— Хочешь присоединиться к Полной луне?
— Да, госпожа.
— Что ты знаешь о моей школе?
— Один из слуг Такеда говорил о ней, госпожа, говорил, что вы подбираете сирот-девушек и учите их быть жрицами. Я… не хочу больше служить во дворце.
— Нет? Я думала, это неплохая работа.
Девушка опустила голову, качая ею.
— Это очень сложно… для девушки.
— Ясно.
— И я скучаю по горам. Я тоже из провинции Темного письма, чуть дальше Высокой долины.
— Недалеко от острова Междуречья, — было сложно произносить это название без горечи.
— Недалеко, госпожа, — красивое лицо девушки помрачнело.
— Как девушка, живущая в горах, попала в столицу?
Она покраснела.
— Я… мою деревню разрушили, госпожа. Семью убили. И тогда мои волосы… — она указала на свою голову, словно такого объяснения хватало, а так и было. — У меня было два варианта — идти к вам в долину или в город императора.
Кунико придвинула столик к ногам Чийомэ. Когда Чийомэ опустилась на колени, Миэко положила кисть, бумагу и чернила перед ней.
— И ты захотела служить богам, — сказала Чийомэ.
— Да, госпожа.
— Хмм. Умеешь танцевать или играть на чем-то?
— Немного играю на флейте, госпожа.
— Это лучше, чем могла бы сказать Миэко, так ведь, Миэко?
— Да, госпожа, — ее уши порозовели, как и шея сзади, и это показывало, что Чийомэ попала в цель. Миэко не во всем была идеальна. Музыка ей не давалась, и Чийомэ не упускала шанса напомнить об этом самодовольной девушке.
Ухмыляясь, Чийомэ повернулась к Фуюдори.
— Ты умеешь читать и писать, дорогуша?
Девушка чуть нахмурилась.
— Немного, госпожа.
Глядя на ее лицо, Чийомэ взяла листок рисовой бумаги, обмакнула кисть в чернила и нарисовала три знака, которыми проверяла всех девушек, что присоединялись к ним: иероглиф из хираганы ку (く), из катаканы но (ノ), и китайский иероглиф кандзи ичи (一).
Фуюдори прищурилась.
— Ку… но… ичи? — она впервые посмотрела в глаза Чийомэ. — Девять в одном?
— Да, дорогуша. Девять качеств в одном человеке, — сильная, тихая, незаметная, ловкая, решительная, смелая, способная жертвовать, крепкая, резкая. — А так? — она соединила три знака в один: 女
Девушка нахмурилась на миг, а потом эта гримаса исчезла.
— Онна? — она снова подняла голову, в этот раз радуясь собой. — Женщина?
— Точно, — без образования, но не глупая. Совсем не глупая. — Куноичи — особая женщина. Если докажешь, что достойна, то сама станешь такой, как Кунико и Миэко.
Девушка кивнула, ее глаза были огромными. Так было каждый раз, хотя было бы иначе, если бы Чийомэ рассказывала им сразу всю правду.
— Что ж, дорогуша, если так…
Стук в дверь.
— Госпожа Мочизуки? — Чийомэ нахмурилась, услышав голосок Куротачи.
Она хотела рявкнуть, чтобы он уходил, но ей пришла в голову мысль лучше.
— Фуюдори, небольшая проверка. Избавься от этого мужчины.
— Избавиться, госпожа?
Кунико, казалось, хотела вызваться добровольно, чтобы разобраться с этим существом, но замерла, когда Чийомэ покачала головой.
— Да, Фуюдори. Это слуга лорда, что никак не оставит меня в покое. Он хочет новым альянсом увести меня от верности моему лорду Такеде. Он хочет вернуть то, что проиграл на острове Междуречья.
Черное пламя вспыхнуло в глазах девушки.
— Да, госпожа.
«Резкая!» — Фуюдори встала и пошла к двери.
— Кто здесь? — прорычала она.
— Девочка, открой дверь, — почти смеялся Куротачи.
Чийомэ увидела на ее лице маску служанки, Фуюдори приоткрыла дверь и сказала:
— Госпожа легла спать. Она не принимает посетителей.
— Девочка, — ответил Куротачи, стараясь выглядеть властно и мужественно, но звучал он все равно пискляво, — отойди. Я пришел по важному делу лорда Уэсуги.
Фуюдори сжала кулаки. Она смотрела в щель на мужчину, что был не выше нее.
— Я сказала вам уйти. Не заставляйте меня выходить.
«Так, так, так!».
— Кем ты себя возомнила! — голос Куротачи дрожал и напоминал девичий больше, чем голос Фуюдори.
— Я говорю с глупым слугой, который решил, что сможет пройти в комнату госпожи Мочизуки. Прочь.
— Неслыханно!.. — Куротачи резко распахнул дверь и попытался пройти мимо Фуюдори. Он даже в комнату войти не смог.
Два маневра, что Чийомэ видела у Кунико и Миэко, оказывали сильный эффект на вооруженных солдат: быстрый удар по горлу костяшками или боком ладони и нога или колено между ног. Фуюдори нанесла удары не готовому к этому Куротачи не так изящно, как это сделала бы Миэко, и не так сильно, как Кунико, но с решимостью, что повалила слугу стонать на татами.
На этом он не остановилась.
— Госпожа? — спросила Миэко, вскинув брови, когда девушка бросилась на слугу.
— Нет, Миэко, пусть девочка повеселится, — Куротачи сам этого добился. Девушка обрушила на него серию ударов и пинков, что точно сделали бы желтое одеяние слуги непригодным для носки, да и не скоро Куротачи теперь сможет пробовать еду своего лорда в зале. По звукам казалось, что она еще и сломала ему пару костей.
Кунико хмыкнула. Даже она была впечатлена. Она научила Хоши и младших девочек ударять быстро и лишать мужчину возможности ударить в ответ. Фуюдори уже знала этот урок, и не только. Хоть и не знала, когда нужно остановиться.
— Хватит, девочка, — сказала Чийомэ, Куротачи уже не отбивался. — Девочка. ХВАТИТ.
Тяжело дыша, девушка посмотрела на Чийомэ, а потом на дрожащее тело у своих ног.
— Стража, — простонал шар, которым был Куротачи.
— Нет уж, — сказала Чийомэ. — Ты ворвался в мои покои. И даже если стражи не бросят тебя за это за решетку, как ты объяснишь, что тебя избила девушка голыми руками? Они же рассмеются тебе в лицо.
Он скулил.
— Слушай, ласка, — Чийомэ подошла к нему. — Послушайся мою слугу и уйди отсюда. Пока я не отдала тебя на тренировку своим телохранителям.
Он снова заскулил и пополз к двери.
Чийомэ закрыла дверь и посмотрела на двух своих слуг.
Миэко и Кунико кивнули.
Фуюдори все еще тяжело дышала, ее щеки были красными, волосы растрепались. Ее костяшки были ободраны, одна нога была босой. Но ее черные глаза сияли.
«О, да. Молодец».
— Добро пожаловать, — сказала Чийомэ, — в Полную луну.
Отрывок из «Яркоглазой» («Времена меча» — 2)
Я люблю лазать.
Да, наверное, глупо так говорить сейчас. Конечно, я люблю лазать. Но это так. Всегда было так. Раннее воспоминание — мама плачет с сестрой на руках — я видела всегда сверху. И хотя мы только переехали в крохотный домик, хотя мне было всего четыре, я уже нашла тогда путь на покосившиеся стропила. В воздухе мне всегда было уютнее, чем на земле. Безопаснее.
Потому мама и назвала меня Белкой.
А теперь я смотрела на отвесную скалу в пределах Полной луны и нервничала. Боялась.
Тоуми фыркнула, они с Эми стояли позади меня с луками и колчанами за плечами.
— Страшно, Мышка-чан?
Я покачала головой. Но мы знали, что это ложь.
Эми улыбнулась, они пошли к вратам. Похоже, она так пыталась меня приободрить. Но ощущалось это, словно она утешала меня: «Было приятно дружить с тобой, Мурасаки».
— Давай уже, Рисуко-чан, — сказала Мицукэ. — Госпожа Чийомэ сказала, что ты забралась к ее окну по стене главного зала под снегом. Если ты смогла это, тот тут проблем возникнуть не должно.
Мы прошли через задние врата, утес навис над нами.
— Туда еще хоть кто-то забирался?
Куноичи с незапоминающимся лицом пожала плечами.
— Спроси у Миэко. Она тут дольше меня.
Я снова кивнула, во рту пересохло.
— Я… поищу лучший путь.
Она вскинула руки, словно говорила: «Я тебе не мешаю».
Горло пересохло, сердце подступило близко к нему, я пересекла маленький сад, что был за задней стеной лагеря. Я забралась по горе камней, покрытой растениями у основания утеса, и посмотрела вверх.