Не было времени на раздумья. Джеффри бросился туда, куда не следовало, и сейчас должен нести ответственность. Туман рассеивался.

— Руководи людьми! — закричал он Джеффри. — Я должен найти лошадей! — Затем заревел во всю мощь легких:

— Слушайтесь Джеффри Слиффордского!

Когда Рэннальф повернулся, кто-то занял освободившееся место, и Рэннальф узнал Эндрю.

— Охраняй его, — выдохнул он.

— Клянусь жизнью! — выкрикнул Фортескью. Возможно, силы, собранные Рэннальфом, могли быть лучше организованы. Его указания могли быть яснее. Ведомый жестокой необходимостью скорей вернуться на поле боя, Рэннальф не думал об этом. Сев на лошадь и ведя лошадь для Джеффри, он вместе с другими всадниками поскакал назад, не дожидаясь людей Стефана или Нортхемптона. Им было послано сообщение, что ворота разрушены. Если захотят, то придут.

— Милорд, почему вы оставили меня? — Джон был почти в слезах, разрываясь между страхом и задетой гордостью. — Я искал вас, поскакал обратно, чтобы передать приказ людям, как вы велели, а когда вернулся, вас уже не было.

Рэннальф жестом приказал ему держаться рядом и сказал:

— Я думал, что ты находишься рядом. Этот чертенок, которого я считал послушным сыном, занял твое место. Один Бог знает, откуда у него такое рвение. Я даже не мог вообразить, что его худосочная мать дала ему такую кровь. Слава Богу, он жив. Я покажу ему, как надувать меня!

— Я решил, что это был ваш приказ, — выдохнул Джон. — Он приходил поздно ночью к вашей палатке и сказал, что поедет с вами.

Они почти врезались в телегу, везущую таран. Люди терпеливо ждали приказа атаковать ворота. Впереди сквозь медленно рассеивающийся туман мост был почти неразличим.

— Следуй за войском! — приказал Рэннальф. — Ворота открыты, ты принесешь больше пользы, атакуя башни.

Рэннальф чуть не опоздал. Его людей отбросили назад и разбили на две группы, но главная цель еще не была потеряна. Ворота еще были открыты. Перед ними, окровавленные и измученные, сражались вассалы и слуги. Безмолвным, но выразительным подтверждением их преданности была груда мертвых и раненых.

— Дай лошадь Джеффри и следи, чтобы его не ранили! — закричал Рэннальф.

Раздался его боевой клич, обещавший защиту тем, кто так преданно служил ему. Вот раздался топот копыт по мосту. Это вторая группа вассалов примчалась поддержать своего лорда. Те из первой группы, кто еще мог сражаться, вернутся, когда передохнут. Однако Рэннальф не имел права уйти, пока его не сменит человек соответствующего ранга.

Это был длинный кровавый день. Защитники Уоллингфорда, как и атакующие, поняли, что поставлено на карту. Их преданность, самоотдача и смелость были невероятными.

Когда расщепившиеся двери башен сняли с петель, лучники все равно не сдавались. Они посылали свои стрелы и ранили людей Рэннальфа на каждом шагу.

Пленных взяли всего несколько человек. Осажденные сражались до последнего вздоха. Но даже падение башен не сломило дух защитников Уоллингфорда. Снова и снова их извергал замок, и ослабевших воинов Рэннальфа отбрасывали до самых ворот. Иногда осажденные отступали и давали себе передышку за родными стенами. Снова и снова граф Соук сплачивал свои силы. Он покрылся кровью и грязью, так что невозможно было его узнать, если бы не его характерный голос.

Рэннальф шатался в седле от усталости и потери крови. Подошли люди Нортхемптона и стали сражаться под руководством Рэннальфа, зная, что их лорд не может вести их. Если бы они не подошли, то мост и полоску земли рядом с ним нельзя было бы удержать. Уорвик, де Треси и Певерель сделали все, что обещали. Один Стефан не появлялся, чтобы поддержать своего вассала в трудную минуту. Тем не менее Рэннальф сохранял боевые ряды, объезжая их, чтобы люди могли видеть, что он еще сражается.

— Мечи наголо! — хрипел он. — Мы не отдадим то, что завоевали с таким трудом!

Они сплачивались, измученные, но решительные, зная, что люди Уоллингфорда также ослабли, и это их последняя попытка. Если они смогут удержать позицию до темноты, на следующий день их сменят свежие войска и не нужно будет снова брать мост. Они продолжали воевать и еще сражались бы, но тут крики Стефана, наконец возглавившего свои войска, донеслись с моста.

Рэннальф был очень слаб. Сознание сузилось до желания отдохнуть. Шум битвы казался кошмаром и отдавался в глубине мозга. С тех пор, как Рэннальф послал Джеффри командовать людьми, он не видел своего сына и не слышал его голоса. Сознание вернулось, Рэннальф не мог умереть, пока не узнает, что случилось с его мальчиком.

— Где граф?

Рэннальф медленно выпрямился, расправив плечи, и повернулся в пустоту.

— Здесь, — прошептал кто-то хрипло. Рэннальф едва различал человека под слоем грязи и крови, но узнал его голос.

— Джеффри с Джоном Нортхемптоном. Он сильно ранен. Вы можете пойти к ним, милорд?

Возникла пауза, Эндрю Фортескью зашатался, и Рэннальф подхватил его. По бедру юноши медленно текла кровь.

Они пошли очень медленно. Эндрю едва переставлял ноги. В тени ворот находились двое юношей. Один лежал на досках, другой оперся, чтобы не упасть. Стоявший юноша был без шлема, он поднял голову, услышав шаги. Рука Рэннальфа так дрожала, что вожжи подрагивали на шее жеребца, и животное нерешительно поводило ушами. Несомненно, это золото волос Джеффри. Рэннальф попытался спрыгнуть с лошади, но его поврежденная нога отказала, и он тяжело упал. Эндрю был впереди и не мог помочь ему.

— Отец!

— Я потерял немного крови. Нога задета. Подай мне руку, чтобы я мог подойти к Джону. Он жив?

— Да. Я остановил кровотечение, насколько мог, но он не приходит в сознание.

Рэннальф посмотрел на своего сквайра. Он дышал с таким же трудом, как этот мертвенно-бледный юноша. Однако надежда была.

Рэннальф взял руку Джона и нащупал пульс.

— Эндрю спас жизнь нам обоим, — сказал Джеффри. — Мою лошадь убили, и Джон хотел отдать мне свою. В это время его ударили, пехотинцы увели лошадь. Я тоже упал. Наверное, кто-то ударил меня по голове. Когда я пришел в себя, Фортескью оттащил нас обоих к башне. Насколько я знаю, никого из наших людей поблизости не было.

— Садись на мою лошадь, Джеффри, и приведи подмогу. Надень капюшон и шлем! Совсем не понимаешь? Лучше носить голову с головной болью, чем с дырой!

Шум боя вдалеке усилился. Рэннальф поднял голову и прислушался.

— Пощады не будет! — слабо доносилось издалека.

Неужели Стефан упустил победу, которая была близка? Глаза Рэннальфа, полуслепые, остановились на неподвижном теле Джона. Он взял мост для Стефана, исполнил свое обещание и больше ничего не будет делать. От этих мыслей рука Рэннальфа инстинктивно взялась за рукоятку меча. Теперь это уже не имеет значения, он не сможет сражаться. Он взглянул на свою левую ногу. Она перестала кровоточить, но была странно бесчувственной. Он сам виноват, слишком спешил и не взял подходящего щита, а использовал эту проклятую игрушку пехотинца. Поделом ему! Тихий стон прервал его мысли. Джон открыл глаза.

— Все позади, Джон, — сказал Рэннальф. — Больше не нужно воевать. Мы взяли и удержали ворота. Джеффри цел, и я тоже. Ты исполнил свой долг. А сейчас настало время отдохнуть.

Понял ли Джон его слова? Он снова закрыл глаза и больше не двигался. Джеффри возвратился с людьми и двумя носилками.

— Для кого вторые носилки?

— Ты не можешь идти, папа.

— Я и не собирался идти. Если ты соизволишь слезть с моей лошади, я прекрасно доберусь.

— Папа, ты не должен, — сказал Джеффри.

— Щенок! — ответил Рэннальф беззлобно. — Ты хочешь до смерти напугать моих вассалов? Все, что им сейчас нужно, — это увидеть меня на носилках. Они подумают, что я не смогу больше руководить ими. Подсади меня на лошадь!

Внезапно острая боль пронзила его ногу, из раны снова стала сочиться кровь. Лучше терпеть боль, чем ощущать, что конечность нечувствительна.

— Насколько тяжело ты ранен? — спросил Рэннальф сына.