/- Не верю...
/ — То, что у меня есть, это медяки гнутые, — просто объяснила Лиля. — Очень мало, и скоро они кончатся. Деньги всегда кончаются, если их не зарабатывать, а только тратить.
— Амы никак...— Это надо думать, можем мы заработать — или нет, — не стала спорить Лиля. — На служанку мне точно не хватит.
— Я и без денег пока могу. А потом... мне кажется, ты — не обидишь.
Лиля хмыкнула.
Вот что в ней такого, что все стараются ей на голову сесть? Табличка висит? Спасаю утопающих без помощи самих утопающих?
Грустно, если так...
— Я подумаю.
Подумать пришлось раньше, чем хотелось бы.
Очередная деревня, через которую прошли попутчицы расставила все на свои места.
Лиля привычно подошла к дому среднего достатка и завела ту же самую песню.
Мы, путницы, паломницы, вот, подали нам медяк добрые господа, не продадите ли хлебушка?
Продали.
Но... что засвербело у Лилиан? Почему ей так захотелось удрать?
Инстинкты травленого зверя пели, кричали в голос, требовали удрать! И Лиля не стала им противоречить. Получила хлеб — и тут же дернула за собой Лари.
Пошли! Быстрее...
Плохо, бежать Лиля не могла, стоило ей даже просто пойти спортивным быстрым шагом, как под ложечкой начинало колоть, а сердце колотилось, как загнанное.
Ничего удивительного, ребенок рос, росла матка, смещались внутренние органы... но как же не ко времени!
— Что-то не так? — затормошила ее Лари.
Не так?
Лиля бы и похуже сказала...
Руки сами потянулись в прорези на юбке, подвинули поближе пращу с зарядами, ножи...
— Лари, ты человека ударить сможешь?
-Д-да...
— А ножом?
-Ой!
Лиля махнула рукой и впихнула девчонке один нож. Все не курицей помирать будет, случись что...
Альдонай, помоги, а?
Неохота умирать, и ребенка терять неохота...
Лиля поняла, что ей не понравилось. Взгляд хозяйки дома, вышедшей на крыльцо с хлебом.
Холодный, жесткий, оценивающий... ну?! Что мы получим с этого жирного гуся? Или не жирного?
Перо? Мясо?
Лиля подумала, потом поняла, что далеко им все равно не уйти, солнце скоро начнет клониться к закату, и приняла решение обустраиваться на ночлег. Только по уму.
Место она выбрала в небольшой рощице орешника. Они с Лари набрали хвороста, устроили небольшой костерок, перекусили...
Только вот Лиля все время прислушивалась, а вслед за ней и Лари заоглядывалась, заразилась ее тревогой...
Не зря.
Они пришли после заката. Вынырнули из темноты, двое мужчин, сильных и крепких, один — хозяин дома, продавший им ковригу хлеба, второй — его сынок.
Увидели женщин — и оскалились. Зло, хищно...
— Так, ты, девка, скидывай все и ложись, — распорядился старший, глядя на Лари. — Порадуешь нас, авось и жива останешься. А ты, бабка, раздевайся. Посмотрим, что у тебя в лохмотьях. Вы, паломники, говорят, не бедствуете, еще и прихватываете, что плохо лежит...Лари дернулась, но Лиля рыкнула так, что позавидовал бы даже цепной кобель.
— Сидеть! — и уже мужчинам. — Подойди, козел! Если смелости хватит — на баб нападать. Падальщики. Крысы!
Это оказалось обидно.
Младший из мужчин огрызнулся непристойностью и сделал шаг вперед. И еще один.
Зря.
Орешник Лиле понравился — чем? Лещина — это куст. И ветки у нее гибкие, хлесткие... Лиля специально нагнула несколько и удачно прижала к земле камнем. А сейчас... сейчас она что есть силы пнула камень ногой.
Лещина с силой распрямилась — и так удачно хлестнула по негодяю... прямо по лицу, да с оттяжкой...
Парень схватился за морду и завыл. Сквозь пальцы брызнуло красным...
Жаль, не насмерть, но Лиля надеялась, что глаза ему выбьет. Хоть один!
Старший не стал размениваться на рявканье. Он молча бросился вперед.
Закричала Лари, которая храбро кинулась ему под ноги, и получила такой пинок в бок, что отлетела в сторону. Но и мужчина упал.
А Лиле того и надо было.
Посох словно сам в руку прыгнул... удар! Второй, третий!
И краем глаза — Лари, откатившись в сторону, хватает камень — и бьет второго негодяя, который пока еще слишком занят своим лицом...
И по тому, как мужчина подламывается в коленях, оседая, Лиля понимает — конец.
Но руки действуют вперед разума. И снова поднимают палку, раз за разом, и снова, и снова, пока тело не перестает шевелиться. И только тогда накатывает усталость.— Аля!
Лари подносит к ее губам чашку с водой. Лиля делает несколько глотков — и кидается в кустики. Рвать начало.
От потрясения?
Она искренне считала, что от перенапряжения. Адреналин в кровь пошел, или токсикоз догнал...
Физиология!
А мораль и нравственность...
Туда ублюдкам и дорога! Ее совесть и не таких мразей переживет!
❖ >:<
Тошниться она перестала достаточно быстро — не прошло и получаса. И прислушалась к себе.
Если не считать гадких спазмов в желудке, все было вполне прилично.
Ничего не болело, не тянул живот, не кружилась голова, а спазмы пройдут, просто время нужно. Лиля коснулась руки Лари.
— Спасибо... подруга.
— Я себя спасала тоже, — не стала лгать Лари.
— Надо вернуться на поляну.
— Зачем?
Разговор происходил хоть и рядом, но не на самой поляне, тошнило Лилю рядом, в кустиках. Лари неотлучно была при ней, то ли желая помочь, то ли не желая возвращаться.
— Прибрать, — вздохнула Лиля.
Ее бы воля — бросила б она подонков и забыла, как звать. Но...
Что будет дальше?
А она точно знала, что именно будет.
Прождав до утра, не раньше, жена и мать погибших поднимет вой. Или жены и матери, кто их там знает с их родственными связями.И выяснится, что проходя через деревню, паломницы сперли у нее ценность. К примеру — один золотой.
Или даже один серебряный.
Мужчины обнаружили это и помчались за воровками, а воровки... взяли — да и убили несчастных!
Кошмар!
Это и будет высказано в деревне, после чего народ — не все, но пара-тройка идиотов решит прогуляться по их следам.
Почему так мало? А у нормальных людей свои дела, пошлют они родственничков подальше и правильно сделают. А то и будут в курсе промысла, и потребуют долю...
К полудню, не раньше, на этом месте окажутся люди.
Что дальше?
Либо придут с собаками, либо — без. И сначала могут прийти даже без собак. Охотничьи собаки... м-да.
Вот такой парадокс.
Большая часть Авестера покрыта лесом, а с охотой сложно. Силки ставят, пращой работают, а вот чтобы с собакой, да ловчие ямы, да капканы — нет такого. Земля здесь принадлежит сеньору, а уж кому он разрешит в лесах охотиться...
Далеко не каждому. Может, одному-двоим из всей деревни. Тони рассказывал, у него в баронстве примерно так и было.
Ловчие ямы?
Да вы представляете, что сделаете феодал с человеком, если попадет в такую яму? Или если кто-то из его людей попадет в такую яму?
Повесит — в лучшем случае. В худшем повесит вместе со всей семьей, случались прецеденты.
Так что силки, праща, лук... но не охотничьи собаки! Нет их по деревне!
Служебно-розыскные?Не тот век, не то место. Нет здесь пока таких собак, а обычные брехливые шавки годятся разве что дом охранять. Команду «ищи» им не выполнить. Не справятся.
Сначала будут искать просто так.
Потом, если не найдут, будут искать уже с собаками. Но это дело не слишком быстрое, староста организует поиски, попросит у сеньора егерей... если сеньор еще даст. Егерей, не плетей.
Это ведь не просто так. Надо найти, где они сошли с дороги, надо найти само место происшествия, а как? По дороге?
Так это дорога, на ней следов, считай, и нет. Без собаки след точно не возьмешь. А к тому времени, как приведут собак — все уже давно выдохнется. На это есть хорошие шансы.
Что выиграет на этом Лиля?
Время.
Они успеют уйти достаточно далеко, чтобы их не догнали. Иначе...
И разбираться никто не будет.
