Я направилась по уже хорошо известной тропинке, ведущей в лес. Спустя пару минут дошла до ручья, вода в котором была жутко ледяная, но всё же не покрывалась льдом.

Через пару миль я нашла место, где, как я знала, жили белки и белые зайцы. Зайцы уже давно не попадались, и я молилась, чтобы сегодня мне повезло.

Присев у дерева, я старалась не издавать ни звука. Тихая, как и лес вокруг. Мои глаза и уши подмечали всё. Вся во внимании.

Я скучаю по отцу. Именно он научил меня пользоваться луком и стрелами, когда я была маленькой, и как убивать, чтобы не испортить мясо и шерсть.

Он был ловким и чего только не умел делать руками, даже вышивать. В последнее время он ничего не может удержать в пальцах, потому что его трясёт даже под всеми одеялами. Надо было взять деньги Тони. Кошель выглядел большим — может, этого хватило бы, чтобы отвезти отца к Ласточкокрылому.

Звуки маленьких лапок, скачущих по ветке, донеслись до моих ушей, и взгляд выцепил шерсть, сливающуюся с деревом. Руки действовали так же быстро, как и глаза: через две секунды я уже натягивала стрелу, которая полетела прямо в голову зверька.

Я услышала, как белка упала, и подбежала к месту. Крупный, это самец. Я мысленно поблагодарила Господа. За шерсть белки мне удастся выручить не меньше пятнадцати серебряных, а за мясо — от пяти и больше. Этого хватит, чтобы оплатить налоги за месяц, маме не придётся так много работать в таверне, и она сможет больше времени провести с семьёй.

Ненавижу королевскую семью: они думаю только о себе, а не о своём народе. У них каждый день пир, тогда как другие рвут жилы, чтобы оплатить налоги. Они наслаждаются жизнью за наш счёт.

Нет, признаюсь, Альберт симпатичный. Мы с Мэгги видели его как-то раз на параде. Это было странно: единственный парад за всю нашу жизнь. После того, как королевскую карету закидали гнилой едой, в Эйкенборо больше не проводили ярмарок и парадов.

Я начала разделывать белку своим кинжалом. Хвост оставила для младшего брата, Сэмюэла, потому что прошлый бросила в огонь Филайн, наша сестра, которая младше меня всего на два года. Она очень красивая: у неё светлые волосы, как у мамы, и светло-голубые глаза. Её уж точно позовут замуж в ближайшие год-два. У меня же папины тёмные волосы и его серые печальные глаза.

Дорога обратно мне особенно понравилась, потому что я пошла другим путём и свернула к вершине горы, откуда открывался захватывающий вид.

В голове крутилась вчерашняя дурацкая шутка Мэгги. Я то ли прослушала что-то, то ли не поняла, потому что смеялась только она.

Но всё же я обожала свою лучшую подругу. Как и у Сквайров, у Тринов была своя лавка, но в ней продавали вино и ром. Отец Мэгги, Питер, предложил моей маме подработать в таверне. Он поставлял нам всевозможные горячительные напитки, чтобы лечить папино горло. Вроде бы даже помогало, когда кашель не прекращался.

Мы с Мэгги знакомы с четырёх лет и всё это время были неразлучны. Вот уже десять лет как она официально встречается с принцем Гельмутом, но загвоздка в том, что эти отношения существуют только в её голове.

Я поднялась на вершину и села на свой любимый камень. Убрала беличью шкурку в сумку, а мясо оставила висеть на верёвке в моей руке. Марко ни за что не купит его, если оно в чём-то запачкается.

Внизу простиралась вся Пейя, вдалеке виднелся замок. Итан огромен, но всё внимание привлекают к себе башни. Я много раз пыталась представить себе этот вид без дурацких башен вдали, и в то же время мне бы хотелось выглянуть из них самих. Когда солнце начало приятно согревать мою кожу, я поняла, что пора уходить. Брат и сёстры скоро пойдут в школу, а я обещала маме встретить её в лавке.

Порой я мечтала отрастить пару крыльев и улететь прочь, но что тогда будет с Филайн, Кассандрой, Габриэллой, Сюзанной и Сэмюэлом, нашим четырёхлетним братиком? Я люблю его больше всех на свете, а он меня. Он сам так говорит перед сном, когда я рассказываю ему сказки.

Лавка Марко была ещё закрыта, но я знала, что он уже там, занимается приготовлениями. Я постучалась в дверь, и через пару секунд из окна высунулась голова. Мясник улыбнулся мне, подошёл к двери в своём кровавом фартуке и с тряпкой, которой он вытирал руки. Ему где-то лет сорок пять, и он всё пытается свести меня со своим старшим сыном, Сетом, о котором я ничего не знала.

Дверь открылась под звон колокольчиков.

— Доброе утро, Кэти. Дай угадаю, ты не с пустыми руками?

— Иначе зачем бы я пришла? — весело ответила я.

Марко впустил меня внутрь. Мне не нравилось в его лавке — полная противоположность пекарни Тони. Здесь холодно, нет такой гостеприимной обстановки, хотя сам Марко довольно дружелюбен… Со мной, по крайней мере.

— Давай посмотрим, что ты принесла.

Я достала беличью шкурку и положила на прилавок.

— Отличный улов, Кэти.

— Сколько вы дадите за него?

— Десять за шерсть и три за мясо.

То есть на семь монет меньше, чем я надеялась.

— Марко, вы же знаете, шерсть стоит все пятнадцать. А мясо — только посмотрите.

— Знаю, Кэти, но вчера приходил сборщик и… Сама понимаешь.

— Они снова повысили налоги?

Мама ничего нам не сказала.

— Да, так что больше я тебе сейчас предложить не могу.

Моё сердце ухнуло вниз. Мы не переживём этот месяц, если налоги снова повысили.

— Ладно, всё лучше, чем ничего, — я выдавила улыбку. Он бы не стал врать, будь у него деньги. Просто королевская семья продолжает закручивать гайки. Если так пойдёт и дальше, то я подумаю о том, чтобы запустить стрелу в голову кого-нибудь из них.

«Выброси такие мысли, Катрина Сквайр», — грозно произнёс мамин голос в моей голове. — «Ни одна из моих дочерей не станет убийцей».

«Да, мам», — мысленно ответила я. — «Прости».

Я взяла у Марко деньги и пошла на выход.

— Ты уже виделась с Сетом?

— Нет, Марко, я была занята, — мило улыбнулась ему, открывая дверь под звуки колокольчиков.

— Ой, девочка, тебе уже почти шестнадцать, не затягивай, а то останешься без мужа.

— У меня нет времени на ваших дурацких мужей, — пробормотала я так, чтобы Марко не услышал, и направилась домой, чтобы переодеться и пойти в лавку помогать маме.

АЛЬБЕРТ

Я смотрел в её большие карие глаза, пока её губы жадно искали правду о том, что происходит между нами. Я никогда не понимал, как люди могут целовать друг друга с закрытыми глазами. Это был один из первых уроков, которым научил меня отец. Когда берёшь женщину в постель, всегда смотри в оба, чтобы не пригреть змею на груди.

Но Эмили не такая. Её отец управляет одним из небольших городков. Сама девушка — красавица с длинными светлыми локонами и белой кожей.

Она снимала боль.

Я никогда не чувствовал к ней ничего больше плотского желания. Надо будет сказать ей, что мы никогда не поженимся. Она не моя судьба.

Если бы моя мать знала, что отец тайно пускает девушек в мои покои, она бы с него шкуру спустила.

Но он считал важным, как и его отец до него, чтобы я приобрёл большой опыт в этом деле.

Я жёстко вбивался в неё, а её зубы впивались в моё плечо.

Она любила кусаться и громко кричать.

— Да, Альберт, сильнее, — простонала она, тяжело дыша, и я откликнулся.

Я чувствовал боль, она становилась всё больше и больше, надо было дать ей выход.

Я кончил и вышел.

Эмили не получила удовлетворения, но она здесь и не за этим. Её задача — доставить мне удовольствие.

Я не любил её настолько, чтобы отвечать тем же.

Я поднялся с кровати.

— Уходи, — холодно произнёс я. — Если королева увидит тебя здесь, она может приказать тебя повесить.

Эмили приподнялась.

Атласное покрывало соскользнуло с её обнажённой груди, она вновь попыталась растопить мой лёд.

— Я серьёзно, Эми. Увидимся через два дня.

— Кто я для тебя, Альберт?

— Скажем так: больше, чем Дризельда.

Она улыбнулась. Встала и начала одеваться.