— Присаживайся, лапушка. Лучший бурбон только для тебя, если скажешь своё имя.
— Зачем же так торопиться, милый? Разве так интересно будет играть? — деловитой и неторопливой походкой я прошла к одному из кресел напротив письменного стола и присела в наглой, чуточку вызывающей позе.
— М-м-м-м, любишь загадывать загадки, а если сбежишь от меня, и я не смогу тебя найти? — парень с игривой улыбкой достал бутылку бурбона и разрезанный лимон со льдом. — Тогда как же мне называть тебя? Ночным ангелочком?
— Ох, а разве я кажусь тебе такой? — я хитро улыбнулась, сложив нога на ногу.
— Скорее ты… На дьяволицу похожа. Та, которая прячется за тенью лапочки, а сама та-а-а ещё штучка, — он разлил напиток по бокалам и один протянул мне. — Может, кокса для веселья подсыпать, милая?
— Почему бы и нет? — я приняла бокал и несколько опасно сверкнула глазами: — Всё же ночь только начинается.
— Умничка, — Павел хитро улыбнулся и рассыпал на стеклянной пластинке белый порошок. Собрав его в несколько дорожек, он протянул мне бумажную трубочку: — Ты первая дыхнёшь или я, как твой личный дегустатор?
— Пожалуй, сегодня я не откажусь от дегустатора, — я ухмыльнулась, когда молодой чиновник присел в кресле рядом, и свободной рукой коварно и немножко игриво провела по его щеке, отвлекая внимание и с помощью своих маленьких демонических фокусов усилив воздействие порошка.
— Хорошо, малышка, но потом ты попробуй, — парень вдохнул одну дорожку через ноздрю, потому вторую и даже слегка чихнул: — О-о-о-ох… Щас вставит и будет зашибись… — он тут же отпил из своего бокала и сполз ко мне, опуская руки на мои груди. — Какая же ты спортивная и ухоженная. Так возбуждаешь.
— Сколько комплиментов и похвалы всего за несколько минут знакомства, — я чуть усмехнулась, сдерживая своё внутреннее отвращение, и для вида отпила немного бурбона.
— Твоя очередь затянуться, милая, — усмехаясь, сказал Павел, проведя пальцами по моей щеке и пытаясь притянуть моё лицо к своим жирным губам: — Ну, иди ко мне, малышка.
— Ты такой торопливый, дорогой, — я игриво и дразнящее увернулась и медленно вдохнула порошок, коварно улыбаясь и при этом прекрасно понимая, что теперь на меня эта белая дрянь никак не подействует, если только мне самой этого не захочется.
— Просто хочу, чтобы нам обоим было хорошо, — он налил ещё бурбона и, улёгшись на мои колени головой вздохнул мечтательно: — Ты така-а-ая радужная. Небось приезжая?
— Вполне возможно, — я отпила из своего бокала и слегка склонилась над лицом чиновника.
— М-м-м-м… Не говоришь напрямую. Хочешь, чтобы я поигрался с тобой в угадайки, ведь так?
— А даже если и хочу, то что же тогда, милый?
— А тогда я п-поцелу-у-у-ую тебя, — пьяным тоном пробубнил он, вытянув свои губы в трубочку и потянувшись ко мне.
— Посмотрим, получится ли у тебя это, — я нагло и самодовольно улыбнулась, специально отдаляясь и дразня его.
— А-а-ай, да ла-а-адно, — с ухмылкой прошептал Павел и тут же резко сорвал с моего лица маску. Стоило ему посмотреть на меня и узнать, как его облепленное кайфом лицо вмиг искривилось… Он узнал меня: — Р-Регина?..
— Что такое, Павел? Не ожидал меня увидеть в живых? — мои губы сами изогнулись в ледяной и пугающей улыбке. — Ведь это ты так бессовестно сдал меня моим врагам.
— Ты… Ты всё не так поняла… Я не… — его лицо побледнело, глаза наполнились неподдельным ужасом, и из-за наркотиков, что стали действовать на него, парень стал ползти, как червь, едва передвигая ногами. — Я же… Ты же не могла выжить.
— О-о-о-о, ты не представляешь, насколько я живуча, — я тихо и зловеще засмеялась и поднялась с кресла, угрожающе наступая на этого жалкого ублюдка, при этом мою фигуру окутала тёмная дымка, а глаза резко вспыхнули алым светом. — Теперь я могу выжить в любой разборке и даже бандитской сходке.
— Ты чё… Ты чё собралась делать? — рука молодого чиновника потянулась под ковёр, явно, зараза, искал потайное отделение, где наверняка хранил оружие. Как глупо и наивно. Я сдавила каблуком его ладонь и, взяв в руки пакетик с наркотиками, стала всыпать ему в рот. Он давился, задыхался и буквально пытался изо всех сил себя спасти от моей лёгкой расправы над ним: — Кх… Фуфа… Пфу… Уйви!
— Бесполезно сопротивляться, милый, — засыпав весь порошок, я быстро и ловко закрыла его рот ладонью, не давая ему выплюнуть даже часть этой отравы. — Надо было раньше думать, кого сдавал, и чем это для тебя может закончиться.
— Ты мешала нам! Твои планы и революция мешали нам… Ты… — лицо политика побледнело, и он, оттолкнув меня, тут же блеванул на свой дорогой ковер: — Что за…
— Я ускорила действие порошка, — отозвалась я с ледяной улыбкой на губах. — А смешавшись с бурбоном, он стал действовать на твой организм куда хуже, чем без него. Осталось совсем немного, и ты…
— Ты шлюха… Это я должен был… — рвота в его теле усилилась, и на этот раз всё пошло ещё с густой пеной, застывавшей на его губах. — Н-нет… Я должен был… Твою пешку… Убрать, — Павел, скорее всего, говорил о Сефириосе, ведь именно он метил на пост президента от моего имени.
— Вот только у тебя ничего не вышло бы, — я злорадно усмехнулась. — Даже если бы меня не стало, мой друг всё равно бы достиг нашей общей цели, ведь у него для этого есть абсолютно всё необходимое.
Парень стал задыхаться от пены во рту и не прекращающейся рвоты. Блевотина смешалась с кровью, и его тело стало трястись в конвульсиях, его глаза стали смотреть на меня с накрывающей их предсмертной пеленой.
Я же, наблюдая за всем этим, встала над чиновником и, склонившись к нему, прошептала, выпуская наружу демонические клыки:
— Зря ты решил перейти дорогу той организации, принцип которой не понял до конца, мальчик, очень зря, — мои глаза вновь вспыхнули алым, а с губ сорвался тихий, зловещий и пугающий смех.
— Я просто хотел тебя… Хотел… — изо рта Приходько почти, что полезли кишки, белая пена стала красной из-за крови.
Я на всякий случай влила ему ещё больше бурбона, и чего уж говорить, второй пакетик наркотиков был рассыпан по телу и лицу парня, да ещё и вместе с его деньгами.
Пусть будет эффект миллионера — есть всё, а жить надоело.
Парень продолжал биться в конвульсиях, блевать и корчиться от боли, с настоящим ужасом и страхом смотря на меня, словно на своего палача.
И я грубо совру, если скажу, что испытывала отвращение от происходящего… Нет, наоборот я наслаждалась всем этим. Наслаждалась его предсмертными хрипами, презрением, ненавистью, испугом в его глазах, что глядели на меня до самого последнего, осознавая, что спасения не будет.
И вот когда Павел уже дрожал на спине и захлёбывался в собственной блевотине и крови с пеной, я наклонилась к его груди и, коснувшись её, решила по-особому высосать его душонку.
Мне очень хотелось вновь почувствовать этот необычный сладковато-горьковатый вкус человеческой души, которая наполняла каждого из нас, демонов невероятной силой… Энергией… Мощью.
Я заглатывала её, словно огромный вкусный леденец, что, касаясь моего языка, растворялся, как сладкая вата.
У Павла душа на вкус была куда более приятная, чем у Алисы, и дело было вовсе не в нотках бурбона или наркотиков.
Нет. Он был менее обозлённым на жизнь, и вот эта сладость добавила душе больше приятных ноток, от чего мой голод был куда приятнее утолён.
Поднявшись над телом мёртвого чиновника, я решила, что пора уходить отсюда или даже устроить настоящий геноцид в этой квартирке.
Пара лишних душ на запас мне точно не помешает.
В конце концов, здесь собрались подобные Павлу ублюдки и суки, которые просто тупо берут от жизни всё, не задумываясь о последствиях, ступая по любым головам, лишь бы добиться своего. Этим людям абсолютно плевать на всех, кроме самих себя, и жить дальше они точно не заслуживают.
