– Зачем я тебе? Ты обратила меня шутки ради? Такое у вас, упырей, веселье?

– Пожалела я тебя, глупая. Полюбила. Наперекор старым заветам пошла. Гнев своих удалых накликала. Ежели они сговорятся тебя погубить, то меня первой изничтожат. Без твоей помощи не остаться мне атаманшей. Не совладать с ними, ежели ты отступишься.

Мы сели рядом на ворох одежды, и Людмила рассказала мне о себе и своей упыриной шайке. Из ее долгого повествования я выяснил следующее:

Людмила родилась вампиршей. Ее лесное воспитание было непомерно жестоким. Родители приносили в нору ее человеческих сверстников для игр и приказывали убить их до рассвета. Если она отказывалась это сделать, ее избивали и на несколько суток оставляли без еды. Образованный отец научил Людмилу грамоте, а ее мать придумала выступать под видом цыган.

Людмиле было десять лет, когда родители не вернулись с охоты. Цепочка их следов оборвалась на деревенской улице. Их кровь впитала придорожная грязь.

Зимой осиротевшая девочка примкнула к поселившимся в лесу вампирам. Ей приходилось наравне со взрослыми участвовать в облавах на крупную дичь, чтобы самой не стать их жертвой. Набравшись опыта и повзрослев, Людмила покинула ту банду и занялась поисками одиноких сородичей, чьи имена приводили в трепет охотников на вампиров. Ее поиски увенчались успехом.

Подданных Людмилы я представлю в соответствии с их иерархическим положением:

1. Фома. Обращен в 28 лет. Он служил военачальником при Иване Грозном, принимал участие в сражениях с татарами, поляками и литовцами. Атаман вампирской шайки нашел его умирающим на поле боя и решил обратить, чтобы приобрести опытного воина. Фома сбежал от сородичей. Вернувшись к Ивану Грозному, он возглавил отряд опричников. В течение нескольких лет он устраивал набеги на усадьбы воевод, бояр и разночинного опального люда, часто руководил пытками и казнями неугодных царю людей. После разгона опричнины он ушел в Костромские леса. Молва о его службе при царском дворе обрекла Фому на опасное положение изгоя. Нет большего позора для вампира, чем служение человеку.

2. Ахтымбан. Обращен в 32 года. За выдающиеся боевые заслуги хан Батый назначил его наместником Золотой Орды в Рязанском княжестве. Впрочем, Ахтымбан недолго носил почетный титул. Пришедшие с Поволжья вампиры утащили его в лес, надеясь сделать своим главарем, только его не прельстила почетная должность. Он безжалостно расправился с сородичами, уничтожил всех. Долгую жизнь Ахтымбан хотел провести в одиночестве, но случайная встреча в лесу с Людмилой изменила его планы на будущее.

3. Яна. Обращена в 21 год. Польская красавица трудилась шпионкой в смутное время. Она считалась высококлассной специалисткой по ядам. Используя привлекательную внешность в качестве оружия, Яна завоевывала доверие приезжавших в Варшаву иностранных вельмож, узнавала у них необходимую информацию, а затем убивала их. Яна была направлена в Москву по личному распоряжению короля с целью отравить Бориса Годунова. Встрече с Борисом помешал неграмотный вампир из Сокольнического леса. Бедолага влюбился в Яну с первого взгляда. За ее похищение и обращение он поплатился жизнью, приняв с кровью куропатки смертельную дозу осиновой смолы.

4. Грицко. Обращен в 34 года. Украинский разбойник. Дважды сбегал с виселицы. Примкнув к восстанию Пугачева, он дослужился до ближайшего подручного атамана. Среди соратников выделялся особой жестокостью и деспотизмом. Следовавшие за повстанческой армией вампиры спасли Грицко от казни в третий раз.

5. Моня. Обращена в 18 лет. Воровка еврейского происхождения. Прошлой осенью Ахтымбан встретил ее на ярмарке, и ему понравилась удивительная ловкость девушки. В шайке Моня была первой кандидаткой на выбывание. Она успешно ловила мелких зверушек, за что удостоилась звания бельчатницы, но в охоте на крупную дичь ей везло редко.

До моего обращения в вампирском коллективе господствовал порядок. Людмила и Фома считались правящей парой. Борьба за лучшее место в иерархии ограничивалась незначительными стычками на низшем уровне. С личной жизнью также не возникало проблем. Фома и Людмила хранили верность друг другу. Ахтымбан по статусу имел право выбрать Яну или Моню, но предпочитал Яну, а Грицко довольствовался Моней, что вполне его устраивало.

Теперь ситуация коренным образом изменилась. Отвергнутый Фома из защитника Людмилы превратился в ее главного конкурента. Ахтымбан стал испытывать на прочность терпение Фомы. В любой момент он мог бросить вызов Людмиле. Соблазнительница Яна пыталась обойти Ахтымбана безопасным способом – вступив в коалицию с Фомой, но опричник соблюдал нейтралитет. Грицко выбрал мишенями для атаки Ахтымбана и Яну. Слабенькая забитая Моня нежнее ластилась к Ахтымбану, предполагая, что при недоступности Яны он обеспечит ей защиту от Грицко.

Людмила предчувствовала потерю контроля над сородичами. В период моего обучения ей оставалось надеяться на летнее изобилие пищи. Только оно могло притупить обострившиеся конфликты.

Признания Людмилы убедили меня подчиниться ей. Пускай она научит меня быть вампиром. Я просто обязан выжить, стать настоящим воином этого разбойничьего народа, чтобы отомстить… Убить их всех, до единого. Расправиться с ними жестоко, без снисхождения, как они расправились с моими близкими. Потом найти и убить Валко Вышковича. Он должен ответить за Алешку. Когда с врагами будет покончено, я смогу вволю поразмышлять о жизненных приоритетах, о совести, если она сохранится. А если последние ее отголоски умолкнут, легче будет коротать вечность одному. Или же совесть не позволит мне жить дальше, и я найду свою осину.

Терять мне больше нечего, моя жизнь и так потеряна. К людям мне никогда не вернуться.

– Я хочу жить вечно, – я просительно приподнял брови. – Научи меня упыриным премудростям и защити от лютой казни.

– Пойдем! – Людмила сильным рывком поставила меня на ноги. – Обуйся! С непривычки босиком до зари не проскачешь, – разбросав по пещере шубы, сюртуки и шинели, она достала пару кожаных сапог. Сама натянула их на мои ноги, чтобы я не порвал их когтями.

– Как мне с ними управляться? – я щелкал когтями, как трещотками.

– Поесть тебе надобно, – ответила Людмила. – Они сами уйдут. Убирать их научишься позже. Иди за мной.

Атаманша повела меня по длинным и узким коридорам пещеры, сворачивая то налево, то направо.

– Наши рыщут по лесу. Скоро они тебя накормят. Долю свою бери смело. Ни в чем страха не выражай, но в распри не лезь. Я постараюсь оградить тебя от беды. Сугубо прошу тебя, Тихон, не связывайся с Фомой. Сердце у него дюже ретивое. Коли он крепко озлобится, не удержать мне его. Ты больше помалкивай, покуда не постигнешь нашей науки. К зиме, дабы заполучить его место, придется тебе помериться с ним силой.

– Я не справлюсь с Фомой, – я сбавил шаг. – Мне никого из твоих воинов не победить.

– По осень я вольна тебе помогать. Дальше сам выкручивайся. Таковы наши порядки, Тихон. Да что ты оторопел? – Людмила потянула меня за воротничок рубашки, – До зимы сделаешься славным добытчиком. Помяни мое слово.

Ночной лес предстал передо мной окрашенным в синие, зеленые и серовато-коричневые тона. Шум листвы, скрип засохших ветвей и унылые стоны сов неясытей сливались в единый гул.

Я опустился на четвереньки. Дыхание сбилось от резких запахов. Самым определимым из них был аромат спелой земляники. Ее кудрявые кустики устилали полянку у входа в пещеру. Душистые ягоды не повлияли на присохшее к желудку чувство голода. Его усилил запах крови Людмилы, с визгом вытащившей руку из маленькой, продолбленной в каменной плите норки.

– Поганые лесовики! Дубраву взбаламутили, – вампирша зализала ранку на ладони, нанесенную крошечным наконечником копья. – Погодите. Я до вас доберусь!

Она ударила когтями по камню, но плита остался невредимой.

– Не возьмешь! Не поймаешь! Слаба стала, зубастая. Увяла от злости, – в норе захохотали маленькие человечки.