Перевод: Kuromiya Ren

Чийомэ знала, что Путь воина учит, что сражаться нужно без гнева, а убивать без ненависти. Что воин должен действовать согласно долгу, а не личному желанию. Она знала это, потому что этому ее научила мама. Она знала это, потому что ее отец и муж умерли, действуя так. Она знала это, потому что так всегда действовали ее надоедливые слуги Миэко и Кунико.

Глядя на банкетный зал сёгуна, Мочизуки Чийомэ могла думать лишь о том, как она ненавидит Уэсуги Кенсина, что она хочет отрезать его слишком красивый нос, задушить его и вырвать его сердце.

Она с большим трудом заставляла себя сидеть на пиру в честь нового альянса.

Лорд Уэсуги скалился ей, и ее терпение трещало по швам.

— Миэко?

— Госпожа?

Чийомэ склонилась к девушке, выглядевшей как милая спутница для безобидной старушки.

— Если бы я попросила тебя убить этого невыносимого Уэсуги, ты бы смогла?

Миэко скромно склонила голову.

— Миледи этого хочет?

— Ты бы смогла?

Кунико склонилась к ним.

— Я бы смогла.

— О, Кунико, — рассмеялась Чийомэ, — конечно, смогла бы. Но твое приближение было бы маршем по залу и ножом в его ребрах. Не очень подходит.

Кунико нахмурилась, но отодвинулась, приняв точку зрения Чийомэ.

Миэко склонила голову, чуть надув идеальные губы.

— Госпожа хочет, чтобы это случилось здесь?

Чийомэ вздохнула.

— Пока что мне кажется, что если я сделаю еще хоть вздох, глядя на это злое лицо, я совершу самоубийство, лишь бы спастись от раздражения.

— Госпожа, — она нахмурилась. — Яд был бы очевидным выбором, но сложным. Его слуга Куротачи пробует его еду.

И тут Чийомэ поняла, что каждое блюдо, каждая чашка проходила через руки елейного человечка за плечом Уэсуги, который пробовал кусочек или делал глоток и передавал лорду.

Миэко склонила голову иначе, словно разглядывала с другой стороны украшение из цветов.

— Тонкое лезвие под основание черепа… но это очень сложно сделать незаметно. Но возможно, миледи, если вы пожелаете… С тем же успехом можно вонзить нож между ребер, — она постучала легонько сложенным веером по руке. — Поцарапать ядовитыми лезвиями?..

Чийомэ рассмеялась и покачала головой. Она забыла покрытые ядом лезвия в веере. Они обеспечили бы мучительную смерть…

Миэко кивнула.

— Да. Сложно не привлечь внимания, — а потом девушка улыбнулась.

— Что за невыносимая игра?

— Скромный слуга госпожи просто обдумывает вариант, что может понравиться ее мудрой леди.

«Скромная», — Миэко и Кунико изображали скромность, и это почти вызывало смех.

— Да?

— Фугу.

Чийомэ вскинула брови.

— Иглобрюх?

— Да, экстракт из печени. Яд действует медленно, если его подмешать в сакэ, то сначала слуга и его лорд будут лишь немного отравлены. А когда в колокол ударят четыре раза, они будут уже мертвы.

— Правда?

— Правда, — и теперь девушка выглядела скромно.

— И у тебя такое есть?

— Не здесь. В наших комнатах среди моей косметики. Если госпожа хочет?..

Чийомэ не дала ей подняться.

— Нет. Не этим вечером, — она улыбнулась Уэсуги, и то, что он увидел, вызвало у него ухмылку.

«Нет, — подумала она. — Нет, я просто буду рада знать, что если я пожелаю, ты будешь лежать ночью в комнате, задыхаясь, как рыба на суше, злодей, обтянутый шелком».

И от этого улыбка Чийомэ стала шире.

* * *

Отказавшись от убийства ночью, Чийомэ не ожидала увидеть в банкетном зале призрака, но она была здесь: привидение с белыми волосами двигалось среди слуг между столов.

— Миэко.

— Да, госпожа? — прошептала Миэко, всегда умудряясь быть там, где была нужна Чийомэ.

— Видишь то потрясающее создание, смотрящее на нас? С белыми волосами?

Пауза.

— Да, госпожа, — пауза в удар сердца показывала потрясение Миэко.

— Одна из твоих жертв?

Без паузы в этот раз.

— Нет, госпожа.

— Хмм, — она посмотрела в другую сторону.

— А ты, Кунико? Узнаешь ее?

Немногословная Кунико просто сказала:

— Нет.

— Хмм.

У привидения были лицо и тело девушки, но волосы ее были белыми, как перья белой цапли. Ее глаза были пронзительными и черными, как обсидиан. Она была в одежде слуги, но на ней не было мона.

Другие слуги ходили вокруг нее, словно ее там не было.

— Кунико, спроси у нее, что она хочет. Если хочет принести нам еду, скажи, что мы будем то же, что и лорд Уэсуги, но я не удивлюсь, если еда будет отравлена из-за того, что она ее принесет.

Кунико поклонилась и встала.

— Госпожа, — прошептала Миэко, глядя, как Кунико идет к девушке. — Не думаю, что она призрак.

— Нет, — издала смешок Чийомэ. — Иначе она была бы самым скучным призраком на свете.

— Точно, госпожа.

Конечно, в тот миг, когда Миэко и Чийомэ следили за Кунико, идущей среди слуг и артистов, елейный голос заговорил тихо у уха Чийомэ.

— Госпожа Мочизуки, лорд Уэсуги шлет свое приветствие вам.

Чийомэ подавила дрожь.

— Куротачи. Рада видеть.

— Госпожа, — человечек коснулся головой пола. — Лорд Уэсуги хочет знать, может ли он прийти к вам после пира?

Чийомэ представила Куротачи и его лорда. Оба бились на полу, словно рыбы. Она подавила улыбку.

— О, Куротачи, такой старой вдове, как я, требуется отдых.

— Но, госпожа…

— Нет, Куротачи, я не хочу видеть этой ночью лорда Уэсуги.

«Ни этой ночью. Ни любой другой».

— Госпожа, — он снова коснулся лбом пола и ушел.

Чийомэ вздохнула и подняла чашку.

Миэко наполнила ее.

— Если госпожа пожелает, я могу достать фугу раньше, чем подадут последние блюда.

Чийомэ посмотрела на девушку.

— Моя слуга хочет разобраться с настырным лордом и его настырным слугой?

Миэко скромно улыбнулась.

— Они мне не нравятся, госпожа. Хотя мне нельзя так думать.

— О, дорогуша, ты правильно думаешь. Очень правильно, — она уже чувствовала себя не так ужасно, как весь вечер, и сделала глоток отменного сакэ.

Кто-то во главе стола произносил речь. Может, читал стихотворение. На китайском.

Она опустила чашку, подошла Кунико и опустилась на колени.

— Ну?

— Девушка хочет попасть в Полную луну.

Кунико всегда говорила прямо.

— Да? И она знает, что это означает?

Кунико покачала головой.

— Вряд ли. Она сказала, что хочет стать мико. Я сказала ей прийти к вам позже.

— Вот как? — отчасти Чийомэ была раздражена. Когда этот вечер закончится? Чийомэ хотела принять горячую ванну и спать. Но Кунико никогда ее не подводила. Она нашла Акико и Хоши. — Думаешь, ее стоит принять в нашу… школу?

— Думаю, да, госпожа. Она сказала, что два года работала слугой во дворце, но что-то в ней… — Кунико нахмурилась. Воображение не было ее коньком. — Думаю, она будет хороша в работе.

— Отлично. Она назвала тебе свое имя?

— Фуюдори, госпожа, — Снежная птица.

— Интересно.

* * *

Когда Чийомэ и ее слуги вернулись в комнату, девушка уже была у двери.

— Госпожа Мочизуки, — сказала она и коснулась головой, что была белее, чем у Чийомэ, татами.

— Заходи, дитя, — прорычала Чийомэ, усталость и раздражение брали верх.

Они вошли, и Чийомэ пристально рассмотрела девушку. Она была на границе между девушкой и женщиной, может, чуть моложе, чем были Миэко и Кунико, когда Чийомэ их впервые встретила. Нежные розовые щеки странно сочетались с ее волосами, у нее был маленький рот и нос, но Чийомэ видела, как и Кунико, сталь внутри нее. Видела то, что было в черном взгляде девушки.

— Тебя зовут Фуюдори? — Миэко и Кунико принесли походный столик Чийомэ, а она осталась стоять.

Девушка снова низко поклонилась.

— Да, госпожа, — ее голос был высоким и мелодичным.