— Что ты… — но не успела я задать свой вопрос, как увидела, что чистая и спокойная водяная гладь стала едва ли не дрожать, словно во время землетрясения и покрываться рябью, а после случилось то, что я совершенно не могла ожидать.

Огромная мертвенно бледная голова, которая сравнится с размером баржи, высунулась из воды. Её широкая пасть раскрылась, открывая вид двум рядам острых толстых зубов. Но самым пугающим у этого чудовища, слегка напоминающего кита, были очень страшные красные глаза, в которых так и сверкал кровожадный блеск.

Когда парочка увидела чудовище перед своими глазами, те заверещали и стали бить остатки оконных стекол и пытаться выбраться, не смотря на то, что их тела местами были разъедены кислотой почти до костей.

Ха, как жаль, что они не понимали, что их жалкие попытки уже бесполезны, и их ничто не способно спасти.

Чувствуя дикий страх и отчаяние, сравнимое почти, что с безумием, я злорадно и нагло ухмыльнулась:

— Кажется, пришла пора искупаться в страшно «приятной» компании, — я кивнула Себастьяну в знак того, что пришло время отпустить жёнушку моего папаши и её любовника в самый «последний путь».

Демон тут же щёлкнул пальцами, и нити оборвались, пустив машину на всех парах прямо в раскрывшуюся пасть бледного левиафана, что ловко захватил парочку в свои объятья и медленно погрузился на дно канала и уплыл в неизвестном направлении, даже не попадаясь на глаза кораблей и любопытных людей, которые могли бы заметить хотя бы едва видимый кончик, будто обглоданного хвоста.

— Наконец-то… — со вздохом некого наслаждения прошептала я, подняв голову к ночному небу и прикрыв на несколько кратких мгновений глаза. — Наконец-то мой отец лишился всего, чем так дорожил. И уже совсем скоро точно также лишится и своей ничтожной жизни.

— Остался только он, и можно будет заниматься чем-то более весёлым! — тут же восторженно подпрыгнул Дорос.

— Тебе только веселье и развлечения подавай, Дорос, — отозвался Себастьян несколько раздражённо. — Ты никогда не повзрослеешь, сколько бы столетий ни прошло.

— А ты не заметил, что помимо благотворительности бесполезной и поисков родственников вы ничего не делаете? Я вообще хочу, чтобы мы создали что-то вроде своей компании, или-и-и-и… «Общака», как у Соньки Золотой Ручки! О-о-о-о, у неё там всё было хорошо организовано. Сам там под видом вора работал и служил да братьям помогал. Ох, навели мы шушары вредным богачам!

— В таком случае твои умения и знания нам очень пригодятся в ближайшем будущем, — вдруг хитро проговорила я. — Ибо я точно не остановлюсь на одной только мести и благотворительности. За эти последние полгода я обрела немало… Нужных знакомств в городе. И многие из этих «друзей» будут только рады присоединиться к «Чёрной Королеве» в её делах.

— О-о-о, я тебя обожаю, — демон-грек тут же закружил меня в объятьях и засмеялся звонче колоколов. — Это же будет прекрасно! Если надо будет, я вызову своих товарищей демонов. Не боись, с ними договорюсь, и они с тебя ничего требовать не будут и…

— Дорос, не забывай, что эти твои ребята могут забыть о договоре с тобой. К тому же слишком много людей в моей квартире быть не должно.

— Да-да-да-да, я помню, братец. Но не будь ты таким занудой и кайфоломщиком, а? Мы ещё даже ничего не организовали, а ты уже начинаешь.

— Кхм-кхм… Дорос, отпусти меня, — я немного строго прокашлялась, по-прежнему находясь в объятьях рыжеволосого. — Я, конечно, понимаю твой восторг и радость, но не нужно нарушать моё личное пространство.

— Прости-прости, малышка, — тот сразу же поставил меня на ноги и с улыбкой подмигнул мне: — Ну, что, мне начать искать для нашей организации здание и скупать его?

— Надеюсь, не на мои деньги? — тут же Себастьян изогнул бровь.

— Нет, складываться будем все и ты тоже. И вообще, тебе бы с Региночкой почаще гулять, а то вон, ещё более тощим и бледным стал.

— Зато ты слишком уж светишься жизнью весь.

— Не начинайте опять свои братские споры. Мне их уже и дома за неделю хватило. Ещё чуть-чуть, и я точно захочу придушить уже вас обоих.

— О-о-о, милая, ты лучше нас не души, а води Себастьяна туда, куда ходишь сама. Ты хоть в курсе, что он больше ста лет даже в опере не был, не видел нормальных крутых фильмов. Он же тоже инвалид в какой-то мере.

— Ладно-ладно, я тебя поняла. Вот только проблема в том, что твой братец всегда находит любые отговорки и дела, не так ли, Себастьян?

— Эй, лучший способ засунуть, куда подальше его отговорки, это брать его за руку и просто та-щить-е-го-за-со-бой!

— Мне моя шкура и нервы как-то пока дороги, знаешь ли.

Эти слова я сказала с явной наглой и ехидной ухмылкой на губах, деловито скрестив руки на груди.

— Ну, а ещё… — Дорос с хитрой улыбкой потянулся за чем-то в карман своих брюк — Компрометируй его э-э-этим.

Себастьян тут же напрягся и будто одержимый стал бегать за братом и пытаться отнять у него что-то:

— Ты же сказал, что уничтожил это фото!

— А я совра-а-а-а-ал! Ты погляди, Регин! Он тут такой миленький!

— Я уже заинтригована, — усмехаясь, я попыталась поймать фотографию, которую рыжий демон бросил мне, пока его братец гнался за ним.

— Не смей даже глядеть! — тут же панически пропищал Себастьян. Да-да-да, именно пропищал, словно шестнадцатилетний юноша.

Но было поздно.

Дорос всучил мне фотографию и сам оттащил от своего брата подальше. У меня было время разглядеть Себастьяна, и… О-о-о-о, Дьявол меня побери, это было просто суперское зрелище.

Взрослые демон, в пелёнках для стариков, в чепчике и с соской сидит у бара в обнимку со статуей кота — судя по всему талисманом бара, и рядом его рыжий брат, что лежит на земле вообще без одежды и, зато осыпанный упаковками от разных батончиков.

Себастьян был такой забавный, волосы, собранные в детские хвостики, носик красный от хмеля, на животе написано, кажется по-итальянски «пупсик».

— Это же до какой стадии алкогольного опьянения нужно было дойти демонам, чтобы вот так… — договорить я так и не смогла, ибо меня сразу же пробрал весёлый и звонкий смех при одном только взгляде на эту фотку.

— Я тебе скажу, милая, — Дорос расхохотался и приобнял меня за плечо. — Я-я-я-я поспорил с ним на то, кто сможет опустошить все бары Италии. И не поверишь, мы три недели только пили. Целыми днями пили и пили. И вот на одна тысяча семьсот двадцать девятом баре мы уже были никакие… В абсолют, — он глянул на покрасневшего демона и помахал ему: — Ты, кажется, тогда более двух тысяч литров смог запустить в себя и уже был пьяный.

— Да-а-а-а-а, оказывается, я очень многого не знаю о Себастьяне, — ехидно протянула я, держа фотографию в руках.

— Только не рассказывай о причине такого…

— Расскажу-у-у-у-у! — перебил демона его же собрат и со смехом взобрался на фонарный столб, ловко усевшись на нём пятой точкой. — Когда мы ещё не были в дрободан, одна тёлка сказала ему, что он ни за что в знак уважения к женщине не нарядится, как последний псих. Себастьян же у нас джентльмен, и потому он пошёл в ближайший детский магазин… А тогда были шестидесятые годы двадцатого века. В о-о-общем, он вежливо там оставил деньги, взял всё необходимое и прямо там оделся, а потом шёл таким по улице где-то до последнего бара и напевал песню… Чёрт, как же она там пелась? Виво гуади конте белла что ли…

— Серьёзно, Себастьян? — я невольно прыснула в кулак, чтобы сдержать новую волну смеха. — И кто же, интересно, мне говорил, что не стоит идти на уступки женщинам и мужчинам даже ради…

— Погоди-погоди, ты знаешь какую ему кличку потом в том баре дали?!

— Дорос! — Себастьян погнался за братом и даже пару раз оцарапал его спину, содрав с него и куртку и тёплую кофту. — Заткнись немедленно!

— Пансия Долче! Сладенький животик! И на его животике как раз та женщина и расписалась помадой своей!