Кассиопея оглядела каждого мальчика, прикусив губу, чтобы сдержать смех. У Джеймса отвисла челюсть до пола, букетик ромашек почти выскользнули у него из пальцев. Питер наполовину съел плитку шоколада, и теперь упомянутый батончик лежал на полу, его тело напряглось, когда он широко раскрытыми глазами переводил взгляд с Касс на Ремуса. Сириус выглядел как смесь гнева и полного шока. Его палец был направлен вверх, а голова двигалась из стороны в сторону, переводя взгляд с пары на пару с широко открытым ртом. Ремус выглядел самым шокированным, однако сначала он сделал двойной дубль, когда услышал слова своей девушки, но теперь он просто смотрел на нее, неподвижный и совершенно сбитый с толку.
— Боже, я просто шучу, ребята, — наконец сказала Кассиопея, пренебрежительно махнув на них рукой, услышав вздохи облегчения, вырвавшиеся у парней, всех, кроме одного: — Ладно, может быть, я выпила немного, слишком много.
— Подожди, когда ты выпила? — спросил сбитый с толку Ремус, он не помнил, чтобы видел, как девушка пила что-либо, кроме воды, когда он столкнулся с ней.
— Чуть раньше, с девочками, — пожала плечами Кассиопея.
— Ты слишком много пила в последнее время, Касс, — прокомментировал Сириус, подходя к своей сестре и Джеймсу, его лицо исказилось от беспокойства. — Ты в порядке?
— Я? Я великолепна, — усмехнулась Кассиопея, — я в порядке, — она внезапно взглянула на свои наручные часы, которые она получила от Сириуса, — я лучше пойду, сказала Реджи, что поиграю с ним в квиддич.
— Ты не можешь пить и летать, — заявил Сириус.
— Это не настоящее правило, — Касс пренебрежительно махнула рукой. — Увидимся завтра, мальчики. Оставь эти цветы себе, ладно, Джеймс? Тогда, может быть, подарите его какому-нибудь другому цветку, если вы сейчас поймете, к чему я клоню, — добавила она, преувеличенно подмигнув, прежде чем броситься к двери. — Пока, я люблю тебя!
— Я тоже тебя люблю.
Кассиопея остановилась, прежде чем смогла уйти, обернувшись: — Я разговаривала с Ремусом, — сказала она, глядя на Джеймса со странным выражением.
— Да, ну, я тоже, — Джеймс беспечно пожал плечами.
Кассиопея на мгновение выглядела озадаченной, прежде чем услышала, как Ремус говорит: — Я люблю тебя, Касс.
Помахав рукой, слизеринка, наконец, вышел из комнаты. Как только ее шаги удалились за пределы слышимости, все трое мальчиков повернули головы к Ремусу, оставив его с озадаченным видом.
— Итак, ты уже спросил ее? — спросил Джеймс с взволнованной улыбкой на лице.
— Что? — Ремус возмущенно спросил: — Конечно, я этого не делал. Почему, во имя Мерлина, я должен спрашивать ее в нашей спальне?
— Ну, и где же ты тогда собираешься это сделать? — спросил Питер.
Ремус снова лег поверх одеяла: — Я еще не знаю, — признался он, доставая из-под подушки маленькую бархатную коробочку.
— Ну, тебе лучше сделать это поскорее, — заявил Джеймс, запрыгивая на свою кровать.
Ремус поднял голову, чтобы взглянуть на мальчика в очках: — Что? Почему? — нервно спросил он.
— Потому что я больше не могу иметь дело с этим секретом! Я сейчас расколюсь!
========== 29. ==========
Комментарий к 29.
Приятного прочтения!
Кассиопее Блэк очень нравилась защита от Темных искусств, и это было не только потому, что она хотела однажды стать аврором, но и потому, что у нее был двойной период обучения, и ее партнером в течение года был неповторимый Ремус Люпин; мальчик, который абсолютно преуспел в этом предмете. Он был, безусловно, лучшим учеником Дада за весь год, если не во всей школе.
Черноволосая девочка была не из тех, кто находит школьную работу интересной, однако каждый предмет на уроках Дада был исключительно интересным, что компенсировало постоянную смену преподавателей, которая происходила в начале каждого года. Она была более чем взволнована, узнав о Невербальных заклинаниях, всегда находя всю концепцию увлекательной.
Когда она делала пометки на своем пергаменте и игнорировала постоянное хихиканье Сириуса, что раздавалось каждый раз, когда ему удавалось бросить крошечный кусочек пергамента в длинные волосы своей сестры. Ее глаза оторвались от учёбы только тогда, когда она услышала звук открывающейся двери, и почти все ученики, которые делали свою работу, одновременно обернулись.
— Могу я, пожалуйста, одолжить мистера Люпина? — спросила профессор МакГонагалл. Ее лицо было бесстрастным, но Кассиопея не упустила печаль, которая плескалась в ее глазах.
— Конечно, — кивнул профессор Дада, мягко улыбаясь.
Кассиопея обменялась обеспокоенным взглядом со своим братом, прежде чем повернулась, чтобы посмотреть на Ремуса, наблюдая, как он нервно собирает свои вещи. Парень послал слизеринке легкую улыбку, нежно коснувшись ее плеча, когда проходил мимо нее, следуя за своим деканом из класса.
После этого Кассиопея не могла сосредоточиться.
Ее работа была сделана только наполовину, когда она, наконец, сдала ее в конце урока, ее мысли были явно где-то далеко. Ремус так и не вернулся на их урок, и когда он ушел, у мародёров оставалось еще больше часа до конца занятия, так что сказать, что девочка нервничала, было бы преуменьшением.
— Как ты думаешь, для чего он был нужен МакГонагалл? — спросил Питер, когда он, Джеймс, Сириус и Кассиопея стояли за большой колонной, внимательно наблюдая, как мальчик в очках разворачивает Карту Мародеров.
— Может, он слишком много работал, поэтому она его отстранила, — сказал Сириус, явно пытаясь поднять настроение, особенно когда он увидел выражение лица своей сестры.
— МакГонагалл не может исключить его, — заявила Кассиопея. — Она не директор, — пробормотала она, встав на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо Джеймса, ее пронзительные голубые глаза дико сканировали карту в поисках имени своего парня, — смотри, он в вашем общежитии, — сказала она через несколько секунд, на ее лице появилось озадаченное выражение. — Что он там делает? Дальше у нас История магии.
— Я не знаю, — пробормотал Джеймс, его глаза изучали табличку с именем на карте, — но, похоже, он не двигается, должно быть, в постели.
— Почему? — Сириус ни к кому конкретно не обращался, нахмурив брови: — Полнолуние только что прошло?
Группа обменялась обеспокоенными взглядами, и, даже не сказав друг другу ни слова, Джеймс засунул карту в карман мантии, прежде чем они вчетвером побежали по коридорам волшебной школы, полностью забыв о своих уроках и сосредоточившись исключительно на том, чтобы как можно быстрее добраться до своего друга.
Джеймс был самым быстрым — благодаря тому, что был Охотником Гриффиндорской команды, — и он, не теряя времени, прокричал пароль Портрету, прежде чем ворваться внутрь, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Кассиопея шла прямо за ним, Сириус был рядом с ней, а Питер всю дорогу замыкал группу. Они проигнорировали странные взгляды, которые бросал на них Портрет — и нескольких гриффиндорцев, которые сидели в общей комнате, — побежав вверх по лестнице.
Кассиопея была готова поклясться, что ее сердце разбилось, как только они вчетвером вошли в спальню и увидели Ремуса лежавшего в позе эмбриона, спиной к ним, плача.
— Лунатик? — позвал Сириус, когда они осторожно вошли в комнату, закрыв за собой дверь: — Ты в порядке, приятель?
Ремус не ответил. Однако он перестал плакать, хотя по тому, как его плечи поднимались и опускались, Кассиопея поняла, что слезы все еще текут. Протиснувшись мимо мальчиков, черноволосая девушка подошла ближе к кровати. Проглотив большой комок в горле, она, наконец, позвала: — Ремус? Что… что случилось?
Мальчик с песочно-каштановыми волосами наконец повернулся, слегка приподнявшись, обнажив свое красное, залитое слезами лицо. Его волосы торчали во все стороны, выглядя так, будто он слишком много раз проводил по ним рукой. — Она мертва, — наконец выдохнул он хриплым голосом.
— Кто? — спросил Питер, выглядя озадаченным.
По выражению лица Ремуса, Кассиопее не нужно было подтверждение, кто именно умер. Она точно знала, кто это был. Прежде, чем девушка смогла остановить их, слезы внезапно потекли из ее глаз, когда ее рука взлетела ко рту, подавляя рыдание, сорвавшееся с ее губ.
