На свадьбе кроме невесты и ее настоящего жениха, Рассера, присутствовали старейшины обоих родов, пожилые суровые оборотни. И хотя оба хмурились, я видела в их глазах затаенную надежду. Сегодняшний день мог изменить судьбу несчастных девушек, которых угораздило родиться с проклятием в крови. Конечно, пригласили и Нэтти, без дриады в таком деле не обойтись. Ясень я не считаю. Бедняга пожил на этом свете достаточно, чтобы с миром отправиться на покой.

Когда мы приехали, Нэтти как раз обнимала его ствол и шептала что-то, приблизив губы к шершавой коре.

– Он готов, – известила она. – И с радостью поможет молодым любящим сердцам.

Я никак не могла взять в толк, шутит дриада или ясень действительно говорил с ней. Что если деревья на самом деле разумны? Меня объял ужас, но Нэтти, проходя мимо, подмигнула, и от сердца отлегло: дриада просто подыгрывала нам.

Риса, серьезная, тихая, в длинном сером платье без украшений, приблизилась к ясеню. В одной руке она несла черную ленту, в другой белую. Подошла и встала, опустив голову, как перед настоящим будущим мужем. Она повязала ленты на ветви дерева, а через мгновение на месте девушки стояла молодая волчица.

Волчица встряхнулась, подняла морду кверху и завыла. Мурашки побежали по коже. Свадебная песня-клятва была одновременно нежной, грустной и очень красивой. Рассер дернулся навстречу, его лицо исказилось от боли. Пусть обряд и не настоящий, ему было невыносимо видеть, как любимая клянется в вечной преданности другому.

Зря переживает. Я была уверена, что в этот миг Риса думает только о нем, о Рассере. Лишь бы все получилось!

Именно сейчас на наших глазах совершалось таинство. Танцы, веселье, гости, угощение – вся эта праздничная мишура неважна. Важна лишь эта пронзительная песня.

– Мамуля, – тихо сказала Розали. – Дерево закрыла черная тень.

Я посмотрела на ясень. Он по-прежнему был освещен солнцем.

– Черная тень впиталась в листочки и кору, – продолжала Розали заговорщическим шепотом.

Моя маленькая фантазерка.

– Не выдумывай, – улыбнулась я.

– Зато теперь все черное облачко ушло из нашей пушистенькой Рисы, – продолжала Розали.

Дочь так заигралась, что и сама верила тому, что говорит. Личико ее сделалось задумчивым и сосредоточенным. Бран накрыл макушку Рози своей большой рукой, подбадривающе подмигнул.

– Ты мне веришь, дядя Бран?

– Конечно, пичуга. Не бойся, что бы ты ни видела.

– Я не боюсь.

– Молодчина!

– Да бросьте вы эту глупую игру! – прошипела я, не выдержав. – Бран, ты взрослый мужчина, а ведешь себя как ребенок!

Но тут вперед вышла Нэтти, и мы затаили дыхание, глядя на дриаду.

– Вот что я вижу: в дерево вселилась чужая недобрая сила, – произнесла она.

И на этот раз не было места шуткам.

– Я свободна? – спросила бледная Риса, сменив ипостась, и заплакала.

Рассер вырвался из рук старейшины рода, который удерживал его на месте, и бросился обнимать невесту. Бережно взял в ладони ее милое круглое личико, расцеловал мокрые от слез щеки.

– Моя, – прорычал он, но рычание было не грозным, а радостным. – Моя Р-риса!

Ясень срубили и сожгли. Пламя взвилось до самого неба. Розали зашмыгала было носом, но Нэтти присела на корточки рядом с воробушком и по секрету сообщила ей, что для каждого дерева честь обратиться в благородный огонь.

Перед нашим отъездом в город ко мне подошел Рассер и протянул мешочек, в котором позвякивали монеты.

– Вы меня просто спасли! Всем расскажу о вашем брачном агентстве! И если понадобится помощь! Любая! Только дайте знать.

Напоследок Риса обняла Розали и подарила ей несколько заколок-бусин, которые малышка сразу же прицепила к своим белокурым локонам.

– Мы сделали это! – удивленно сказала я, когда самоходка Брана двинулась в обратный путь. – Мое первое дело!

– Ура, мамуля!

– Ура, Вэл! – подхватил Бран.

Я так радовалась, что не стала его поправлять.

Дома я развязала мешочек и вытащила пять серебряных монет. Все верно, именно такую плату я назначила за свои услуги.

По правде, с Рисой все прошло не так, как я планировала. Я должна была заполнить анкету, подобрать нескольких кандидатов и организовать встречи. За те же деньги я обещала помочь клиенту подготовиться к свиданию – сходить с ним к портному, к парикмахеру и, если потребуется, научить правильно пользоваться столовыми приборами и носовым платком. Троллям, например, такие знания точно не помешают. «Хоть для чего-то сгодится мое благородное происхождение», – грустно усмехнулась я.

Я открыла небольшой сейф, спрятанный в стене, и убрала в него свою первую выручку. Здесь же лежали семь золотых. Тот самый аванс. Я покачала головой и переложила монеты в кошелек, привязанный к поясу. Верну их Брану, когда увижу. Судя по настойчивости журналиста, долго ждать не придется.

Я потребовала неимоверную плату только для того, чтобы он от меня отвязался. Избавиться от горгульи пера не удалось, но теперь я не могла оставить деньги себе. Я их не заработала. К тому же следует признать, что без помощи Брана я бы не справилась.

Он объявился вечером, принес бумажный кулек с булочками для Розали и травяной сбор.

– На булочки не претендую, но горячего бы выпил, – весело сообщил он.

Рози, подпрыгивая, побежала за чайником, чтобы набрать воды.

Я не знала, что чувствую. Раздражение и неприязнь – моя защитная броня – куда-то испарились. Хуже всего, что я, кажется, тоже обрадовалась его появлению. Это никуда не годилось!

Поскорее, чтобы не передумать, вытащила из кошелька монеты.

– Забери, я знаю, ты не будешь пользоваться услугами агентства. Мы оба получили выгоду: ты напишешь интересную статью, и она приведет ко мне новых клиентов. А подачки мне не нужны.

Бран посмотрел долгим взглядом. Качнул головой.

– Забери! Иначе я больше никогда не пущу тебя в дом!

– А если заберу – пустишь?

Я промолчала. Да и как его не пустить – ты его в дверь, а он в окно. Очень упорный. Хотя теперь, когда материал собран, зачем ему приходить?

«Может быть, потому, что ты молодая и симпатичная вдовушка, а, Вэл? – подключился ехидный внутренний голос. – А он одинокий мужчина. И можно обойтись без церемоний, не то что с благовоспитанными девицами!»

Скорее всего, именно так и обстояли дела. На моей кровати он успел полежать. Теперь только меня под бочок, и дело сделано. Стало так гадко, будто я глотнула прокисшего молока. Мне не удалось скрыть эмоции. Улыбка медленно сползла с лица Брана.

– Что случилось, Вэл?

– Ничего, – холодно ответила я.

Почти силой ссыпала монеты в его ладонь, сцепила пальцы и спросила прямо:

– Ты думаешь, я согрею твою постель? Да, Бран? Жилье есть. Мужика нет. Почему бы не приударить? Дочку ее приучить к себе, как котенка. А когда надоест, просто свалить в закат. Верно?

Это было грубо и жестоко, но совершенно необходимо. Лучше сразу расставить все по местам и расстаться пусть не друзьями, но и не врагами. Иначе Розали привыкнет. Я привыкну. А как потом рвать по живому? В том, что наша связь не продлится долго, я не сомневалась.

Каждое мое слово больно ударяло Брана. Он так сжал пакет с булочками, что сквозь бумагу проступил ягодный джем.

– Считаешь, я все это спланировал? Налетел на корзину? Напоролся на книгу?

– Отправил Рису в «Одинокого дракона»!

– Только потому, что знал: никто не придет по объявлению! Хотел помочь! Теперь вижу, каким был дураком! Прощайте, мадам Аро.

Бран положил многострадальный пакет на стол и отправился к выходу.

«Блефует, он не уйдет. Ждет, пока я окликну!»

Но Бран не стал медлить на пороге. Колокольчик звякнул, провожая… А следом дернулось мое сердце. Такой же бестолковый бубенец…

– Бран! – крикнула я в удаляющуюся спину. – Розали расстроится, если ты уйдешь!

– Розали расстроится? – переспросил он, обернувшись, а взгляд добавил: «А ты?»