, что грипп, шансы помереть равновероятны. Здесь же толком не лечат, окуривают гадкими палочками, молятся над больным... ага-ага...
А Альдонай все слышит, кто бы спорил.
И всех исцеляет....
Лиля язвить не стала.По странному стечению обстоятельств, чумой заболели все, кроме Марион и Фионы. Средняя дочка не выдержала — умерла.
Умер и Ром.
Отец и муж. Сынок, Ром-младший остался жить, но с тех пор не встает с постели. Слабость у него, лекарь приходил, прописал клистиры, еще что-то, порошки, кровь пускал...
Лиля только головой покачала.
Какой крепкий пацан!
Перенес и болезнь, и лечение — и просто не встает! Она бы уже давно на кладбище прописалась, а мальчишка жив! Иммунитет, однако!
Марион в лепешку расшибалась для детей, но много ли могла сделать одна женщина?
На лекарей и докторуса ушли все деньги — и ушли помощники.
Одна Марион не стала справляться, начала терять клиентов.
Меньше клиентов — меньше денег. А их и так-то не было.
Беда не приходит одна — к Марион посватался сосед- лавочник, господин Пажо.
— Как-как? — уточнила Лиля.
— Господин Пажо.
Лиля не смогла бы справиться с собой, даже если бы ей предложили немедля вернуться в Иртон. Только сдержись от хохота.
Бесполезно.
Пажо!
Пажо, пажо, пажо...
Ага, как это напоминает ее ситуацию, по-русски говоря —Ж...а.Успокоилась Лиля только после того, как умничка Фиона притащила ей стакан ледяной воды. Выпила залпом, закашлялась, и кивнула.
— И почему это несчастье?
Марион вздохнула.
— У него своих сыновей трое... долго ли Ром проживет? Не знаю...
Больше она не сказала, но Лиля поняла.
А ведь и верно, очень удобно.
У мужа — лавка, добавляем трактир супруги, и получаем безотходное производство. Что не продалось — то скормим посетителям. А что?
Если в двадцать первом веке гипермаркеты так работают?
Дочку супруги можно выдать замуж. А сыновья помогут управлять трактиром... сын супруги?
Так он уж и не встает, болезный... а он — прямой наследник.
Хм...
Лиля с уважением поглядела на Марион.
— Понимаю.
Марион развела руками.
— Я сначала добром отказывала, потом уж он озлился и угрожать начал. А потом вот... приходит господин, уж не первый раз приходит, скандалы устраивает, посуду бьет, народ пугает...
— То, что было сегодня — это не в первый раз?
— Такое — в первый.
— Я за ним проследила! За этим лэйром! — влезла Фиона. — Он в лавку к Пажо заходил!
— А чем ваш Пажо торгует?
— Так лавка у него. Колбасы — копчености разные...
Лиля задумчиво покивала.
— Понятно все с вами. Что делать будете? Он бы вас сегодня и прибить мог, если что...Марион поежилась.
— Не знаю.
Лиля посмотрела на потолок.
— А ваш сын?
— Спит он целыми днями.
— Хм... осмотреть его можно?
Взгляд Марион выражал сомнения.
— Моя... подруга — травница не из последних! — гордо вставила Лари.
— А что вы теряете? — прищурилась Лиля.
Марион оставалось только развести руками.
Что она теряет?
Ничего.
Пока — ничего.
# #
Лиля не знала, сколько лет мальчику. А оказалось — всего четыре года.
Четыре года.
А выглядел он на два с половиной.
Худой, бледный, съежившийся под одеялом...
Лиля отбросила в сторону тряпку, отмечая, что в спальне душно, надо бы заняться этим вопросом.
Мальчик съежился. Видимо, ничего хорошего не ждал.
— Тетя только посмотрит, тетя травница, — попробовала успокоить малыша Марион.
Ага, успокоила.
Мальчика свернулся так, что броненосцы позавидовали бы. От визита травницы он тоже ничего хорошего не ждал.
Лиля ласково коснулась темных растрепанных волос. Фиона была копией матери, а мальчишка явно пошел в отца. Некогда яркие, а сейчас словно пленкой подернутые карие глаза, темные волосы, широкие брови...Красивый?
Сложно сказать, слишком уж он сейчас замученный...
Лиля пожалела, что не может взять его на руки. Но сейчас ей поднимать тяжести нельзя. А потому...
' С Мирандой сработало, и с этим малышом сработает.
— Ты знаешь? Я не только травница, я еще и сказочница. Мальчик молчал.
— И сейчас я расскажу тебе сказку. Про волшебную щуку.
Лиля удобно вытянулась рядом с малышом на кровати — и тих заговорила.
Она не замечала, как ее восторженно слушает Фиона.
Как присела прямо на пол Лари, как прикрыла глаза, хоть на миг отрешаясь от забот и проблем, Марион.
Лиля смотрела на мальчика.
И только для него рассказывала, как выловил волшебную щуку дурачок Емеля, как вырезал волшебную дубинку, как подбил глаз иностранному принцу, как женился на принцессе, как правил долго и счастливо...
Мальчик слушал.
И про гусей-лебедей тоже.
И про Машу и медведя.
И худенькое тельце постепенно расправлялось.
А Лиля потихоньку взяла его за руку и посчитала пульс.
Осмотрела слизистые.
Послушала сердечко.
И пришла к простому выводу.
Солнце, море, витамины — для болезней нет причины.
Этот лозунг висел в одной из поликлиник, в которых они были на практике. И в принципе...
Лиля была с ним согласна.
И солнце, и море, и витамины... ладно, с солнышком плохо, но остальное...
Не лечить ребенка надо!Ему надо другое. Потому что малыш, в общем-то здоров. Но температура пониженная, у малыша явная анемия, отсюда и утомляемость, и сонливость, и многое, многое другое...
На третьей сказке малыш уснул, а Лиля потихоньку поднялась и вышла из комнаты.
Все остальные потянулись за ней.
Внизу Лиля уселась за стол и собралась уже было вынести свой вердикт, как в дверь забарабанили. Марион побледнела.
-Он...
— Ваша личная ж...а? — без лишних обиняков уточнила Лилиан.
— Пажо...
— Не вижу разницы, — отрезала Лиля. И строевым шагом направилась к двери, которую и распахнула со всей дури, благо, дверь наружу открывалась.
# # *
Распахнула она дверь удачно, стоящий на крыльце человек едва отпрыгнуть успел, и смотрел на Лилю без особой приязни.
Она на него — тоже.
С такой, простите, харизмой, к Марион свататься?
Да ему срочно в столицу нужно, в зоопарк! Говорят, там обезьяны грустят, неприкаянные!
Больше всего Пажо напоминал питекантропа. Вот как хотите — но именно его, разве что в одежде.
А так налицо были все признаки.
Коренастость, волосатость, длиннорукость, низкий лоб, глубоко посаженные глаза, выдвинутая челюсть...
Формалину мне!!!
Формалину!
И банку!Заспиртовать и отправить Ричарду. Пусть Кунсткамера пополнится еще одним образцом.
Увы...
Образец не торопился помещаться в банку. Он стоял и неодобрительно разглядывал Лилю. Та, впрочем, долго на возможный экспонат глядеть не собиралась.
— Закрыто сегодня! Завтра приходите!
От такого напора Пажо даже растерялся. И брякнул первое, что пришло в голову.
— Я не в трактир.
— Тем более! Не подаем, самим жрать нечего!
Пажо открыл рот, продемонстрировав век нечищеные огрызки зубов. Лилю аж замутило.
Так, спокойно, еще спокойнее... не надо на него тош- ниться. Иначе не выгоним...
— Я не...
— Я уже сказала — все завтра!
