Гарри шокировано взглянул на подругу, хотя в степени удивления он мог бы посоперничать с Роном, все же подавившимся куском индейки, который тот успел засунуть в рот. Рон громко закашлял, и Гарри пришлось ударить его по спине несколько раз, чтобы Уизли не помер прямо за его столом. Кое-как откашлявшись, Рон вытер пальцем образовавшиеся слезы в уголках глаз:

— Не шути так, Герм.

— Но ведь он идеально подходит, — возразила Гермиона. — «Драко Люциус Малфой».

— Герм, он наш враг, — Рон говорил будто с умалишенной. В общем и целом, Гарри был с ним согласен. Гермиона насупилась:

— Сколько вам лет? Мы враждовали еще в школе.

— Он — бывший Пожиратель Смерти, — противился Уизли.

— Если он — судьба Гарри, нам просто придется это принять.

— Стоп, — Поттер поднял руки, останавливая начинающуюся перепалку. — Это не Малфой. Это просто не может быть он. Я даже не знаю, где он сейчас. Я видел его последний раз несколько лет назад.

Это правда. Драко Малфой выпал из фокуса внимания Гарри сразу после суда. Малфоя оправдали, отчасти благодаря Поттеру — все-таки Драко, каким бы он ни был, никого не убил, за ним не было замечено использования непростительных и, кроме того, он вроде как помог Гарри — а его мать Нарцисса вообще спасла ему жизнь. И пусть Поттер, как он считает, сполна вернул долг Малфою, вытащив того из Адского пламени, Нарциссе он должен, наверное, всю свою жизнь. Именно поэтому он и выступил в суде в их защиту. Что касается отца семейства, Люциуса, — Гарри не был намерен его спасать. Люциуса казнили.

После суда Гарри не видел Драко несколько лет, не слышал ничего о его жизни, да и в принципе о его семье не было ничего известно. Малфои залегли на дно, выжидая, когда общество забудет все их грехи. И лишь два года назад снова вышли в свет: Гарри столкнулся с Драко на летнем благотворительном приеме для детей войны, который проходил на открытом воздухе. Поттер запомнил их разговор очень хорошо — просто потому, что он был слишком коротким. Гарри как раз кое-как отделался от внимания молодого парня-репортера из Пророка, когда Драко (сам!) к нему подошел:

— Поттер, — вместо приветствия сухо сказал он.

— Малфой, — Гарри кивнул. Драко внимательно изучил его внешний вид, буквально просканировав с головы до пят. Гарри даже подумал, что с ним что-то не так. Но на самом деле это Малфой выглядел настоящим пижоном, вырядившись в черный костюм в летний жаркий день. Изучив облик Поттера, Драко наконец в своей привычной манере протянул букву за буквой:

— Не рад был тебя видеть, — и ушел.

Гарри еще несколько дней гадал, зачем Драко подходил к нему: чтобы сказать очередную грубость? Но Малфой — это Малфой, и логики в его поступках найти — невозможно. Вероятно, он просто злился из-за казни отца.

После у Гарри появились свои дела, и образ Драко в черном костюме под палящим солнцем выветрился из его головы. В газетах теперь снова появлялась Нарцисса — о ней рассказывали, как о выдающейся женщине, спасшей Гарри Поттера и теперь устраивающей различные благотворительные вечера. Гарри совсем не был против спекуляции на своем имени, Нарцисса ему импонировала. О Драко же не было слышно совсем ничего, а может Поттер просто не пытался ничего найти — ему это ни к чему. Да, школьная детская вражда осталась позади, но Малфой никогда не был приятным человеком, и общаться с ним в планы Гарри не входило.

— Ну, я же не утверждаю, что это он, — Гермиона сложила лист, который все это время держала в руке, и положила на стол. — Но, если у тебя и правда больше нет знакомых с такими инициалами, все возможно.

Теперь не только Рон смотрел на Грейнджер, как на сумасшедшую. Гарри недоверчиво улыбнулся:

— Да нет. Быть такого не может.

— Законы любви нам не ясны, — Гермиона улыбнулась, взяв бокал вина в руку. — Рон так всегда говорит.

— Это не касается Малфоя, — возразил тот. — Гарри просто еще не встретил человека с такими инициалами.

Когда друзья ушли, прибираясь за ними, Гарри на минуту задумался, мог ли это быть Драко. Малфой — высокомерный и скользкий тип, всю школьную пору портивший ему жизнь, — мог оказаться его родственной душой? Верилось с трудом. И даже несмотря на то, что Драко был вполне себе симпатичным — очевидное Гарри не стал отрицать, — Поттер просто не представлял себя в отношениях с ним. Их связь была бы ужасной: полная ссор, оскорблений и взаимных непростительных. Гарри даже усмехнулся, заканчивая свою мысль. Это точно не Малфой.

С намерением перепроверить всех своих знакомых Гарри и провалился в сон.

Следующее утро началось не с будильника, а с крика совы: темно-серая птица настойчиво ломилась в окно своим клювом и крыльями. Гарри, проклиная все вокруг, добрался до окна, распахнул его и забрал письмо. Конечно же, перед этим сова его больно клюнула (такое происходило постоянно с министерскими птицами). В письме было всего пару фраз, начерканных корявой рукой Рона: «Ты где? Если придешь сегодня, купи, пожалуйста, апельсиновую шипучку. И если ты опаздываешь, дай знать, я тебя прикрою».

Гарри опасливо покосился на часы и с ужасом обнаружил, что они показывали уже почти девять часов утра — обычно в это время он находится в своем кабинете и разбирает бумаги — работа начиналась в восемь. Он, торопливо набросав Рону ответ, сунул записку сове, которая, очевидно не насладившись первым разом, снова его клюнула, и поспешил одеться.

В кондитерской «Мистер Оттер» было довольно многолюдно для столь раннего часа. Впопыхах собравшийся Гарри стоял в очереди к кассе, чтобы купить Рону шипучку, а себе — горячий кофе (это был определенный утренний ритуал), и поправлял съехавший набекрень галстук. Больше всего Гарри раздражало, что школа уже кончилась, а обязанность носить галстук — нет.

— Мне, пожалуйста, лимонный сквош, — знакомый голос застал Поттера врасплох, как гром среди ясного неба, и вынудил Гарри замереть, вслушиваясь, — и апельсиновый сок в бутылке. Спасибо.

Этот голос точно принадлежал Малфою. И не то, чтобы Поттер различил его среди тысячи других — нет. Однако только Драко принадлежала манера надменно растягивать буквы в словах так, будто им тесно рядом друг с другом. Гарри выглянул из очереди, рассматривая того, кто стоял у кассы, — и его догадка подтвердилась: Драко Малфой, одетый с иголочки в серый шерстяной костюм, прямо сейчас ожидал свой заказ. Гарри непроизвольно покосился на свое предплечье, спрятанное за рубашкой и мантией.

— С вас два пятьдесят, — миловидная девушка протянула Драко напитки и улыбнулась. Малфой же достал из своего кармана монеты и положил их на стойку.

— Сдачу оставьте себе, — он взял бутылку сока и стакан сквоша и направился к выходу. Гарри не знал, стоит ли поздороваться с Драко, или проще будет его проигнорировать, но его ноги сами перегородили Малфою путь. Тот, явно не ожидавший подобного маневра, чуть не врезался в Гарри.

— Поттер, — зашипел Драко, еле удерживая в руке стакан со сквошем, грозивший разлиться ему на явно дорогой пиджак. — Какого черта?

— Привет, Малфой, — вся эта ситуация вдруг развеселила Гарри. Драко совершенно контрастировал с уютным и теплым пространством этой кондитерской. Он выглядел, как вылизанный злодей, попавший на детскую площадку. Но если быть объективным, Малфой изменился за последние два года, которые они не виделись, сильнее, чем за четыре года до этого: Драко наконец перестал выливать на волосы все свои запасы геля (Гарри уверен, что раньше тот так и делал) и сменил стрижку — теперь короткие пряди с наверняка продуманной небрежностью лежали набок; на его скулах и подбородке можно было разглядеть легкую щетину, а в глазах скрывалась какая-то безграничная усталость; его фигура приобрела более слаженный вид — Драко больше не был корявым и несуразным подростком. Гарри даже стало неловко от того, что он сейчас выглядит в разы хуже Малфоя — с вороньим гнездом на голове из-за позднего подъема и галстуком набекрень.

— Что тебе нужно? — холодно спросил Драко.