Она молча уставилась на меня.

Неужели судьба никогда не была к ней благосклонна?

Она откашлялась, и наш зрительный контакт прервался. Она изогнула губы в мягкой прекрасной улыбке.

Я почувствовал облегчение.

Да кто она такая?

— А что насчет других заболевших? Она им тоже поможет?

Я нахмурился.

— Ты всегда такая?

— Какая?

— Заботишься обо всех вокруг.

— Так поступает каждый крестьянин — мы привыкли брать на себя долг короля и принца, которого ты так обожаешь.

Я снова прыснул.

— Знаешь, они не так уж ужасны. Они такие же люди, как и ты. Избалованные, признаю, и, как сейчас выяснилось, невежественные.

Девушка усмехнулась.

— Ты что, умеешь читать мысли?

— Кажется, только что научился, — ответил я, заигрывая с ней. Она прикусила губу и отвела взгляд.

— И что же мы должны сделать, чтобы доказать, что мы не монстры, которых ты чувствуешь себя обязанной уничтожить для спасения своего народа?

Она засмеялась. Музыка для моих ушей.

— Заботиться о своих людях, перестать вымогать деньги, накормить голодных, дать кров бездомным. В нынешней королевской системе нет ничего для людей.

— Я не понимаю.

— Что непонятного?

— А в чем виноват принц?

— Принц будет править так же, как и его отец. Он не знал доброты и потому будет забирать последнее у простого народа для своих гулянок и нарядов.

— То есть ты ненавидишь принца за то, как он будет, по твоему мнению, править? Тебе не кажется, что это немного глупо?

— Это факт. Спорим, что он будет управлять Пейей так же, как его отец?

— Спорим.

— И что дальше — ты пойдёшь и передашь ему мои слова?

Я взорвался хохотом. Если бы она только знала…

— У меня большие связи. Не сомневайся: твои слова так или иначе скоро дойдут до принца.

— Что ж, если это произойдёт, я перестану так сильно ненавидеть губернаторов.

Я снова не смог удержаться от смеха. Она была такой забавной, и я никогда раньше так не смеялся и ни с кем не дурачился до этого вечера.

Часть меня хотела сдернуть маску и показать, кто я на самом деле, но тогда бы все закончилось.

Я знал это наверняка. Поэтому оставил маску, чтобы поговорить с ней чуть подольше.

— Расскажи мне о себе. Если я собираюсь сказать кому-то, чтобы он передал принцу, как управлять страной, я бы хотел иметь возможность объяснить, что за человек поведал мне это.

Она рассмеялась.

— Просто скажи ему, что это слова человека, который хочет, чтобы у него с семьей тоже было будущее и чтобы они не умерли от голода.

— Ох, сколько драмы.

Мы почти дошли до маминых роз.

— Нет, серьёзно. Именно так я себя чувствую.

— Сколько у тебя братьев и сестёр?

— А ты мне собираешься прочитать знаменитую королевскую проповедь?

— Что это за проповедь?

— Поверь, до нас, простолюдинов, все быстро доходит. Мы знаем, что вы, богатенькие, думаете о нас: «У них нет денег, зато куча ртов, которые нужно прокормить. Неудивительно, что они живут в нищете», — она произнесла это с манерным британским акцентом.

Я опять рассмеялся. Она звучала точно как Конни, хотя та не была манерной вообще.

— У них не поэтому так много детей. Мои мама и папа любят нас всех. И да, если бы нас учили другим порядкам, таким, как у богатых, возможно, детей было бы поменьше. У бедняков нет средств контрацепции, и отчего-то простолюдинкам достаточно лишь посмотреть на своих мужей, чтобы забеременеть — вот как, по-твоему, это происходит?

Я усмехнулся.

— У тебя прекрасное чувство юмора, хоть и своеобразное. Я не припомню, чтобы когда-либо смеялся в присутствии женщины.

— Ох, поверь, меня сложно назвать женщиной.

— А как — мужчиной?

Она ахнула и игриво хлопнула меня.

— Нет, я не мужчина. Они настоящие, — она тронула свою грудь и на долю секунду у меня вспыхнуло желание ее схватить, чтобы убедиться в реальности.

Я прогнал эту мысль и тихонько вздохнул.

— У меня есть все, чем обладает женщина, но я просто не та, за кого ты меня принимаешь.

Я улыбнулся.

— У тебя еще не было мужчины.

Она вспыхнула и прикусила губу, сводя меня с ума.

Я запустил руку в волосы.

Кто она такая? Желание ее разгадать разжигало грани моего сознания.

— Да, не было, и не планирую еще по крайней мере пару лет.

— Ну и ну, так ты из этих? Тебе нравятся женщины?

— Нет! — она рассмеялась. — Они не вызывают у меня интереса в этом плане… Но по какой-то причине я могу спокойно говорить только с женщинами. Я никогда не разговаривала ни с одним мужчиной, кроме моего брата и отца.

— Сочту это за комплимент.

Она вновь залилась смехом.

— Никогда не целовалась?

— Нет, я не из тех, бродит и собирает парней по всей деревне, чтобы поцеловаться.

Уголки моих губ легонько приподымались, когда мысли об этом хрупком создании все больше наполняли мое сознание. Я хотел узнать, как она выглядит под всеми этими слоями. Её плечи без тени сомнения сводили меня с ума.

— Значит, если я схвачу тебя прямо сейчас и страстно поцелую, то буду твоим первым.

Девушка усмехнулась.

— Попробуй и поймешь, с кем связался. Ты будешь ходить с доказательством еще неделю.

Я вскрикнул и поднял руки защищаясь.

— Теперь все ясно. Ты тот редкий вид девушек, которые существуют лишь в мечтах.

Повисла тишина. Мне это не нравилось.

— Вот почему Марко хочет свести меня со своим сыном, — наконец произнесла она, нарушая молчание. — Я размышляла об этом. Спасибо, что прояснил.

Она сказала это так серьезно, что мы оба захохотали.

Я в мгновение возненавидел Марко и его сына.

Она рассказывала о своей семье, об отце и своем маленьком брате, которого она так сильно любила.

Еще она охотилась. А затем продавала мясо и шкуру, чтобы помочь матери уплатить налоги.

Я был действительно расстроен тем, что налоги повышались так часто.

Но почему? Что отец делал со всем доходом с этих налогов?

Я точно усвоил, что эта девушка была далека от простолюдинки. Я хотел узнать о ней как можно больше.

Я многое узнал о ней, например, что она любила постоянно сравнивать. Делила гордилась бы мной. Ее расстраивало то, что я все еще холодно отношусь к простолюдинам, и теперь я начинаю ее понимать.

Я был полным идиотом.

Вскоре она закончила рассказ о себе, ни разу не упомянув ни одного имени. Что было мне на руку, потому что и я не хотел лгать ей о своем. Мы дошли до лабиринта.

— Пойдем? — спросила она.

Я ненавидел этот лабиринт, терялся в нем неисчислимое количество раз. Нервный смешок вырвался из моих губ.

— Только не говори, что ты никогда не был в лабиринте.

— Был, — ответил я. — В этом полно ловушек, особенно в лунную ночь.

— Я не боюсь, пошли, — она протянула руку. — Обещаю, что ты выберешься отсюда.

Я взял ее руку, и меня будто ударило током.

Я понял, что это было. Кажется, дурацкие мамины сказки оказались не такими дурацкими.

Она всегда говорила, что я сразу пойму, когда встречу родственную душу. Это похоже на взрыв фейрверка.

Это была любовь с первого взгляда, хотя я не имел ни малейшего понятия, что это такое.

Девушка побежала через лабиринт, будто точно знала, куда нужно идти.

Я бросился за ней.

Ее русые кудри мягко отскакивали от ее спины.

Тут лабиринт начал демонстрировать свои забавы, и я потянул ее назад. Я испугался, что нас сейчас разделят или отгородят друг от друга.

Она вновь засмеялась, когда мы смотрели, как лабиринт меняется.

— Вот почему ты его недолюбливаешь.

— Я его ненавижу, — сказал я мягко.

— Я слышу, как бьется твое сердце. Тебе реально страшно здесь.

Мне захотелось рассказать ей, как я потерялся и застрял здесь на всю ночь. Но она бы сложила два плюс два, и все бы закончилось лютой ненавистью ко мне.

Страх этого был сильнее, чем страх лабиринта. Он заполнял меня.