– А в какой магазин?

– В новый. В центре города открывается. Продуктовый какой-то, новомодный. Говорят, там все как-то по-особому будет. Мужик, который магазин открывает, специально в Америке был, чтобы поглядеть, как там у них в магазинах все устроено. Теперь вот продавцов набирает! Причем исключительно молодых и красивых девок, у него прямо конкурс там… А моя сослуживица Фаина Марковна с ним в соседях живет, вот и похлопотала за тебя, ага. Я ж ей не сказала, что ты скоро в декрет подашься. Выходит, подставила Фаину Марковну под монастырь. Но что делать, пришлось… Наверное, поймет меня и простит. Так что наводи марафет, чтоб с утра свежим огурчиком выглядела, поняла? И кисленького чего-нибудь попей с утра, чтоб не тошнило. Ой, забыла совсем сказать! Знаешь, как магазин у этого мужика будет называться?

– Как, мам?

– «Любимый». Ловко придумал, ага? Мол, пойду-ка я в любимый магазин отоварюсь…

– Да. Смешно.

– Ну, нам-то с тобой не до смеха, сама понимаешь. Главное, ты улыбайся этому мужику позавлекательнее завтра, чтоб на работу взял. Ты ведь у меня тоже девка не из последних, все при тебе… Мордашка симпатичная, фигурка ладненькая. По крайней мере, пока…

На следующий день она познакомилась с директором магазина, звали его Яковом Никитичем. И очень смущалась, когда он ее разглядывал. Так разглядывал, будто лошадь на базаре покупал. Спасибо, что хоть рот не открыл, чтобы зубы проверить…

Взгляд у Якова Никитича был острый как лезвие. И лицо умное, насмешливое. И даже не чувствовалось, что ростом был ниже ее. Может, потому что крепок был, широк в плечах, и голова с порядочными залысинами. Ей вообще показалось, что он в солидном уже возрасте, такой весь дяденька-дяденька. Хотя другие девчонки, которые в тот день на работу устраиваться приходили, шептались меж собой, что ему и сорока еще нет.

Да, сколько же Яше было тогда лет? Если ей восемнадцать, то ему всего тридцать шесть… Молодой ведь совсем! А ей стариком показался. Еще и залысины эти на голове… Противные такие, фу! И взгляд оценивающий, и молчание долгое… Мол, брать эту молодуху или не брать?

Она ж не знала тогда, что Яша на нее сразу запал. Правда, первое время никак себя не проявлял, относился к ней так, как и к другим девчонкам-продавцам. Помнится, как созвал всех на общее собрание, целую лекцию прочитал об особенностях открывающегося магазина. Говорил тихо, спокойно, проникновенно даже:

– Как вы сами знаете, наш покупатель давно привык, что ему в магазинах всегда хамят… И хамство продавцов воспринимает как должное. Такова наша реальность, увы. Прибавить к этому еще и обвес, обсчет, плохое качество продуктов… Все это мы с вами знаем и понимаем. И потому будем работать по принципу от обратного. Вместо хамства – улыбка и сплошная радость с искренней вежливостью: ах, мол, какое счастье, что вы посетили наш магазин! Каждому покупателю в первую очередь улыбка и ваше здравствуйте! В буквальном смысле «здравствуйте», вы меня поняли? Вопросы есть?

– Есть… – тихо откликнулась одна из продавщиц. – Я вот не поняла. Яков Никитич, это что же, мы с каждым входящим должны будем здороваться, что ли?

– Да, именно так. Именно с каждым. Без исключения.

– Так они ж это… Они ж оторвутся на нас по полной программе! Они ж не поймут, Яков Никитич! А если они нам хамить будут, что тогда? Уж и ответить нельзя, что ли?

– Нет. Нельзя. Только улыбка, только доброжелательность и понимание в глазах. И вежливость бесконечная, до сахарного сиропа. И не забудьте – каждому покупателю полагается ваше «здравствуйте». Каждому без исключения! Усвойте это обязательно!

Нервный шепоток пробежал меж продавцов, кто-то даже хихикнул возбужденно, кто-то невольно покрутил пальцем у виска – совсем Яков Никитич ненормальный, что ли? Да где это видано, чтобы продавец в продуктовом магазине с каждым покупателем здоровался? Еще и вежливо улыбался при этом, радость искреннюю источал… Всегда ж прерогативой продавца было хамство, причем искреннее! Да и покупатели сами к такому привыкли… Зачем их с ума сводить такими сногсшибательными новшествами? Еще в обморок от удивления начнут падать!

– Я понимаю ваше удивление и возмущение, очень даже понимаю, дорогие мои! – поднял обе ладони Яков Никитич. – Да, такова нынешняя реальность нашей торговли, но наша задача – переломить эту реальность, вот в чем дело! Мы с вами, можно сказать, будем первопроходцами во всем этом… Будем работать так, чтобы покупатель валом валил к нам в магазин… хотя бы поначалу просто поглазеть и удивиться!

– Так ведь они сначала удивятся… А потом нам же и хамить начнут! – снова прозвучал чей-то робкий голосок.

– Да, начнут. Может быть. А вы все равно улыбайтесь. Вас провоцировать будут, а вы улыбайтесь.

– Ну, прям дурдом какой-то получится, а не магазин… Это с нашими психованными покупателями… Да они ж все ненормальные, Яков Никитич!

– Да, они ненормальные. Да, психованные. Но они несут к нам свои деньги, они делают нашу выручку. И будет так, как я сказал, не надо со мной спорить, ничего мне возражать не надо. Кто не согласен с такими условиями работы, может уйти прямо сейчас.

Яков Никитич замолчал в ожидании, обвел всех долгим взглядом. Ждал. Мол, давайте, давайте, ну же…

Никто не встал и не ушел. Надо сказать, что зарплаты в магазине новый директор установил довольно приличные, побольше, чем в других местах. За такие зарплаты и улыбаться не грех. И здороваться с каждым покупателем тоже можно, если уж такая у него прихоть странная появилась.

– Все, тогда завтра открываем магазин и приступаем к работе! Я думаю, у нас все с вами получится! Если вопросов больше нет, то все свободны, всем спасибо…

Так на другой день и получилось – народ обалдел и от улыбок, и от вежливости, и особенно от этого «здравствуйте» каждому в дверь входящему. И она тоже вместе со всеми улыбалась старательно. И здоровалась. Поначалу неловко было и дико даже, а потом ничего, к концу дня попривыкла…

Правда, без казусов не обошлось. В середине дня забежал в дверь довольно растрепанный мужичонка, лицо озабоченное, смурное. Она ему от прилавка сразу улыбку подарила и дежурно вежливое «здравствуйте». Мужичонка сначала отпрянул, потом застыл, долго глядел на нее в недоумении. Потом купил что-то, пошел к выходу… И вдруг развернулся, снова подошел к ней крадучись, спросил тихо:

– Слушай… Я не припомню что-то… Мы с тобой были где вместе, что ли?!

– В каком смысле? – удивленно подняла она брови, продолжая улыбаться.

– Да ты прости, я ж говорю, никак вспомнить не могу… Ты ж поздоровалась… Ну, вроде мы знакомы с тобой. Мне ж неловко как-то, что я не помню… Где мы с тобой были-то? У Петьки на хате, что ли?

– А, вот вы о чем… Нет, успокойтесь, нигде мы не были. Это мы теперь с каждым покупателем здороваемся, только и всего.

– Зачем?!

– Что – зачем?

– Ну… Зачем здороваетесь-то, не понял?

– Ну, как сказать… Из вежливости, из уважения…

– Да ты что? Прямо с каждым?

– Ну да…

– Во чудеса… Сроду такого не видывал… Надо будет всем рассказать, что у вас тут творится!

На другой же день слух о невиданном новом магазине облетел весь городок, и народ пошел пачками, они не успевали товар выставлять, все на ходу сметали. Так и стал магазин со временем в народе любимым. Оправдал придуманное Яков Никитичем Любимовым название…

Да, вот так все было. Теперь улыбкой и вежливостью никого не увидишь, привыкли уж давно к реверансам и подпрыгиванию продавцов вокруг покупателя. А тогда новшеством диким было. И Яша его первым в их городок принес. И она вместе с ним у истоков стояла…

Теперь у Яши уже три магазина «Любимых». Вернее, в их семье три магазина. В одном из них она трудится директором. Точнее, заведует торговым объектом, как давеча Аню поправил проверяющий из трудовой инспекции.

Интересно, почему это к ним всякие инспекции в последнее время зачастили? Опять кто-то жалобы пишет, что ли? Конкуренты балуются? А что, вполне может быть… Сейчас ведь среди всех этих «Монеток» и «Пятерочек» своя война за место под солнцем идет, попробуй удержаться на плаву! Да, надо на эту тему с Яшей поговорить…