— Я буду скучать по тебе, — сказал он. — Ничто без тебя уже не будет прежним.

— Ты знаешь, где меня искать, если станет скучно, — ответила я, хотя даже если он и найдёт дорогу, он прав: ничто уже не будет как прежде. — Береги себя. И добрый совет: держись подальше от Афродиты.

Он фыркнул, но в то же время на его лицо легла тень. Я не понимала, что это значит, но вполне возможно, что мне и не нужно. У каждого из нас есть свои демоны, и Гермес ещё встретится со своими, когда будет готов.

Как только он отпустил меня, я развернулась к маме. Она напряжённо стояла рядом со своим троном. Её взгляд был устремлён в пол, а руки соединены в замок. Я сделала шаг к ней, и она отпрянула. От одного этого движение моё сердце окончательно разбилось.

— Надеюсь, ты счастлива, — произнесла она странным, почти официальным голосом. — Зайду проведать тебя, когда смогу.

— Спасибо, — прошептала я. Мы обе знали, что если она и придёт, то совсем нескоро. Каждая из нас наделала немало ошибок, и так просто эту пропасть между нами не сократить. Но несмотря на всё случившееся, я искренне надеюсь, что однажды наши отношения нормализуются. Неважно, через сколько лет.

Гермес взял её за руку и повёл прочь из тронного зала. Он оглянулся через плечо, чтобы улыбнуться мне напоследок. Мама не оборачивалась.

Я сделала глубокий нервный вдох.

Мы с Аидом остались одни, лицом к лицу, и я не знала, что сказать. Стоило бы извиниться. И поблагодарить его. И сказать ещё миллион разных вещей, но я не могла выдавить ни слова.

— Ты готова? — тихо спросил он. Я кивнула. Он взял меня за руку. Я окинула взглядом Олимп последний раз. Небесно-голубой потолок и рассветный пол исчезли. Вот он — тот момент, к которому я стремилась с тех пор, как Адонис испустил свой последний вздох. Как бы ни пугала меня потеря бессмертия и всё сопутствующее ей — необходимость дышать, первое знакомство с физическое болью и восприятие мира глазами смертной, — я в то же время ощущала удивительное спокойствие. Я приняла правильное решение. Это всё, что мне нужно.

Когда мы приземлились, что-то острое пронзило мою пятку. Я распахнула глаза. Мы оказались в мамином коттедже. Лунный свет заливал каждый уголок пространства. Я отшагнула в сторону и обнаружила источник неприятного ощущения: камешек.

Так вот что значит быть смертной. Я приложила ладонь к груди, чувствуя сердцебиение, и осторожно делала каждый вдох. Всё вокруг воспринималось словно бы сильнее — мягче, жёстче, горячее, холоднее, — буквально всё. Я как будто очнулась от глубокого сна и только сейчас начала осознавать мир вокруг себя.

— Ты в порядке? — спросил Аид. Я кивнула.

— Да, просто… Это так странно.

Он печально улыбнулся.

— Даже представить не могу.

Мы стояли бок о бок некоторое время, пока я привыкала дышать. Вдох, выдох, вдох, выдох. Я пыталась запомнить это ощущение. Как можно чувствовать себя настолько живой каждый день и не взорваться?

Но как бы это ни было увлекательно, я не могу провести так вечность, да и не хочу. Я села на край кровати и зажала трясущиеся ладони между коленями.

— Я готова. Как?..

— Я всё сделаю, — тихо ответил он. — Устраивайся поудобнее.

Я легла на кровать. Сердце так сильно билось в груди, что было реально больно.

— Мне страшно, — прошептала я. Аид взял меня за руку. Я никогда ещё не обращала внимания, какая мягкая и гладкая у него кожа.

— Не бойся, — сказал он. — Обещаю, всё будет хорошо.

И в этот раз я поверила ему.

— Спасибо, — прошептала я. — Знаю, я не очень хорошо это показывала, но ты всегда был моим лучшим другом. Когда всё казалось ужасным, ты всегда был рядом, как бы я ни поступала с тобой. Прости меня за всё.

— Что сделано, то сделано, — тихо ответил он. — Я всегда хотел для тебя только счастья, и если это единственный способ…

— Да, — я приподнялась на локтях. — Это именно то, чего я хочу.

Он опустил взгляд на свою ладонь, держащую мою. В его глазах отражалась тоска, но он ничего не сказал. Он всегда вёл себя со мной замечательно — может, я не всегда это так воспринимала, но теперь чётко понимаю. Он заслуживает намного больше, чем я могла бы ему дать. И в этот момент я искренне желаю ему найти своё счастье. Жаль только, что у меня ушло так много времени на осознание этого.

Не успев себя остановить, я подалась вперёд и коснулась губами его губ. Это был лёгкий, нежный поцелуй — такой же, какой он подарил мне, когда мы были близки к тому, чтобы переспать второй раз. Теперь я рада, что он тогда остановил меня. Между нами и так было слишком много сожалений.

Тепло разлилось в груди, когда я поцеловала его, но он почти сразу отстранился. Несколько секунд никто из нас ничего не говорил, и кровь стучала у меня в ушах. Как мне с ним попрощаться, если я всю жизнь была уверена, что никогда не придётся?

— Я всегда рядом, если понадобится помощь, — прошептал он. — Только позови.

Горло сжалось.

— Спасибо. Заходи как-нибудь в гости, ладно?

Он кивнул, но я уже точно знала, что он никогда не придёт, и спрашивать его об этом было жестоко. Он заслуживает шанса двигаться дальше. Мы оба достойны счастья.

— Солги в ответ, — шепнул он, и я согласилась. Его серебряные глаза встретились с моими, и когда я уже засыпала, он улыбнулся мне в последний раз. А я улыбнулась ему.

— Я люблю тебя, — едва слышно ответила я. Он промолчал. Мои веки потяжелели, мир вокруг потемнел, и вечность забрала меня к себе. Это было мирно, безболезненно, какой и должна быть смерть. Я ушла спокойно. Я ушла с радостью.

И последним, что я видела, было его лицо.

* * *

Солнце в загробном мире не было таким жарким и ярким, как настоящее, но его лучей было достаточно, чтобы разбудить меня.

Я прикрыла глаза рукой, прищурившись, и огляделась вокруг. Я лежала в постели, в которой умерла, но сейчас был день. Где-то вдалеке щебетали птицы, ветер раскачивал деревья, цветы свисали с деревянных брусьев, наполняя мамин домик прекрасным ароматом.

Так вот она какая — жизнь после смерти.

Моя жизнь после смерти. Адонис. Я вскочила на ноги и огляделась вокруг в своём однокомнатном домике, но его рядом не было. Сердце ухнуло вниз. Он должен быть здесь. После всего произошедшего он заслужил обрести покой.

Я толкнула дверь и вышла наружу, к искусственному солнцу. Всё здесь было ненастоящим — лишь иллюзией моей загробной жизни, тогда как на самом деле я среди множества других покойников в пещерах Подземного мира, навсегда запертая в этих каменных стенах, которые я так ненавидела. Но теперь я не ощущала их давления, как и не чувствовала той стены, что не давая мне покоя тысячелетиями. Видимо, они покинули меня вместе с моим смертным телом, когда душа обрела свободу. Наконец-то.

Глубоко дыша, я оглядела свою загробную жизнь. В саду росли цветы, в небе виднелась яркая радуга, в воздухе пахло летом. Чудесное зрелище, но оно не может быть идеальным без…

На тропинке возник силуэт, сначала неразличимый в тени деревьев. И тепло наполнило каждую клеточку моего тела. Он вышел на свет, на моих губах заиграла улыбка до ушей, и я бросилась к нему.

Адонис.

Он поймал меня в свои объятья. Его сильные руки подняли меня в воздух, и он поцеловал меня с теми же чувствами — любовью, страстью и счастьем, — что переполняли меня саму. Все сомнения и сожаления, которые я испытала за эти несколько секунд без него, испарились, и в этот момент я увидела наше будущее.

Он рядом. Мы вместе.

И я наконец-то дома.

* * * * *

БОГ ВОРОВСТВА

Ходят слухи, что в день своего появления на свет я похитил скот старшего брата. В первые несколько часов своей жизни я умудрился не просто умыкнуть пятьдесят коров и спрятать их от Аполлона, но ещё и лиру изобрёл в придачу.

Через несколько часов после рождения. Не месяцев, не лет. В первые же сутки.

Серьёзно? Я, конечно, хорош, но не настолько.