Дверь в палату отворилась, и блондин услышал вместе с шагами чуть слышный для его ушей голос медсестры:

— Он пока ещё слаб, но он уже идёт на поправку. Говорить пока трудно, но как, вы видите, с нашим-то прогрессом вполне возможно. Если будут вопросы — обращайтесь, а я пока вас оставлю, — сказала русоволосая и вышла, а Адриан резко повернул голову. Боль, пронзившая его тело мгновенно, быстро начала распространяться, но он не жалел о столь необдуманном поступке, увидев, наконец, свой смысл жизни.

«Мари!»

В глазах чуть блеснули подступившие слезинки.

«Я так боялся за тебя! Прошу, прости, что оставил одну! Я…»

— Не надо сейчас говорить и думать об этом! — её голос дрожал, а по бледным щекам уже текли дорожки из слёз. — Знаешь как я переживала за тебя! И после этого. — Всхлип. — Ты имеешь право заикаться об этом?! Почему у меня истерика?! Я чуть не потеряла тебя! Понимаешь?! — она снова вдохнула. — Чтобы я делала без тебя, эгоист несчастный? — Маринетт подошла к его кровати, опустилась на пол и положила голову рядом с его рукой. — Я просто тебя очень люблю, и эти две недели, эти две недели ничего не видения были мучительными! Я не могла нормально спать, почти забыла про то, что надо ещё сдать экзамены и вообще надо жить до тех пор, пока ты не очнёшься! — брюнетка уткнулась носом в его руку, от которой отходила тоненькая трубочка, наполненная прозрачной жидкостью. — Спасибо, что не бросил меня, — сказала она и подняла на него свои заплаканные глаза и увидела его почти изумрудные и лёгкую улыбку, а переведя взгляд на экран, прочитала следующие слова:

«Я тебя сильно люблю! Все эти недели, хоть и проведенные во сне, я сильно хотел увидеть тебя, прижать к себе и не отпускать, хотел снова услышать твой голос, прикоснуться к твоей нежной щеке и увидеть твою улыбку. Пожалуйста, улыбнись, ради меня, показывая тем самым, что ты здесь, и я не сплю. И ты же, конечно, понимаешь, что я перечислил далеко не все желания, которые возникают в моей голове с каждой секундой?»

 — Конечно понимаю, — улыбнулась сквозь слёзы брюнетка. — Так что выздоравливай побыстрее! — она опустила взгляд на кровать, скрывая подступивший румянец.

Агрест, видя эту ситуацию, лишь коварно ухмыльнулся. Но выражение его лица тут же поменялось, и он серьёзно самостоятельно спросил, понимая, что сил хватит лишь на это короткое предложение, произнесённое шёпотом:

— Что произошло, когда я был без сознания?

Маринетт не сразу подняла голову. Задумчиво продолжая смотреть в одну точку, она мысленно перебирала все события того дня: вот они побеждают огромного монстра… и больше не помнит почти ничего. Ровно ничего не помнит после того, как Бражник проткнул своего сына клинком; все свои чувства, с которыми она сражалась, все атаки — всё казалось туманным, потому что тогда лишь мгновения было достаточно, чтобы смерть забрала дорогого человека, миг — и она могла остаться в этом мире почти одна… Цепочка событий по очереди выстраивала ту битву.

С трудом открываются глаза… голова гудит от боли, тело не чувствует её — защита костюма этого не позволяет, но как объяснить то, что сейчас она видит пред глазами: разрез на чёрном костюме в области груди с влажными краями говорил обратное, и, как рассказывала квами, девушка вспомнила, что такое возможно только если человек приложит немаленькую силу, но такая силища невозможна для любого существа, если он только не такой же герой!

«Адриан», — тихо шепчет она, забывая про колкую боль, и идёт вперёд. Герой, конечно, он «герой». Главный антагонист этой истории, их истории, которая всё никак не станет счастливой. А может, и не станет никогда? Нет, о чём она сейчас думает?! Не время и не место! Маринетт бессильна что ли как трава пред стопой? Ничуть! Она просто не имеет право на то, чтобы хотя бы эта мысль возникла у кого-то в голове.

Уверенно идёт вперёд, ускоряя шаг, но при этом тихо ступает к существу, что даже и человеком после этого не назовёшь, которое что-то читает в книге, стоя лицом к стенке, у которой Ледибаг недавно прибывала. Быстрее, быстрее. Наклонятся к телу любимого. Она была права — кровь. Как же брюнетка жалеет, что права. Тут же снимает кольцо с его пальца, отменяя превращение. Квами тоже досталось. Героиня срывает с блондина рубашку и обвязывает ей рану, затягивая туже. Это должно помочь. Хоть ненадолго, но помочь. Нежно берёт Плагга в одну руку, другой сжимает кольцо. Нет, эгоистично сейчас пробовать навык объединения сил, про который она узнал из книги Мастера. Надо его убрать, спрятать! Да что угодно, но спасти от уже направляющего свой посох злодея.

Нет, спасать — не из её оперы, а вот защищать — уже другое дело. Аккуратно кладёт котёнка на слегка вздымающуюся грудь Адриана и разворачивается, уже крутя незаменимое йо-йо. Уверенно, сверля глазами своего противника, идёт, вырисовывая своим оружием знак бесконечности; волосы в хвосте покачиваются при ходьбе, что добавляет ей более устрашающий, но при этом грациозный вид. Подойдя на метр, она начинает говорить с такой горечью, что уши у любого, был бы он в сознании, свернулись бы в трубочку:

— Как можно быть настолько бесчувственным?! Как можно пойти на такие жертвы?! Как вы смеете даже прикасаться к своему сыну после таких намерений?! — ЛедиБаг, казалось, уже не говорит, а шипит, словно гремучая змея; затем останавливается в нескольких сантиметров от него и продолжает:

— Теперь мне понятна вся ваша сущность, что скрывалась за неприветливым модельером.

— Неужели теперь вся моя коллекция покажется тебе, Маринетт, лишь кусками ткани? — с ухмылкой, закрыв книгу и только сейчас взглянув на девушку, говорит Габриэль. — Удивилась, откуда я знаю твоё имя? Не волнуйся, он и слова не сказал. Подозревать тебя я начал ещё с того вечера, когда ты…

— Это не имеет значение! — кричит девушка, перебивая его.— Мне плевать, что и когда вы поняли! Ваш сын, чёрт возьми, чуть не умирает, а вы. — Она обводит его взглядом. — Ни одной мышцей не дрогнули! Это ваш сын! — из глаз текут слёзы, а в горле застревает ком, но даже несмотря на то, что произносить слова всё сложнее, так как девушка понимает, что теперь жизнь её любимого «балбеса» зависит лишь от них, она продолжает:

— Он — результат вашей сильной любви! Вашей искренней и прекрасной любви! Видеть, как любимый муж делает замах ножом на любимого сыночка — самая ужасная пытка, а ещё знать, что любимый это делает ради, как вы говорите, собственного возвращения, разбивает её сердце в тысячу раз сильнее! Никакая мать ни за что на свете не будет желать смерти своего ребёнка ради себя! Никакая не захочет жить при таких условиях! И разве, так сильно любя свою жену, вы позволите ей страдать?! Вы так запросто разрушите то, что сближало вас все эти годы совместной жизни?! Поздравляю! Вы это сделали, даже не изменив выражения лица! — слова, что она произносит последними, прежде чем взять на руки Адриана и убежать с ним, кажутся очень тихими, полными сожаления и даже… жалости. — А ваше холодное сердце, видимо, никогда не любило этого ребёнка!

Маринетт бежала по крышам так быстро, как не бегала никогда раньше. Ждать машины скорой помощи бессмысленно. Плевать на то, что Бражник может напасть на город. Плевать, что, возможно, жизнь Парижа на волоске! Это сейчас проблемы Ледибаг, а не Маринетт, которая, хоть и в костюме супер Леди, направлялась в сторону больницы. Важна каждая минута, каждая секунда. Нужно быстрее, быстрее бежать и не забыть забрать Плагга, что успел устроится в кармане брюк. Бедному тоже нелегко, но он сильнее обычного человека. Он справится. Мастер сможет ему помочь.

Девушка буквально влетела в здание. Дежурный администратор, завидев её ещё с крыши здания напротив, тут же сообщил врачу, так что теперь Леди просто положила тело любимого на тележку-каталку*.

— Мисс, мы сделаем всё, что в наших силах, — успокоил её доктор, который был высоким мужчиной лет тридцати с тёмно-каштановыми волосами.