Значит — красить все. Благо, орехи на рынке не редкость. Лиля и так набрала, но на такую массу волос ей просто не хватит. Эх, басму бы... о! А это что?
Хна?
Лиля потерла руки.А ведь хна — это идеальный вариант. И женщина принялась торговаться. Действительно — зачем краситься в брюнетку? Пусть даже ей повезло, и брови с ресницами у нее темные, но кожа-то светлая! И волоски на руках тоже светлые...
Не стоит считать всех глупее себя.
Или она будет оттенять постоянно кожу — это можно делать, но муторно же! Или окраситься в рыжий цвет. Благо, рыжики тоже бывают белокожими, никто ничего и не заподозрит.
Так Лиля и сделала.
В той самой таверне дядюшки Терса, в верхних комнатах. Закрылась, с помощью Лари нанесла на всю массу волос красящую хну — хватило еле-еле, впритык, выждала нужное время, потом смыла.
Зеркала не было. Пришлось смотреться в лезвие ножа. И кажется, получилась вполне симпатичная рыженькая.
Лиля щедро украсила кожу веснушками — наставить хной точки и через какое-то время смыть. Украсила шею, плечи и грудь. А руки... руки и так пострадали при окрашивании.
Да, получается рыжий-рыжий, конопатый! И пусть!
Привлекательной для мужчин Лиля выглядеть не собиралась, лучше уж наоборот.
Теперь опять натянуть грязные тряпки, нанести на лицо сажу — за последний месяц Лиля проделывала все необходимые «начертить-растушевать» на автомате, уже набила руку, замотать волосы тряпками, еще и плащ сверху накинуть.
Лари помогала, не докучая расспросами.
Лиля размышляла.
Макиавелли — был такой мудрый человек в Италии, говорил в свое время, что лучше повесить десяток санов-ников, чем поднять налог хотя бы на один грош. Не дословно, но как-то так.
Сановники — что?
Кому они там нужны?
Если президент решит перестрелять всю Госдуму — да и черт с ней. А вот если он налоги поднимет...
Здесь — то же самое.
Если Энтор убрал нескольких графов-герцогов, ничего страшного. Разве что кто-то вздохнет — мол, хорошие хозяева были, да и займется своими делами.
А если поднимет налоги...
Фарл ворчал, Берта ворчала, Терс, угольщики...
Народные массы недовольны?
А ведь так оно и есть. Недовольны.
Не стоит ждать революции или классического «из искры разгорится пламя», но побунтовать могут. Что-то сожгут, что-то сломают — это полезно для государства?
Нет!
А Энтор и налоги поднял, и сановников прижал... зачем?
Что происходит!?
Почему об этом не доложено Ричарду? Или доложено?
Лиля задумалась.
Она не сомневалась, что соглядатаи есть. Есть и у вир- ман, есть и у Ричарда. Обязаны быть. Но...
Могут ли они посмотреть со стороны на ситуацию в Авестере так, как это делает она? Не просто непредвзято — взглядом человека из двадцать первого века? Человека, который привык искать подвох в деяниях власти? Человека, который... ладно! Историю Лиля не любила. Но и безграмотной не была.
И параллели провести могла...
Что-то происходит в Авестере.
Энтору нужны деньги, очень нужны...Народный бунт?
Он его или не опасается, или... или — что?
Нет, не сообразить. Пока — не сообразить. У нее недостаточно информации. Может, что-то прояснится в Берме. А если нет...
А если нет — она никуда не полезет! Тоже мне! Разведчица!
Дура... тут тебя и прикопают, если что!
Лиля еще раз обругала себя, и принялась подсчитывать, какими активами она располагает.
Выходило негусто.
Деньги несчастного Алекса. Это — не слишком много.
Драгоценности Лофрейна. Фамильный перстень, браслет. Это продавать нельзя, если вовсе край не придет.
Свои собственные драгоценности. Это продавать мож- * но, но не хотелось бы.
Так что денег — нет.
Их не хватит, чтобы открыть трактир, чтобы купить помещение, чтобы пожить безбедно хотя бы год. Их ни на что не хватит.
Пару месяцев при должной экономии — и только. Нет, это не выход.
Лечить кого-то?
Это тоже не выход. А, ладно! Для начала окажемся в Берме. И кстати, а ведь не обязательно открывать трактир! Можно сделать чуточку иначе...
Лиля задумалась ненадолго. Потом кивнула сама себе, потерла руки, поплотнее укуталась в тряпье.
Беременность!
Чертов сбой гормонального фона!
Не тошнило, и то радость. Но мерзла она капитально! Даже в жару — подмерзала.
\ Спазм сосудов?
Вполне возможно.Или анемия... сейчас бы анализы сдать, да провериться со всех сторон... где те лаборатории! Первого она носила легче, а второго, да при плохом питании...
Тяжко.
Но надо! Надо идти вперед!
Лиля вздохнула, встала со стула и отправилась разыскивать Шимона.
# *
Поговорить?
Да запросто! И пойдем, и поговорим, и кулак покажем... не жалко. Делать-то, я правильно понимаю, больше ничего и не надо будет?
Лиля заверила Шимона, что не надо.
Всего лишь создать у Берты впечатление, что здесь, в Туроне, осталась родня Лилиан и Лари. Которая, если не получит весточку от сестричек, может и с визитом явиться.
Берте такое ни к чему, у нее дом, семья, свой маленький бизнес... да и не тот доход!
Что можно получить, продав пиратам двух баб?
Ей-ей, немного! Такого добра у них лопатой не перекидать, еще и по доброй воле пришли и готовы на все. Только плати!
Продать их с Лари в Ханганат?
Глупее не придумаешь.
Туда первосортный товар нужен, или мастерицы какие, или юные девственницы. А не две потасканные жиз-' нью тетки.
Лиля не обольщалась, если ее отмыть, она красивая, и Лари можно сделать симпатичной, но в этом мире ее возраст уже считается зрелостью. Это уже не юность.
Как было у кого-то из классиков?
В салон вошла старуха тридцати шести лет!
Старуха!В тридцать шесть!
Так что ни к пиратам, ни в Ханганат... прирезать и ограбить? А будет ли смысл? Если выгода неясна, а отдача и замучить может?
Эту мысль Лиля и пыталась донести до Берты. И надеялась, что преуспела.
* & *
— Энто... сестру мою, значит... довезти берешься?
— Берутся ребята, — кивнула Берта.
— Тогда половину монет вперед. А вторую половину отдам, как от сестры весточку получу.
— Что за весточка?
— Она мне передаст, — насупился Шимон. — А ты уч- *ти — мы семья большая. Ежели что — во всем море воды не достанет ваш поселок потушить, когда он с восьми концов полыхнет!
— Ты мне не угрожай, и не таких видали!
— Таких не видали!
Шимон и Берта стояли друг напротив друга. Оба подбоченились, сверлили друг друга злыми взглядами, и весьма напоминали двух собак, встретившихся на узкой дорожке. Даром, что разного пола...
Лиля еще раз подумала, что Альдонай все видит.
Вот не повез бы их Фарл, не захотели бы они отделаться от слишком болтливого крестьянина, так и не попали бы к углежогам. И сейчас отношение у Берты было бы совсем другое.
Атак...
Вот они, стоят девять крепких мужчин, дубинками поигрывают. В лесу такие мышцы накачали, что бодибилдеры \с досады под забором плакать будут. Это не красивости, это реальная сила. Это мощь, которую дает толькотяжелая ежедневная работа. А не шлифовка своих прелестей на тренажерах.
И стоят они сейчас, вписываясь за Лилиан.
Не тронь нашего!
Даже если реально им делать ничего и не придется. И они знают, что не придется. Но ведь стоят!
Лиля им добром помогла, они ей в ответ хорошее дело сделали — на том и мир держится. А не на трех китах и черепахе.
За Бертой тоже рыбаки стоят, подтянулись, на оживленный разговор, и тоже палку в руке удержат. Но сам факт...
Лиля здесь не одна.
За нее есть кому вступиться...
Эта мысль до Берты была донесена четко. И женщина поморщилась, потом пожала плечами...
— Ладно. Доставим мы девочек, доставим до Бермы, никуда они не денутся по дороге...
Шимон осклабился.
— Я и не сомневался.
— Ты уверена, что уехать надо?
— Уверена, — кивнула Лиля.
