— О-о-о-о, в этом ты глубоко ошибаешься, — произнесла я, продолжив приближаться к нему. — Ты совершил множество грехов, за которые будешь наказан сполна. Вспомни о том, как бросил свою старшую дочь. Без какой-либо жалости, без сожаления…

— С-старшую дочь?.. Р-Регину? Н-но она бы не выжила всё равно. Да и куда такую девчонку-то на нас и так почти разрушенную в тот момент семью? За ней в приюте ухаживали. Я даже звонил туда.

— Ухаживали? Не-е-ет. Эту бедную девочку истерзывали так, как только могли. Издевались над ней, не проявляя при этом ни сочувствия, ни сострадания, ни даже жалости. Тебе и не снилось то, что ей приходилось терпеть, старый дурак.

— Д-да она бы не выжила в этом мире… — и тут его лицо растянулось в ужасной гримасе, полной страха: — Т-ты… Это она?

— Я воплощение её ярости и гнева, ненависти и презрения по отношению к тем, кто так жестоко предал её, — приблизившись к мужчине, я неожиданно схватила рукой его за горло. Из-за упавшей температуры в квартире я успела неслабо замёрзнуть, от чего мои руки казались ледяными, словно у мертвеца. — Я — твоя неминуемая смерть.

— Ты… Н-нет… Ты сумасшедшая. Ты сумасшедшая девчонка! Я… Я-я-я полицию вызову! — воспротивился вдруг он, трясясь от страха, словно поросёнок которого готовили распотрошить для того, чтобы потом приготовить и подать на стол. — Нечисть ты… Или шпионка!

— Всмотрись в мои глаза, «папочка», — очередной разряд молнии резко и ярко осветил моё лицо, когда я сжала пальцами горло отца, заставляя его смотреть на меня. — Всмотрись, пока ещё можешь.

И стоило моему папаше всмотреться в мои глаза, узнать во мне черты первой жены и себя в юные, как он задрожал в слезах и едва ли не стал целовать мои руки, пытаясь загладить вину передо мной:

— Прости… Доченька, прости… Я же не знал… Не знал, что может получиться иначе, что ты поправиться можешь… Я же не знал… Я пустил тебя на такой ужасный жизненный путь.

— Ты мог сделать всё возможное для того, чтобы наши судьбы сложились иначе, — жёстким голосом, полным ненависти проговорила я, лишь сильнее сжимая пальцы на глотке того, кого так сильно презирала. — Вместо этого ты поступил, как самый настоящий и подлый трус, бросив меня в том грёбанном приюте! Ты решил, что вторая дочь будет лучше первой! Лучше меня!

— «Тише-тише, Регина, ты хотела довести его до самоубийства», — прошептал мне тихонько в мыслях Дорос. — «Коли хочешь, чтобы мы его помучили, дай знать».

Стоило мне услышать рыжеволосого демона, как самоконтроль вновь вернулся ко мне, за что я была ему даже благодарна.

Мои пальцы чуть ослабили хватку, а с губ сорвалась тихая, ледяная и бесчувственная ухмылка:

— Ты выбрал свой жизненный путь, отец, и тебе за него расплачиваться. Как ты там меня назвал раннее? Нечисть? Что ж, посмотрим, как ты отреагируешь, когда эта самая нечисть заставит тебя испытать всё то, что испытала она сама.

Затем я обратилась мысленно к демонам:

— «Пришло время поиграть с его сознанием, мальчики».

— «Поняли. Себастьян, используй всю боль Регины и впусти в его сознание. Пусть побарахтется, как рыба вне воды», — Дорос тут же хитро улыбнулся своему брату и поспешил разжать руку мою с шеи отца и поставить его на пол, будто в невесомости. — «Тебе лучше не видеть свои кошмары, дорогая. Отойди».

— «Конечно», — отозвалась в мыслях я, отходя чуть назад, а после обратилась уже лично к Себастьяну: — «Заставь его страдать и уже поистине желать смерти…».

И они заставили… Оба демона, словно лёд и пламя окружили родителя моего своими туманами да закрыли ему очи своими ладонями и будто пустили ядовитый газ в его глаза, нос и рот с ушами, лишь бы отравить его разум и погрузить в страшный транс.

Спустя лишь минуту мой затрясся так, словно всё его тело и вправду стало испытывать то насилие, что испытывала я все те годы, пока жила в том ужасном заведении. Ему крючило руки и ноги, его штаны намокли и стали испускать жуткий смрад, и я будто слышала это насильственное хлюпанье и похотливое рычание, от чего едва сдерживалась от отвращения и желания отвернуться и не видеть этого.

Но нет. Я смотрела, смотрела до тех пор, пока мужчина не закричал на всю квартиру, словно обожгли ему всю спину куском металлической пластины.

Демоны хохотали и шептали моему папаше на ухо такие слова, что даже у меня бежали по коже мурашки.

— Нет! Хватит! Прошу, остановитесь! Прекратите всё это! Умоляю!.. — стал вопить и кричать мой отец, что есть сил, но Себастьян и Дорос только усиливали свои насланные на него видения и ощущения, заставляя крики всё больше и больше срываться с его уже искусанных в кровь уст.

Я же продолжала по-прежнему наблюдать за всем происходящим, не испытывая при этом ни сострадания, ни сожаления, ни жалости к своему родителю и не позволяя демонам остановиться ни на секунду.

— Пообещай, что за страдания своего отпрыска ты уйдёшь из жизни, — прошептала хладно я, смотря на искажённое лицо отца. — Что ты смоешь с себя столь гадкий позор своей смертью.

— С-смертью?! — ужаснулся в ответ мужчина, продолжая вопить от боли.

— Только так ты сможешь искупить то, что было сделано по твоей вине… То, что ты сам сотворил, — всё также шептала я ему.

— Х-хах… — вдруг прошептал он сквозь истерический смех — Это же ты… Ты их всех убила, да? И мою мать, и брата… И дочку Анютку… И Леночку? Ты же? Тебя же Бог накажет или в тюрьму посадят тебя.

— Бог? Тюрьма? Ты, правда, на это рассчитываешь? — отозвалась я со злорадной насмешкой. — Если бы Бог слышал все твои жалкие молитвы, неужели ты думаешь, убийцу бы не поймали сразу, как была убита твоя младшенькая шлюшка-дочка или старая карга вместе с твоим братом-уголовником? Бога нет, ровным счётом, как и справедливости в этом мире!

— А-а-а-а-а, и ты заделалась этой справедливостью, да? — с издёвкой сквозь крик прорычал мужчина, пытаясь подползти ко мне. — Да-а-а-а-а, пережила ты те ещё ужасы… Я даже чувствую, как твои ноги воняют тем самым дерьмом и спермой, что тебя обмазывали врачи-насильники. Они тебя ещё жалели.

— Это лишь малая часть того, что ты прочувствовал, — резким и сильным ударом ноги в лицо я откинула своего папашу подальше от себя, разбивая его нос в кровь. — Поверь мне, дальше всё будет куда «веселее».

— Хах, коли хочешь, чтобы я умер, то умру… Мне нечего терять в этом мире, так уж лучше буду в Аду жариться, что не придушил тебя ещё после родов… — мужчина поднялся сквозь боль на колени и пополз медленно к окну. — Как эта сука умоляла меня оставить тебя… А я деньги на такую мелкую и скрюченную уродку тратиться не хотел… — он дополз до батареи у окна, поднялся с трудом и опёрся о ручку окна, тем самым открыв его. Ветер пробрался в квартиру, и в ней стало ещё холоднее. — Хах, такая же ищущая справедливости, как и ты… Я заплатил её родственникам, чтобы её уговорить… Блядь, пятьдесят тысяч на всех разделил… А взяли только двое… Хах.

— Ублюдок… — прошипела с яростью и ненавистью я, подходя ближе к окну, у которого по-прежнему стоял мой отец.

— Столкнуть себя я тебе не дам. Обломаю тебе весь кайф от моей смерти, маленькая шлюха. Увидимся в Аду, — сплюнув мне под ноги, сказал он и, взобравшись на подоконник, тут же полетел камнем вниз, не проронив за собой перед смертью ни звука.

Я же, спустя пару мгновений, подошла к окну и посмотрела вниз.

Всего несколько секунд, и мой ненавистный папаша буквально плашмёй рухнул на землю, разбившись насмерть и избавив этот мир от своего поскудного и жалкого существования.

— Его душа твоя, Себастьян, — холодным и лишённым почти всех эмоций голосом сказала я, даже не смотря на то, что в душе хотела кричать, бить и крушить всё вокруг после всего услышанного.

— Поглощена перед падением, — ответил демон, подойдя ко мне сзади и накинув мне на плечи свой пиджак.

— Отлично, — едва ли слышно прошептала я и добавила: — Отправляемся домой. Здесь нам больше делать нечего.