До двери оставалось меньше полуметра, как я услышала в дальнем углу комнаты опять эти ужасные завывания и пробирающие до костей, равномерное, можно даже сказать мелодичное бренчание цепями. Мое сердце совершило переворот в груди и стало быстро отбивать ритм. Душа безвозвратно ушла в пятки.

Больше всего на свете мне тогда хотелось схватиться за ручку, распахнуть дверь и стрелой убежать из этого подземелья. Но что-то внутри помешало мне это сделать.

Может, это было мое безрассудство или любопытство, но я, невзирая на орущий в сознании голос рассудка, упрямо пошла вперед. Мои руки дрожали и факел, то и дело вздрагивал, но я медленно, тихонечко шла вперед, в тот дальний угол, где доносились звуки… Когда до источника завывания оставалось дойти несколько шагов, он вновь внезапно исчез. Я, словно пребывая в трансе, дошла до конца и осветила угол. Ничего, только на полу валялись очищенные до блеска цепи с кандалами. Это было так же странно видеть, что если бы сейчас передо мной попрыгал на одной ноге мой отец, я бы удивилась намного меньше.

Вдруг из глубины этого угла я услышала четкий, громкий, немного хрипловатый мужской голос:

— Смелая, а может глупая… Я еще не решил.

Меня как будто окатили ведром с ледяной водой. Я, истошно завизжав, подскочила на месте от неожиданности. Стало жарко. Сердце бешено заколотилось, грозясь выпрыгнуть из груди и ускакать из подземелья подальше.

— К-кто здесь? — дрожа, я завертелась на месте, пытаясь отыскать обладателя голоса. Кочерга приняла боевое положение. — Пок-кажись!

— А я и не прячу-усь, — вновь будто лениво, слегка растягивая гласные, произнес голос. — Это ты меня не види-ишь.

Я резко повернулась на голос, но вновь кроме подозрительных цепей никого не нашла. Это меня озадачило больше, чем испугало. Куда бить, если противника не видно?

— Покажись! — немного смелее, будто воспрянув духом, приказала я неведомому собеседнику.

— Зачем? Мне и так хорошо.

Страх потихоньку уходил, уступив место любопытству. Если меня не убили сразу, то чего бояться?

— Ты кто? — я потрогала ногой отполированные цепи. Нет, быть этого не может. Говорящие цепи — это слишком. Хотя… — Результат ритуала?

— Конечно, нет, — слегка обиделся голос. — И перестань пинать мои цепи. Ты знаешь, сколько я их полировал?

— О, извините, — я сразу отошла на шаг назад и дружелюбнее спросила. — Тогда, может вы узник темницы?

Воздух около меня ощутимо задрожал от смеха. Пламя на факеле сильно заколебалось, грозя в любой момент потухнуть. Я, сильнее сжала в руке чугунную спасительницу, не понимая, что могло так рассмешить моего собеседника.

— А ты забавная, — сказал голос, перестав смеяться. — Так уж и быть, покажусь. А то обзовешь еще… как-нибудь…

Я отошла на шаг назад и случайно уперлась на какое-то пыточное приспособление. Испугаться и ощупать преграду я не успела. Я замерла, не в силах даже пошевелиться и закричать, потому что в двух шагах от меня стал медленно появляться из воздуха белоснежный, светящийся изнутри силуэт солидного мужчины лет сорока, в дорогом костюме, модным пару веков назад. У него была безумно лохматая шевелюра, а из груди торчала пара кинжалов.

Я как завороженная смотрела на призрака. Кочерга и факел выпали из ослабевших рук, я почувствовала, что еще чуть-чуть и упаду в обморок. Факел потух, но комнату, благодаря бледно светящемуся призраку, было немного видно.

Показав дрожащим пальцем на торчащие из груди кинжалы, я произнесла первое, что пришло мне в голову:

— А в-вам не б-больно?

— Больно? — призрак удивился такому вопросу и, проследив за моим пальцем, усмехнулся. — Больно мне было пару веков назад, когда я получил это украшение. А сейчас — я ничего не чувствую.

Мои ноги подкосились, и я уперлась рукой за выступ на пыточном приспособлении, чтобы не упасть. Он опасно затрещал, но выдержал. Видеть призрака собственными глазами для меня было в новинку. А я всегда считала их выдумками и никогда не верила в их страшные истории про привидения, которые якобы обитали в нашем дворце.

Не знаю, как долго я заворожено смотрела на привидение, не смея даже и пошевельнуться, но вдруг он заговорил, рассмотрев меня повнимательней.

— Постойте-ка! — изумился призрак. Я испуганно задрожала, уверенная, что он сейчас решит меня съесть или скажет, что тот, кто его увидит, умрет страшной мучительной смертью от проклятия. — А я тебя знаю!

— П-правда? — пролепетала я, не в силах больше удивляться. Он не хочет меня съесть… Подождите… я и не знала, что призраки обо мне знают.

— Ты Элиза! — он радостно закружился вокруг меня, став говорить о том, как я изменилась, потому он сразу меня и не признал. — А побледнела-то как! И волосы покрасила? Раньше они были светлее… А глаза! Глаза-то! — восторженно вздохнул он и пустился описывать мне свою жизнь, якобы с «нашего» прошлого расставания.

Я растерялась, не зная, что и думать. Нет, я сразу поняла, кто такая эта Элиза. Ее Величество Элизабет, супруга короля Руфуса, моя прабабушка. Мне часто отец говорил, что я похожа на «бабушку Элизу», которая его воспитала, и осталась в памяти самым светлым, добрым и любимым человеком из детства.

Да, исходя из портретов королевы Элизабет — я на нее немного была похожа, но у нее волосы были светлее, светло-русые с рыжинкой, а глаза голубые. Как он мог меня с ней спутать? Но куда интереснее другое, он что, при жизни был вхож в королевский двор, раз так тепло отзывается о ней, будто они были большими друзьями?

— Подождите! — перебила его я, устав ждать, пока он сам замолчит и даст вставить мне слово. — Я не Элиза! Меня зовут Эрика! — я спохватилась, что сказала свое имя не по правилам, и решила дополнить. — Ее Вы…

— Да? — меня перебил дух, не дав закончить фразы. Он заметно растерялся и поник, поняв, что обознался, но вдруг встрепенулся и с уверенностью проговорил. — Тогда ты та девушка, которую спас Дамир! А я тебя сперва и не узнал. По сравнению с той, ты стала выглядеть намного лучше… но все равно такая же бледная. Хотя, нам, духам, — он закатил глаза и проникновенно проговорил, — порой трудно следить за изменяющимся миром смертных.

— Колдун? Вы что-то путаете, меня спас целитель, — я вдруг вспомнила о своей цели, нечаянно забытой из-за встречи с призраком. — А вы случаем не знаете, где Дамир держит пленных?

— Пленных? Каких таких пленных?! — изумился дух и сразу оглянулся, видно надеясь отыскать их в этой комнате. — А почему я их ни разу не видел?!

Призрак повернулся ко мне спиной и, поднимая позвякивающие цепи, недовольно пробурчал: «Вечно я узнаю все последним».

Какое все-таки странное привидение…

— А целитель, — я снова сделала попытку выведать место нахождения узников. Не может ведь быть, чтобы призрак был в заговоре с колдуном. — Тот, кто лечил меня, где он?

Призрак повернулся, держа в руке цепи, и непонимающе уточнил:

— Дамир, что ли? Так он опять, наверное, пропадает в своей лаборатории… А про пленных и словом же не обмолвился! — обиженно завыл он. — У-у-у-у!!! Я бы для них концерт устроил, показал свое умение бренчать цепями! Зря что ли несколько веков готовился?

— Не колдун, а целитель! — я стала раздражаться, не понимая, почему этот призрак не может мне сразу сказать, где находятся пленные. Какой он все-таки не воспитанный…

— Кроме Дамира в замке нет целителей, — отмахнулся от меня он.

Я поразилась, в глубине души надеясь, что он сейчас возьмет свои слова обратно. Ну не может быть черный маг целителем!

Но призраку на мое негодование не было никакого дела. Он занимался важным делом — решал, куда пристроить свои драгоценные цепи, чтобы их никто не пина… не трогал. Не отрываясь от своего занятия, он, вдруг усмехнувшись, произнес фразу, заставившую меня покраснеть:

— Неужели ты решила, что тебя вылечил не Дамир? Что дни напролет за твои самочувствием следил другой целитель? Да Дамир, даже пребывая на грани смерти, не подпустит к себе другого лекаря. Надеюсь, ты поблагодарила его за спасение? К сожалению, он, в последнее время довольно редко совершает такие поступки…