— Почему ты так хочешь, чтобы я страдал? — его голос звучал тихо, почти уязвлённо.

Я посмотрела ему в глаза и увидела мягкость, от которой мне захотелось подойти ближе. Как мотылька, меня всегда тянет к пламени.

Я вдавила пятками в пол, заставляя себя оставаться на месте.

— Дело не в этом.

— Разве? — подначивал он меня. Его взгляд на мгновение опустился на мои губы.

Мой пульс подскочил, я попятилась от Доминика, собирая в кулак всю свою силу воли, чтобы держаться подальше от огня, но он следовал за мной, надвигаясь на меня, пока я не врезалась спиной в стену.

— Тогда перестань сопротивляться мне, ангел, — сократив оставшееся расстояние между нами, он прижался ко мне всем телом и привычным жестом заправил выбившуюся прядку за ухо.

Мою кожу покалывало от жара, когда его лицо приблизилось к моей щеке, и он вдохнул запах моих волос.

— Позволь мне, — пробормотал он соблазнительным шёпотом мне на ухо.

Я рефлекторно повернула голову к нему и мазнула щекой изгиб его челюсти. Я не собиралась этого делать, но моё тело, похоже, живёт своей жизнью. Перекинув остальные мои волосы через плечо, он открыл себе путь к моей шее. Его ладони скользнули вниз по моим рукам, лаская кожу, а в глазах горело желание. По всему телу побежали волнительные мурашки, стоило мне поддаться порыву и вдохнуть его запах.

Катастрофическая ошибка.

Я бездумно и безвольно прильнула к нему. Моё тело отчаянно просило у него дать мне то, что позволит пережить эту ночь — пережить эту удушающую темноту, ставшую основной моего существования. Я знала, к чему приведёт эта слабость, знала, чего хочет кровная связь, и чем дольше мы находились так близко друг к другу, тем сложнее было сопротивляться.

Он наклонил голову к моей шее. Я застонала, стоило его губам скользнуть по моей коже. Тело словно бы горело изнутри, реагируя на каждое его прикосновение, вопреки тому, что хотело моё сердце. Но это не было чистым удовольствием. О нет. К нему примешались чувство вины и ненависть к себе, создавая дыру в навязанной фантазии.

Если бы меня сейчас увидел Трейс…

Я замотала головой и оттолкнула Доминика.

— Мы не должны этого делать, — сказала я, глядя на свои ладони на его твёрдой груди. Я не могла заставить себя убрать их. — Это неправильно.

Он поймал мои запястья и убрал их за мою спину, держа одной рукой, а другой коснулся моего лица, нежно проводя большим пальцем по губам, со словами:

— Тогда почему это кажется правильным?

— Нет. Это не так, — выдавила я, стараясь не утонуть в тёмных озёрах его угольно-чёрных глаз.

— Врёшь, ангел, — он смотрел мне прямо в глаза, словно проникал в душу и видел там правду. — Я знаю, ты хочешь этого, даже если не можешь признаться вслух. Я чувствую это, — он прижался к моим ногам, у меня перехватило дыхание. — Чувствую, как твоё тело откликается, даже когда ты пытаешься оттолкнуть меня. Твоё сердце бешено стучит, пульс скачет, а кожа… — он потёрся щекой о мою. — В аду не так горячо, любимая.

Я хотела возразить, отрицая всё, но могла только облизнуть губы и попытаться подавить жажду, бушующую внутри меня.

— Можешь отрицать это своим красивым ротиком сколько угодно, но твоё тело выдаёт тебя с головой. С самой первой нашей встречи.

Я сжала бёдра, борясь с желанием поднять ноги и обхватить ими его талию.

Боже, как это всё неправильно. Всё. Целиком и полностью неправильно.

Его губы изогнулись во всезнающей ухмылке, будто он каким-то образом чувствовал, как я сопротивляюсь притяжению.

— Я не хочу этого, — выдавила я, желая, чтобы это было правдой. — Я не хочу тебя!

Я вырвала руки и снова оттолкнула его от себя.

Его лицо потемнело, он распрямил плечи.

— Просто оставь меня на хрен в покое! — заорала я, хотя не могла сказать, что злило меня больше: то, что он сделал со мной, или то, что моё тело с готовностью отозвалось.

— Ты уверена, что хочешь именно этого, ангел?

— Больше всего на свете.

Его спина напряглась при осознании этих слов.

— Ладно, я уйду, но вот, что я тебе перед этим скажу, — он взял меня за руку и дёрнул на себя. Наклонив голову, он зашептал мне на ухо: — В следующий раз, когда ты будешь искать освобождения… когда твои бёдра будет сводить от боли, а глаза застилать пелена, я тебя и пальцем не коснусь. Даже если ты будешь умолять об этом, — предупредил он и прижал палец к моим губам, останавливая возражения. — И поверь мне, ангел. Ты будешь умолять.

— Угрожаешь мне, Доминик? — страх закрадывался под кожу, пока я смотрела в жестокие глаза Воскрешённого.

— Нет, — он повернул лицо ко мне, его губы едва не касались моих. — Просто предупреждаю, что нужно быть осторожнее со своими желаниями, — произнёс он с холодной усмешкой и отпустил меня. Не оглядываясь, он взял с дивана пальто и вышел из комнаты, оставив меня в одиночестве, забывшую, как дышать.

Спустя несколько ударов сердца хлопнула входная дверь.

Тревога накрыла меня с новой силой. Значит, Доминик ушёл из дома. Чем дальше он уходил от меня, тем хуже мне становилось, и я ненавидела его за это. Но больше всего я ненавидела саму себя. Потому что, как только он ушёл, меня охватила тоска по нему.

Со мной однозначно творится что-то ненормальное. И я не знаю, возможно ли это исправить.

13. НОЧНЫЕ ГОСТИ

Несмотря на всевозрастающее чувство потери, я вернулась в кабинет, как и собиралась, и удивилась, обнаружив там Габриэля. Он сидел за чёрным дубовым столом с раскладом разноцветных книжек перед собой. Его брови были сведены от беспокойства, а волосы слегка растрёпаны, словно он уже не раз нервно проводил по ним рукой.

— Решил почитать перед сном? — спросила я его, задержавшись на пороге со сложенными руками на груди.

— Типа того. Просматриваю записи отца, — он положил книгу на стол и окинул меня взглядом. — А ты почему не спишь? Тебе нужно отдыхать, Эмма.

Типичный Габриэль: переживает о моём самочувствии, даже когда мы формально в ссоре.

— Отдохну, когда всё закончится, — я наклонила голову вбок, разглядывая Габриэля. Пускай он и могущественное бессмертное создание, выглядел он так, словно несёт на своём горбу тяжесть всего мира, и это выражалось в поникших плечах и опущенных уголках губ.

— Так что, нашёл какие-нибудь интересные семейные секреты? — мне было любопытно, что он пытается найти во всех этих книжках.

— Нет-нет, ничего подобного. Мой отец был одним из Верховных Стражей Ордена и описывал большую часть деятельности в этих журналах. Я надеялся разузнать что-нибудь про Ритуал.

У меня в груди разлилось тепло от мысли, что он был серьёзен, когда говорил, что хочет найти способ спасти Трейса.

— Есть какие-нибудь успехи? — я сделала шаг в комнату.

— Пока нет, — он насупился. — Но записей ещё много.

Он кивнул на стопки книг и журналов, выстроенные на полу рядом со столом.

Неплохо для начала.

— Не против, если я присоединюсь?

— Нет, конечно, вперёд, — он улыбнулся, хоть и почти незаметно, и обвёл рукой огромную коллекцию записей.

Я взяла стул, стоявший у стены, и поставила его у стола. Села напротив Габриэля, взяла книгу с вершины стопки и открыла её.

Листая записи, я искала любые упоминания Тёмного Легиона или сосуда. И хотя было много записей про одержимость демонами и различные ритуалы экзорцизма, я так и не находила ничего про Люцифера.

— Орден когда-нибудь сталкивался с подобным? — я хотела точно узнать, каковы наши шансы. Можно попробовать пойти их путём, дать им шанс, хотя чем больше я узнавала о них, тем больше укреплялась в мысли, что тут нужен совсем другой подход.

— Сёстры Родерик явно не были первыми, кто попытался открыть врата в ад, но им удалось зайти дальше всех.

— Благодаря мне, — мрачно пробормотала я.

— Это не твоя вина, — Габриэль снова опустил книгу, проникновенно глядя на меня. — Ты не знала, Джемма. Никто из нас не знал.

— Да, но это не отменяет факта, что именно моя кровь сломала печати.