Словно мои кости и мышцы выкручивали, отрезали и сшивали заживо, затем вновь разрывали, размалывали резко до кашеобразного состояния.

Мои крики были похожи на звериные, иногда захлёбывающиеся в собственной слюне и крови, которая тут же испарялась и обращалась в туман окружавший церковь.

Довольный смех Дьявола раздался в моих ушах:

— «Добро пожаловать в ряды Ада, дитя».

Резкий толчок в грудь. Казалось, будто моё сердце пронзил огромный широкий меч и вынул бьющийся орган наружу.

Боль в насосе моей жизни обратилась в агонию, от которой моя голова готова была взорваться от безумия, боли и истерии.

Крики уже не были вовсе похожи на звериные. Нет, это словно какой-то жуткий ультразвук, от которого мои уши закровоточили и буквально разорвались в клочья, оставив после себя только уродливые мясные дыры.

Я сама стала настоящим куском мяса, в котором боролась жизнь и проростали новые кости, образовывался новый кожный покров, заново отрастали волосы на голове и возвращались мои черты.

И даже когда мой облик собирался вновь, боль не покидала меня. Словно каждый кусочек кожи был каплей кислоты, что пролили на свежую рану.

Эти просто невыносимые мгновения точно отпечатаются в моей памяти навсегда.

Казалось, что весь ритуал моего перерождения длился целую проклятую вечность, однако от силы прошла всего какая-то пара часов, во время которой Азбиль вместе с Зигириллом и Греллем пытались удержать защитный барьер, окруживший всю территорию церкви, а Себастьян продолжал читать заклинание, постепенно приближаясь к завершению.

Мои мучения продолжались ещё несколько минут, пока я полностью не переродилась заново, а изнутри не прекращала гореть, словно жерло извергающегося вулкана, который выливал всю силу демона по всему моему телу и жилам.

Я буквально чувствовала, как вместе с очень медленно уходящей болью и агонией на меня нахлынула волна невероятно мощной энергии, которая стала распространяться по всему моему организму, переполняя его.

— Кажется, у нас гости, Себастьянчик, — послышался вдруг голос Грелля, который вместе с остальными всё ещё пытался удерживать барьер, что кто-то старался пробить, дабы ворваться в церковь.

— Зигрилл, Грелль ещё немного продержите барьер, — отозвался сразу же Себастьян. — Регина не готова. Её демоническая сущность борется с остатками человечности и смертности.

— Мы и так стараемся держать его из последних наших сил, — прокричал Зиг, вкладывая в барьер ещё больше своих ангельских сил.

— Боюсь, мы не продержим барьер достаточно долго, — прорычал вдруг Азбиль разгневанно. — Тот, кто пытается его разрушить, очень силён.

— Я догадываюсь, кто, — выдохнул раздражённо Михаэлис и тут же скомандовал: — Тогда, как только обрушится барьер, бейтесь! Я защищу Регину любой ценой.

— Нет уж… Эти твари будут на мне, — вдруг произнёс резко Аз. — Себастьян, следи за защитой ритуальных пентаграмм, — он обратился к ангелу и жнецу: — А вы двое переведите поток своей энергии на неё, как только наш барьер падёт.

Мой фамильяр, больше не проронив ни слова, направился к главным воротам церкви, принимая обличие уже огромного и мощного чёрного питбуля.

Он был ростом почти с четырёхэтажный дом, и от него буквально веяло некой тёмной, очень опасной аурой, которой заполнилась большая часть площади церкви.

— Регина, потерпи ещё немного… — прошептал Себастьян, читая последние слова заклинания и пытаясь сосредоточиться на завершении дополнительной детали, что соединит нас, как демонов друг с другом.

В ответ на это с моих губ сорвался лишь очередной громкий и истошный крик, разнёсшийся по всей церкви. Моё тело всё ещё билось в конвульсиях боли, пусть уже и уходящей.

Но, несмотря на это, я старалась держаться, старалась терпеть… Даже в тот момент, когда голову резко пронзил шквал разных воспоминаний из моей человеческой жизни, что путались меж собой, заставляли меня на какие-то мгновения теряться…

Ритуал был завершён, и в этот момент барьер обрушился. Прихвостни Клода бросились в нашу сторону, сверкая обнажёнными слюнявыми клыками и демоническими глазами.

Грелль, Зигрилл и Азбиль тут же окружили меня, так как печать ритуала рассыпалась, и Себастьян стал отбиваться от самых быстрых чудовищ, буквально вбивая их в стену острыми маленькими кольями.

— Вы опоздали! — грозно и громко прорычал мой фамильяр в обличии адского питбуля, когда в след за своими шавками в церковь вошли Клод, Ханна и Алиса, что была позади этих двоих. — Регина уже одна из нас, и вы ничего не сможете с этим сделать!

— Неужели? Может быть. Но зато мы будем рады посмотреть, узнает ли она вас в своём новом обличье и не убьет ли, — Ханна язвительно улыбнулась в своей спокойной улыбке. — Или вы забыли, какими бывают новообращённые?

— Не у всех новообращённых есть связь с кем-то из их «наставников», — вдруг отозвался Грелль, с ухмылкой заводя свою Косу Смерти в виде электрической бинзопилы. — А у этой девчонки она имеется, причём достаточно сильная.

— Смотри на её клыки, — гневно и ядовито смеясь, процедила Алиса, подходя к нам и видя, как я пытаюсь сдерживать остатки злого гнева. — Ты сейчас рискуешь быть слопанным ею же!

— Скорее уж ты рискуешь быть съеденной заживо за всё то, что ей сделала, — ответил Зигирилл, заметив, как мои зрачки стали похожи на кошачьи и обрели алый оттенок, стоило мне медленно подняться на ноги и устремить слегка затуманенный взор на девушку. — Именно тебя она желает убить не меньше, чем Клода. И ты это сама прекрасно понимаешь, Алиса.

— А-а-а-а-а-али-и-и-и-ис-с-с-са-а-а-а-а-а-а-а-а! — угрожающе и не своим голосом проревела я, чувствуя, как мои клыки становятся больше, а звериное желание растерзать эту девчонку возросло во сто крат.

— Тебе-е-е-е-е пи-и-и-издец! — пропел Грелль, что с маньячным смехом бросился на Клода: — Иди-и-и-и к папочке, очкари-и-и-ик!

— Явно не сегодня, жнец, — холодным голосом отозвался Фаустус, ловко уклонившись от красноволосого, и в одном лишь прыжке подхватил Алису, перенеся её на безопасное от меня расстояние.

— Тебе её уже не уберечь, Клод, — сказал с лёгкой ледяной ухмылкой Себастьян. — Голод и ярость Регины возросли в разы и, в конечном итоге, сделают своё дело, оставив тебя без твоего драгоценного контрактора.

— Посмотрим, — всё также холодно проговорил тот, когда в прыжке избежал моей попытки впиться в его глотку своими клыками. — Надо же, сколько гнева, и всё это в ней. Настоящий упырь.

— Часть гнева породил в ней ты сам, — Зигирилл одарил этого ублюдка презренным взглядом, отбиваясь от его шавок.

— Заткнись! — Азбиль тут же поспешил кинуться на Клода. — Грелль, помоги Себастьяну и Зигу! Он мой!

— А-а-а-а-а-али-и-и-иса-а-а-а-а! — рычала злобно я, ловко прыгая по стенам, словно бешеная хищная мартышка, желающая вгрызться в плоть врага и вырвать из его шеи огромный кусок.

— Кажется, бедняжке Регине не повредит немного контроля, — тихо, но зловеще засмеялась Ханна и направилась в мою сторону, одним лишь щелчком своих пальцев ударив меня о стену и отбросив подальше от Алисы.

Однако это лишь ещё больше разозлило меня, и я, быстро поднявшись на ноги, за одну только секунду очутилась подле пепельноволосой демоницы, столь же резко схватив её за горло и подняв над землёй.

Мои глаза засияли ярче, а речь стала чётче и яснее:

— Как глупо было с твоей стороны, Ханна, полагать, что это меня угомонит, — мой разум ещё немного прояснился, и я с силой сжала её глотку.

Я сильнее сжала горло этой демоницы и вцепилась в её кожу даже ногтями и буквально разорвала артерии и вены, заставляя фонтаны крови изливаться бурными струями в разные стороны, даже мне на лицо.

Я повалила Ханну на пол, и хоть та сопротивлялась, я буквально вгрызалась в её кожу, разрывала её одежду… Да какую одежду! С её фигуры и разодранной плоти я вырывала все органы по кусочкам, лишь бы заставить пепельноволосую кричать и остаться недвижимой.