Выражение лица Сириуса внезапно посуровело. Он бросил свой чемодан и бросился к сестре, слегка подтолкнув Ремуса, чтобы тот отодвинулся. Когда песочно-каштановый мальчик отошел, Сириус занял свое прежнее место, положив обе руки на щеки Кассиопеи: — Они не причинят тебе вреда, хорошо? Этого не будет. Я им этого не позволю.

— Я знаю, — пробормотала черноволосая девушка, ее взгляд метался вокруг серых глаз Сириуса, — Но как насчет Реджи? Я… я не буду рядом, чтобы защитить его, — ее сердце разрывалось из-за младшего брата, — Что, если они… Что, если они причинят ему боль?

Сириус печально вздохнул: — Они не будут.

— Да, откуда ты это знаешь? — Касс усмехнулась.

— Потому что, если он действительно это сделал…ты знаешь… в чем дело… Это значит, что они сделают все возможное, чтобы удержать его при себе, — объяснил Сириус, стараясь говорить тихо на случай, если кто-нибудь из студентов, проходящих мимо купе, захочет проявить излишнее любопытство.

— С ним все будет в порядке, Касс, — заговорил Ремус, заставив слизеринку снова взглянуть на своего парня.

Она неохотно кивнула и вздохнула. Она больше ничего не могла сделать. От нее отреклись, так что даже если бы она хотела быть там, рядом с Регулусом, она знала, что у нее не было никакого способа вернуться в этот дом. Часть ее задавалась вопросом, не это ли чувствовал Сириус, когда начал жить с Поттерами. Хотел ли он вернуться, чтобы спасти своих брата и сестру, но у него не было другого выбора.

Внезапно Кассиопея обвила руками шею Сириуса, притягивая своего брата ближе к себе, вдыхая его запах, автоматически чувствуя утешение: — Я люблю тебя, — сказала она ему, крепко обнимая его; как будто она боялась, что он исчезнет, если она отпустит.

Сказать, что Сириус был удивлен, было бы преуменьшением. Конечно, у брата и сестры были прекрасные отношения друг с другом, но это было до того, как от него отреклись. Поэтому, услышав, как его сестра произнесла ему эти слова, на его лице появилась широчайшая улыбка, когда его руки обхватили ее маленькое тело, он запечатлел поцелуй на ее темных локонах: — Я тоже люблю тебя, Касс.

***

Кассиопея сидела у окна Ремуса, ее пронзительные голубые глаза были прикованы к небольшому сараю, который находился чуть дальше от коттеджа. Это было место, куда ее парень отправился на переходный период, пока он был дома. Она ничего больше не хотела, кроме как спуститься туда, быть там с ним через все это, но она знала, что не может нарушить обещание, которое дала ему. Тот, где она пообещала никогда и близко не подходить к нему, пока он будет переходить.

Она крепче сжала голубое сердце, которое было у нее на груди, когда услышала болезненный вой, доносящийся из сарая. Она почувствовала, как слезы защипали ей глаза, когда посмотрела на луну, надеясь, что она пройдет быстрее, чем это происходило. Ее нижняя губа была зажата между зубами, когда ее сердце разбилось из-за Ремуса. Он не заслужил ничего из этого.

Кассиопея прислонила голову к холодному окну, ее плечи были укутаны пушистым одеялом, запах Ремуса приносил ей некоторое утешение, когда она с ненавистью в глазах смотрела на полную луну.

Еще через несколько часов луна окончательно скрылась из виду, когда солнце начало подниматься над холмами. Сбросив одеяло со своих плеч и положив его обратно на кровать Ремуса, она выбежала из спальни мальчика, стараясь вести себя как можно тише, чтобы не разбудить его родителей.

Кашель, доносившийся из гостиной, привлек ее внимание, и когда она дошла до конца коридора, то заметила Хоуп и Лайалла Люпина, сидящих в комнате, с пальто в руках и аптечкой первой помощи поверх пальто Хоуп.

— О, Кассиопея, ты проснулась, — заметила ее блондинка, послав ей мягкую, но болезненную улыбку.

Касс кивнула: — Да, я обычно спускаюсь вниз, чтобы помочь Ремусу привести себя в порядок, — объяснила она с застенчивой улыбкой, неловко переступая с ноги на ногу.

И Хоуп, и Лайалл тепло улыбнулись молодой девушке, и в их груди потеплело при мысли о том, что в жизни их сына есть такой заботливый человек, как Кассиопея Блэк, который поможет ему пройти через все это.

— Значит, ты не против спуститься туда одна? — Спросил Лайалл, игнорируя озадаченный взгляд на лице своей жены, когда он взял аптечку первой помощи и сделал шаг ближе к черноволосой девушке: — Хоуп плохо спала ночью, — добавил он тихим голосом, — Я не могу позволить ей выходить в эту погода с…с тем, какая она есть.

Кассиопея грустно улыбнулась мужчине, прежде чем кивнуть: — Я была бы более чем счастлива, — искренне сказала она, беря красный комплект, который передал ей Лайалл.

— Нет, все в порядке, я могу спуститься туда, — заговорила Хоуп, пытаясь послать самую убедительную улыбку, на которую она была способна, своему мужу и девушке своего сына.

— Все в порядке, миссис Люпин, — сказала ей Кассиопея. — Ремус хотел бы, чтобы вы отдохнули. Я лучше пойду, — И с этими словами черноволосая девушка прошла мимо Лайалла в конец коридора, надела ботинки и схватила пальто для себя и Ремуса (а также его обувь), прежде чем выбежать из коттеджа. Как только она вышла, то почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине, когда замерзшая трава захрустела под ее ботинками.

Прижимая пальто Ремуса и аптечку Первой помощи ближе к телу, Кассиопея практически побежала к сараю, тихо открыв дверь, пока ее глаза осматривали окрестности. Сарай был покрыт царапинами, как на полу, так и на стенах. Некоторые из них были меньше других, и Кассиопея предположила, что они принадлежали гораздо более молодому Ремусу, которому разбилось ее сердце.

Ее взгляд, наконец, остановился на ее парне. Он лежал на разорванном матрасе, единственное, что прикрывало его, было толстое одеяло, которое, казалось, было нетронутым. Она сразу поняла, что это было то самое одеяло, о котором он рассказывал ей несколько лет назад; одеяло, которое его отец заколдовал, чтобы оно никогда не порвалось и согревало мальчика, когда он заканчивал свой переход. Что, однако, удивило слизеринку, так это тот факт, что под головой у Ремуса был очень знакомый свитер. Он принадлежал ей. Ее зеленый, тот, который она, похоже, не могла найти раньше, думая, что просто забыла его в Хогвартсе, молодая ведьма не раздумывала дважды, но, увидев его под головой Ремуса, казалось, согрело ее изнутри.

— Привет, — усталый голос Ремуса привлек ее внимание, и она, не теряя больше времени, бросилась к нему, опустившись на колени рядом с ним.

— Привет, — тихо сказала она, ее теплая рука нежно коснулась его потной щеки, — Ты ранен?

— Немного, — признался Ремус, он слегка сдвинул одеяло вниз, обнажив плечи и верхнюю часть груди.

Глаза Кассиопеи заметили три царапины, которые тянулись по его левому плечу, они не выглядели глубокими, но определенно выглядели новыми из-за их красного оттенка.

— Я так рада, — выдохнула она, как будто она снова могла дышать. Всякий раз, когда Ремус переходил в свой дом, Кассиопея всегда чувствовала себя более напряженной, чем обычно, тот факт, что мальчиков не было рядом, чтобы помочь ему не навредить себе, всегда играл на ее уме, заставляя ее разум роиться тревожными мыслями.

— Это все благодаря тебе, — признался Ремус, усталая улыбка появилась на его губах, когда он заметил румянец на ее обычно бледных щеках.

Кассиопея послала ему смущенный взгляд, слегка наклонив голову, когда ее пальцы открыли аптечку первой помощи.

— Аконит Волчий, — пояснил Ремус, когда она начала дезинфицировать его раны, — Это действительно помогает. Спасибо.

Касс тепло улыбнулась своему парню, чувствуя себя чрезвычайно довольной, что ее зелье подействовало на него: — Тебе не нужно благодарить меня, Ремми, — искренне сказала она ему. — Это меньшее, что я могла сделать, когда ты не позволяешь мне спуститься с тобой, — сказала черноволосая девушка, когда она нанесла несколько мазков на его плечо, прежде чем прижаться к нему губами, согревая все тело Ремуса.

— Ты слишком хороша для меня, — внезапно заявил оборотень, его усталые глаза смотрели на голубоглазую красавицу. — Я тебя не заслуживаю.