Все свои подозрения насчет подпольных колоний, незаконных мигрантов и прочего он выложил начальству еще до отъезда и был уверен в своей безопасности. Если он вовремя не доложит о том, что здесь происходит, то на голову Лускера свалятся и финансовая полиция, и миграционная, и мало ему не покажется. Павел знал, что Лускер это прекрасно понимает и постарается объяснить происхождение сверхприбылей и продажу списанного, но при этом новехонького оборудования. А Павел проверит. И перепроверит.

3.

Проснувшись от писка будильника, Павел чувствовал себя намного лучше, чем день назад. Похоже, привыкаю, подумал он. Одевшись после душа, попытался связаться с Лускером, но того не оказалось на станции. Павел связался с Анной, и она пригласила его в кают-компанию.

Идя по коридору, он задержался пару раз у картин, висевших на стене. Павел не был знатоком живописи, но видно было, что художник не лишен таланта. Хаотично разбросанные по полотну короткие линии, разноразмерные точки и цветовые пятна, наложенные друг на друга в несколько слоев, что-то напоминали, но вскользь, намеком, вызывая нечто похожее на состояние, когда, казалось, вот-вот узнаешь то, что нарисовано, но узнать не получалось.

В столовой Анна уже ждала его за столом. Серая форма, серые волосы, серые глаза. Павел, с аппетитом взявшись за яичницу с беконом, спросил ее:

– Я вижу, все уже позавтракали и разошлись по своим делам?

– Да, – ответила Анна, – но я попью с вами кофе, пока вы едите.

– Скажите пожалуйста, кто меня встречал позавчера? – Павел внимательно следил за выражением лица Анны, но, если она и была в чем-то таком замешана, то владела собой отлично, потому что никакого смущения или волнения не выдала. Абсолютно непроницаемое лицо. Равнодушное, скорее. Только ее манера смотреть прямо в зрачки оппонента – пристально, не отрываясь, пока тот сам не отведет взгляд – вызывала неприязнь.

– Вас встретил начальник колонии Лускер, – спокойно ответила Анна. – Разве он вам не представился?

– Я имею ввиду – кто меня встретил около станции. Лускер встретил меня уже здесь, внутри здания, а там, снаружи, – Павел мотнул головой, – кто это был?

– Простите, я не знаю.

– Вы хотите сказать, что на станции никого, кроме вас и Лускера вчера не было?

– Вы были.

– Послушайте, я галлюцинациями не страдаю, – сказал Павел, – этот человек представился мне как «друг». Среди сотрудников колонии нет никого, на кого этот человек похож, кроме Лускера. Но этот человек выглядел лет на тридцать моложе Лускера. К тому же, незнакомец сказал мне, что станция не пустит его внутрь. Что все это значит?

– Рэм вчера вам показал нерест песочников и проход мальков через «зеленую» полосу, но, похоже, не до конца, – проговорила она, как бы про себя, – наверно, сегодня он вам покажет, как песочники проходят через амилиновые плантации.

– Почему вы переводите разговор с непонятно откуда взявшегося «друга» на песочников?

– «…Но не видит ничего, что под носом у него…» – с легким оттенком разочарования процитировала Анна отрывок детского стихотворения.

– То есть… Вы хотите сказать, что песочники и этот человек как-то связаны?

– Павел, Рэм сказал мне, что перед экскурсией вы себя плохо чувствовали. Вы прошли тест в медботе? – странно неподвижное лицо Анны резко контрастировало с ее жгучим, напористым взглядом.

Ничего я от нее не добьюсь, понял Павел, и сухо сказал:

– Я нормально себя чувствую, тест не нужен.

– Вы приехали, чтобы проверить технику и финансовую отчетность, правильно? – спросила Анна. – А я не занимаюсь машинами и финансами, я медик. Всю необходимую информацию вам предоставит Лускер.

Павел молча допил чай, подчеркнуто вежливо поблагодарил Анну, вернулся в свою комнату и еще раз просмотрел отчеты колонии за прошлый год.

Не сходятся у них концы с концами, не могут семь человек давать такую выработку. Анну можно было и не расспрашивать, настаивать на встрече с остальными, похоже, тоже пока не стоит – они все будут кивать на Лускера. Надеюсь, когда тот вернется и покажет мне, как они вручную достают паучьи гнезда из-под каменных толщ, я смогу отчалить отсюда на пару дней раньше, чем рассчитывал, подумал Павел. Черт их знает, может, действительно какое-то ноу-хау придумали… Он вспомнил лицо Анны и с удивлением отметил, что, вообще-то, она не настолько некрасива, как казалось. У нее правильные черты лица, стройная фигура, изящные запястья и щиколотки, мягкий голос. Но бедная мимика, скованность движений, стянутые в тугой узел волосы на затылке, въедливый взгляд, все это делало ее какой-то неприятной. Казалось, она нарочно старается эмоционально оттолкнуть собеседника. Ну да бог с ней.

Недолго подумав, Павел связался с Патарой Ткилава. Нет, они сейчас не могут поговорить, пожалуйста, давайте перенесем на вечер. Дал отбой. Набрал Нисаускаса, тот не ответил. Набрал Хелен Вольф.

– Да, – отозвалась она сразу.

– Добрый день. Я хотел бы с вами поговорить.

– Пожалуйста, слушаю вас, – улыбнулась Хелен.

– Скажите, как много незаконных мигрантов находятся сейчас на Терминаторе?

– Что вы имеете ввиду? – Хелен умело изобразила удивление.

– Я видел одного из них сразу после того, как вышел из лифта. Он был похож на Лускера, только очень молодого и красивого Лускера, каким он мог быть лет тридцать назад.

Лицо Хелен залил густой румянец. Павел ожидал чего угодно, только не такой реакции. Хелен опустила ставшие вдруг влажными глаза, ее ноздри шевельнулись, губы сжались. Так выглядит человек, которого застукали за горячим, и пытающийся сохранить лицо. Что это с ней, озадаченно подумал Павел, почему она чуть не плачет?

– Павел, вы ведь вчера летали на ледник и в пустыню вместе с Рэмом? – спросила Хелен, коротко взглянув на Павла. Вышколенное дружелюбие ее голоса никак не вязалось с отчаянием в глазах и полыхающими щеками Хелен.

– Да. Но какое это отношение имеет…

– Простите, а он провел экскурсию до конца? – перебила она, выделив голосом последние слова.

– Нет, я видел не все. Как мальки проходят через паучьи плантации, Лускер обещал показать мне сегодня. Но какое отношение это имеет к людям, не числящимся в списках колонии?

– Вы обязательно посмотрите, обязательно, это очень интересно.

– Хелен. Я говорил с Лускером. Я говорил с Анной. Я сейчас говорю с вами и не могу понять – что вы все скрываете? Что за постыдные тайны, о которых нельзя говорить вслух? – Павел намеренно попытался надавить на ее эмоции о пять получил совсем не то, что ожидал. Хелен подобралась, лицо ее побледнело, и она тихо ответила:

– Господин Пак, я попросила бы вас выбирать выражения. Что за странные намеки?.. Вы хотели поговорить со мной по поводу финансовой отчетности? Ваш вопрос не имеет к ней отношения. Незаконных мигрантов на Терминаторе нет и не было. Если вы готовы предъявить нам обвинения, прошу сделать это официально. У вас есть вопросы по отчетности?

– По поводу отчетности вопросов нет, но вы продаете списанные машины в заводской упаковке. При этом поставляете на рынок самые большие партии амилина. Каким образом семь человек могут дать выработку, по объему равную той, что дают сотни машин? Я не понимаю.

– Если вас интересует технология сбора амилина, обратитесь пожалуйста к Лускеру, – ответила Хелен и откинулась на спинку кресла, сцепив ладони и всем своим видом показывая, что разговор окончен.

– Жаль, жаль, что вы не хотите помочь следствию, – протянул Павел и прикусил язык. Фраза прозвучала, как в дешевом сериале.

– Следствию? – Хелен приподняла бровь и посмотрела на него в упор. В ее глазах не было ни слезинки. Юрист, подумал Павел. И быстро ответил:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.