– Не знаю, что мне делать со взятками? – мне было стыдно умолять о помощи, но я заблудилась в лабиринте и не могла обойтись без протянутой извне спасительной нити. Прискорбно это или нет, но Тихон оказался единственным, кто мог мне эту нить спустить с недосягаемой высоты. – Если кто из горожан решит подмазать, нужно ли мне притворяться такой, как Смолин?

– Вопросец не из легких, – Тихон призадумался. – От мелких подношений отказываться неприлично, люди обидятся. Но ценных подарков и денег не принимай. Не попадайся на крючок. И главное, запомни, твое расследование должно быть тайным. Тебе предстоит внедриться в порочную систему, чтобы разрушить ее изнутри.

Глава 13. Клубничка со сливками

На пятницу я отметила в ежедневнике два важных дела: забрать у вернувшегося с фестиваля полковника Свербилкина нераскрытые дела исчезнувшей команды и сходить в гости к мэру.

Волочаровское УВД оказалось подходящим местом для вентиляции мозга. По маленькой холмистой улочке разносилось хоровое пение под аккомпанемент баяна, балалайки, флейты и трубы. Веселые звуки летели из зарешеченных окон одноэтажного прямоугольного здания. Хлопья штукатурки, отставшей от его кирпичных стен вместе с желтой краской, напоминали тропических бабочек со сложенными крыльями. С дороги казалось, будто стайка перелетных насекомых присела отдохнуть и скоро вспорхнет, продолжит путь в бразильскую сельву. Мужские хриплые голоса, разбавленные тонким женским голоском, тянули песню про лихих казаков.

Я постучалась в дверь актового зала. Разумеется, никто меня не услышал, но дверь была не заперта.

Румяный кудрявый полковник с подкрученными усами, лихо откидывавший вприсядку, хлопнулся на потертый рыжий паркет.

– Ой! Дядя Витя! Вы не ушиблись? – к нему подбежала пухлая блондинка в цветастом платье.

– Нет, девчонки! Я сам! – Свербилкин отмахнулся от моей и от ее руки. Кряхтя и охая, он проскользил немного по полу, словно перевернувшаяся черепаха, и встал. – А вы… – он неприветливо уставился на меня.

– Добрый день, Виктор Андреевич. Я Светлана Челкашина. Охотница на вампиров. Вас должны были предупредить о моем приезде, – кивком поприветствовав хористов, я подошла к открытому окну.

В кабинете стояла невыносимая духота.

– Да, да. Звонило ваше руководство, и Валерий наш Денисович замолвил слово, – полковник восторженно улыбнулся во весь рот. – Вы поете?

– Нет, – я растерянно моргнула.

– Правда, не увлекаетесь пением? Дома-то, подозреваю, шепотком мурлычете попсовые шлягеры.

– Ничего я не мурлычу. И я в принципе не люблю попсу. Предпочитаю рок.

– Рок-н-ролл тоже неплохо. Электрогитарой владеете? – по моей тупой ухмылке Свербилкин понял, что я не владею электрогитарой, и задал другой вопрос. – А с барабаном дружите?

Узнав, что и с барабанами я не дружу, полковник разочарованно замотал головой:

– Ай-ай-ай! Гитарист и ударник – это голова и сердце рок-группы. Куда ж без них? Да и у нас, как назло, вчера лучший барабанщик сгорел. Начальник крематория Кирилл Степаныч Пыжло. Чудесный был музыкант. Талантище!

– Как сгорел?

Недели не прошло, как я договорилась с Пыжло о мертвых вампирских душах, и тут выясняется, что он погиб.

– На работе и сгорел. В крематории, – брезгливо поморщилась пышная блондинка. – Допился до белой горячки и в печь сиганул.

– Подумайте, а вдруг Кирилл Степаныч не по собственному желанию запрыгнул в печь? Что если его туда втолкнули? Вы не думали о преднамеренном убийстве?

– А чего думать?.. Убийство? – с присвистом рассмеялся Свербилкин, – Сразу видно московского человека. Это у вас в Москве, Светлана, убивают кого ни попадя. А у нас в Волочаровске на старого алконавта даже вампиры не покушались. Что с него взять? Хату он давно пропил, жил в крематории. Но талант, как известно, не пропьешь. Как он на барабанах вжваривал! Перепонки трещали в ушах! Эх, если бы он с нами поехал на фестиваль, и жив остался бы, и наш ансамбль занял бы первое место, а не третье… Что вы! Какое там убийство?! Перебрал бормотухи, и закатился в печь. Жаль, сам себя сгубил, дуралей, – полковник взял у одного из музыкантов баян и развернул его. Баян издал неприятный звук и умолк. – Так вы, девушка, не играете на музыкальных инструментах?

– Нет, не играю, – я оставила мнение об убийстве при себе – последовала совету Тихона об осторожности и секретности.

– Ни за какие бублики я не поверю, что у вас не было в детстве губной гармошки, – не унимался Свербилкин, накручивая ус на палец.

– Представьте себе, не было, Виктор Андреевич.

– Нехорошо, елки зеленые! Скажите еще, что в школе вас не учили тарабанить на пианино или пиликать на скрипке.

– Да, не знаю, как в Москве, а в наших школах учат музыке, – гордо отчеканил младший лейтенант с тонкими светлыми усиками.

– Меня не учили музыке, – утвердительно заявила я.

– Но танцевать вы точно умеете, Светлана. Простите, как вас по батюшке? – Свербилкин почесал коричневый от загара лоб.

– Олеговна. Я не умею танцевать.

– Как вы могли забыть, дядя Витя? – прошептала ему на ухо блондинка. – Олег Челкашин – известный охотник на вампиров.

– Погоди, Зоенька, – полковник вручил ей баян. – Я сам бы вспомнил. Вот, что я хотел сказать, Светлана Олеговна. Насчет танцев вы не отвертитесь. На выпускном балу вальсировали? Значит, умеете танцевать. Я попал в яблочко. Так, шнапсель-дряпсель?

– Промахнулись, Виктор Андреевич. Пока выпускники танцевали на балах и катались на теплоходах по Москве-реке, мы с ребятами гоняли вампиров по Усть- Уренгою.

– Никчемную девку прислали, – я услышала хриплый шепот из хора. – Никуда не годится. Шеф намекал их главному по телефону на ансамбль, а тому – горох об стенку.

– Зато у нее хорошие рекомендации, – возразил другой музыкант. – Говорят, она вампиров без промаха бьет.

– Подумаешь, – возразил зачинщик спора. – Вот если бы она била без промаху, да с песней. А так сразу видно – не наш человек.

Я не успела красочно представить реакцию вампиров, если бы я сражалась с ними, напевая “Эй, ухнем” или “Из-за острова на стрежень” или “Ой, мороз, мороз”, а может быть, радиохиты.

Свербилкин оборвал полет моей фантазии.

– Очень-очень жаль, Светлана Олеговна. У вашего предшественника Ивана Иваныча был удивительно мощный голос. Прямо как в поговорке: “Есть такие голоса – встают дыбом волоса”. В мой казачий ансамбль требуются новые артисты. Завтра мы выступаем в семейном ресторанчике. Нам будет приятно, если вы придете на концерт. Он начнется в пять часов. Ресторанчик называется “Зайди Попробуй” и находится на Залихватинском бульваре.

– Я постараюсь успеть на ваш концерт, – я сделала важное лицо. – Но на данный момент прошу вас предоставить мне под расписку нераскрытые дела команды Смолина.

– Сию минутку, – полковник пригласил меня в маленький кабинет. Вместе с нами вошли младший лейтенант, который гордился школьными уроками музыки, и Зоя. Хор столпился в коридоре, заглядывая в открытую дверь. – Вы извините, что я вас отвлекал от работы песнями и плясками. Подвинься, Берендеев, – он толкнул младшего лейтенанта, пробрался к облезлому сейфу и достал из кармана связку ключей.

Замок долго не поддавался. Запыхавшегося полковника решила выручить его племянница Зоя. После ее вскрика о сломанном ногте Свербилкин позвал на помощь кряжистого широкоскулого сержанта с забавно приплюснутым носом. Под азартные возгласы болельщиков сержант успешно справился с замком. Он выложил на табурет высокую стопку журналов, достававшую ему до кончика носа. На обложке верхнего журнала красовалась обнаженная девушка, ее прелести стыдливо прикрывали жирные красные слова: “Куколка хочет больше”.

– Да вы, оказывается, любитель клубнички, Виктор Андреич! – не выдержал удивленный сержант.

– Я? Вы что себе позволяете, Вертушников! – вскипел Свербилкин. – Чтобы я хранил срамоту в кабинете?! Откуда она вообще взялась, елки-палки? А вы чего смеетесь? Марш на улицу, я сказал!