— Ладно, может, немного.

— Еще я помогал тебе в магазине, — продолжил Гарри. Драко закатил глаза.

— Хорошо, — он цокнул языком, — беру свои слова обратно.

Гарри улыбнулся.

— До завтра, — мягко сказал он. Драко молча кивнул и отправился в здание. Гарри видел сквозь дверные стекла, как к Малфою подошел кто-то из сотрудников лазарета и увел за собой.

Дом встретил холодом: развернулась настоящая ветреная осень, а Гарри не помнил, когда был здесь в последний раз. Поттер разжег камин и принялся за уборку: поверхности покрылись слоем пыли, в раковине осталась грязная посуда, а некоторые вещи он раскидал по комнатам, пока собирался к Драко.

Уже послезавтра Гарри получит новое дело — нового подопечного — и будет занят мыслями совсем о другом. Но пока что он думал о Драко Малфое. Конечно, они могли видеться. Как минимум, они встретятся завтра в суде, и Гарри уверен, что сможет позвать Драко куда-нибудь поужинать после. Но захочет ли Малфой выбираться с ним на дружеские посиделки потом — раз в неделю или, может, чаще? И насколько это нужно самому Гарри? Подпитывать свою влюбленность не хотелось также сильно, как хотелось поцеловать Драко. Драко, который давно кого-то любил, — от этого буквально болело сердце. Как так получилось, что от полного неприятия Малфоя дошло до влюбленности, Гарри не знал. Но не признавать очевидное — глупо. Ему не просто нравилась внешность Драко, приготовленные им блюда или его острый язык— Гарри был влюблен в него по уши, прямо как в сопливых романах. И, кажется, это произошло значительно раньше того момента, когда он впервые всерьез об этом подумал.

Несмотря на то, что дом достаточно быстро прогрелся благодаря теплу камина, ночью было холодно, пусто и одиноко, а под носом отчаянно не хватало белобрысой макушки.

========== Завершение ==========

Беспокойная ночь породила новые мысли. Во многом из-за того, что Гарри проснулся около семи утра и еще пару часов пялился в белый потолок, снова и снова прокручивая в воображении последние полтора месяца своей жизни. До встречи с Драко Гарри жил как в забытьи, крутясь между домом, работой и посиделками с друзьями. Не то чтобы Поттер был несчастлив или разучился радоваться мелочам — вовсе нет. Но все же раньше ему чего-то не хватало. Случайное столкновение, а потом и совместная работа с Драко оказались тем самым, что впервые за долгое время взволновало гриффиндорское сердце. Конечно, изначально потому, что Малфой жутко раздражал Гарри своей отстраненностью и холодностью, а потом — потому что оказался чертовским засранцем, сочетающим в себе какое-то невероятное количество чувств. Но на самом деле Малфой всегда был таким. В его юношеских глазах еще в школе бурлила жгучая ненависть, любопытство и превосходство — именно поэтому Драко казался совершенно другим за маской отрешенности. А теперь Гарри удалось ее снять — и это самая прекрасная победа в его жизни.

Рядом с Драко было тепло — от его мягких улыбок, тихого смеха и краснеющих кончиков ушей. И оттого безумно обидно, что Гарри — не его судьба. Если бы Поттер мог перемещаться во времени, он бы обязательно отправился в прошлое, куда-нибудь на третий курс, когда все еще можно было изменить: Гарри бы растолковал мальчику в круглых очках и красной одежде, что ему срочно нужно подойти к Малфою и выразить сочувствие из-за нападения гиппогрифа (может быть, это и не сработало, но точно ввело бы Драко в ступор); на четвертом курсе Гарри мог бы искренне попросить помощи у Малфоя с подготовкой к заданиям Турнира Трёх Волшебников; на пятом — стал бы старостой вместо Рона, чтобы больше видеться с Драко и убедить его не совершать ошибку на следующий год, когда тот принял метку, возложив на себя обязательство убить профессора Дамблдора. Может, следовало принять дружбу этого гадкого белобрысого мальчишки еще на первом курсе, — все действительно могло быть по-другому. Тогда магия соулмейтов обязательно взяла бы во внимание все обстоятельства, весь опыт их взаимодействия, и у Драко появились бы инициалы Поттера, а не кого-то там еще. Но Гарри не мог переместиться в прошлое — Гермиона рассказывала, что все маховики времени уничтожили; да и если бы нет — вряд ли бы маховик ему помог.

Гарри посмотрел на свое предплечье. Он давно не обращал своего внимания на инициалы, потому что, живя с Драко, он привык прятать их под одеждой. Буквы «Д.Л.М.» оставались такими же тонкими и аккуратными, будто бы написанные рукой аристократа. Гарри хмыкнул себе под нос: если его судьба Малфой, он, похоже, действительно идиот. Линия размышлений снова плавно перебросилась на бледные руки, темную метку и буквы, спрятанные под рукавом: чьи инициалы выведены на предплечье Драко?

Малфой был жутко популярен в школе среди слизеринцев и, наверняка, имел большое количество поклонников и поклонниц. Но сам Драко общался с немногими — Блейз Забини, Нотт, Панси, Крэбб и Гойл. Панси отпадала сразу из-за своей принадлежности к женскому полу. Крэбб — мертв, а возлюбленный Драко — жив, поэтому Винсент — тоже мимо. Гойл, Нотт и Забини — чистокровные волшебники (Гарри помнил это еще со второго курса, когда вместе с друзьями пытался разгадать, кто является наследником Салазара), а судьба Малфоя — полукровка. На этом догадки прерывались: выбирать не из кого. Вероятно, возлюбленный Драко оставался за ширмой и никак не взаимодействовал с ним на публике. Обидно.

Гарри тяжело вздохнул: Драко сказал, что не полюбит другого, потому что предан тому человеку. Но, судя по его печали в голосе, Малфою действительно ничего не светит с его судьбой. А значит, Гарри мог — вполне мог — попробовать? Драко любезен с ним, внимателен и смеется над его глупыми шутками — может ведь быть такое, что тот испытывает к нему легкую симпатию? Во всяком случае, они спали вместе, и Гарри его обнимал. А Малфой не из тех, кто позволил бы с собой такое вытворять, будь Поттер ему противен.

Гарри хотел верить, что у него есть шанс.

***

Слушание дела прошло отлично, хоть и длилось несколько утомительных часов: Драко дал ряд показаний и предоставил суду свои жуткие воспоминания (к нему присоединилось еще несколько свидетелей), благодаря чему практически всех членов преступной группировки приговорили к Поцелую дементора. Подобной участи удалось избежать только одному — но и его ждал Азкабан. Результат ошеломительный.

Гарри стоял рядом с Роном в коридоре министерства недалеко от двери в зал суда, наблюдая, как Драко, находившийся в центре аудитории, разговаривал с одним из адвокатов — седоволосым мужчиной с длинной бородой. Гарри сегодня еще не удалось поговорить с Малфоем, но, когда их взгляды пересеклись утром при встрече, Драко ему приветливо улыбнулся, и Гарри улыбнулся в ответ, обнаруживая, что тот все же остановил свой выбор на классической черной водолазке (зачем тот брал с собой столько вещей в лазарет — загадка). В процессе слушания Поттер правда пытался не смотреть на Малфоя лишний раз, чтобы не вызвать подозрений, но тот буквально притягивал к себе взгляд: тем, как вскидывал голову, разводил руками или облизывал сухие от волнения губы. Гарри будет дураком, если не попробует хотя бы сохранить то, к чему они пришли.

— Как дела? — спросил Рон.

— У нас все хорошо, — Гарри кивнул, особо не задумываясь, о чем конкретно его спросил друг.

— Я имел в виду, как дела с Дианой? — слегка раздраженно протянул Рон.

— О, — Гарри посмотрел на Драко. Тот что-то увлеченно записывал в блокнот под диктовку адвоката. Поттер вдруг подумал, что информация о влюбленности в Малфоя просто убьет Рона. — Мы решили, что не подходим друг другу.

— Понятно, — кратко ответил Уизли и замолчал.

— Хотя, знаешь, — Гарри вздохнул, наконец отводя взгляд от Малфоя спустя несколько десятков секунд. — Я не понимаю, правда. Я думал, это она, потому что мою руку чертовски жгло всякий раз, когда я был рядом с ней.

— Жгло? — Рон беспокойно нахмурился, и Гарри сразу понял: жжение совершенно не означало, что человек ему подходит. Он смутился, почувствовав себя настоящим идиотом — это стоило бы выяснить раньше.