— Я переживу её и без таблеток, — я продолжала настаивать на своём, даже не смотря на тон его голоса.
— Регина, если ты ещё раз попробуешь хоть как-то со мной спорить, то нервы твои плохо сыграют на выносливости твоего тела. Прими без всяких споров эти таблетки, и тогда, быть может, я позволю тебе поработать. В противном случае мне придётся дать тебе мощное снотворное!
— Себастьян, я…
— Никакие отговорки в твоём случае не сработают. Если ты не забыла, то я, как твой фамильяр способен чувствовать твои эмоции, чувства и физические ощущения. И я крайне чётко ощущаю сейчас твоё состояние.
— Но…
— Пей ты, блядь, уже! — рявкну тут же Себастьян и всунул мне в рот две капсулы с обезболивающим, затем дал мне отпить воды и буркнул под нос: — Теперь я тебя буду обругивать вот так при каждом мелком порезе! При каждом синяке! И не дай ёбанный в рот Бог, если ты специально будешь испытывать себя, я тебя, ебать, засуну во всетельный корсет с фиксацией на кресле-тренажере, и ты даже спать будешь в нём на кровати и двигать ножками, пока у тебя они не превратятся в ляжки самодовольного грёбанного Апполона!
Кажется, сейчас я реально взбесила этого демона по полной программе. Кхм… Причём который раз за несколько дней.
Я даже поперхнулась водой, запивая насильно вложенные мне в рот таблетки.
— Выговорился? Выпустил пар? — я, наконец, прокашлялась. — Теперь позволь и мне сказать, в конце концов… Уж будь так любезен.
— Говори, — выдохнул раздражённо Михаэлис.
— Пойми же ты, Себастьян… — я прошла чуть вперёд и, отставив трость в сторону, облокотилась о перила балкона руками, глубоко вздыхая: — Я не хочу так часто прибегать к таблеткам. Не хочу…
Мои глаза устремились вниз на вид нашего двора, и я продолжила:
— Одно дело применять обезболивающее во время тренировок, чтобы не отвлекаться от них на боль и весь прочий дискомфорт. И совершенно другое, когда…
— Другое дело позволить себе стоять спокойно на ногах во время важной работы, выполнять долг перед своими товарищами и людьми, что выбрали путь на твоей стороне.
— Это я могу делать и без различных препаратов. Пока мне хватает выносливости и силы воли сдерживать боль и слабость.
— Стоит тебе пройти километр, и ты УЖЕ едва дышишь и падаешь на землю, словно у тебя начинается подагра или сердечный приступ! Если хочешь себя изводить до последнего, так и быть. Но и я на месте стоять не буду. Если ты хоть один раз пошатнешься от боли, слабости или недомогания, я тебя напою лекарствами до состояния язвы и буду откармливать до обильного высера!
— У меня бывали состояния и похуже нынешнего.
Тут Себастьян снова не выдержал и, приблизившись, резко развернул меня к себе лицом, а затем посмотрел пристально в глаза:
— Хоть наедине со мной перестань строить из себя выносливую, терпеливую, но всё же занудную стерву. Наша связь прекрасно даёт мне прочувствовать всё то, что чувствуешь ты сама.
— Что изменится от того, что я прекращу притворяться, Себастьян? — столь же резко отозвалась я. — Мне не станет сию же минуту легче от этого.
— Во всяком случае, не будешь лгать самой себе и бесить меня будешь меньше.
— И всего-то…
Демон в ответ на моё упрямство терпеливо выдохнул:
— Регина, я всё сказал. Ещё одна чёртова физическая слабость, и я не буду от тебя отходить ни на один хренов шаг!
Я же скрестила руки на груди, едва ли сдерживаясь, после чего лишь тихо фыркнула:
— Ладно… Я поняла. Доволен?
— Вполне… Причём настолько, что я хочу нажраться в хлам… Просто нажраться и походить пьяным.
— Ты же это не серьёзно?
— Вот знаешь, что… Вот после всех твоих закидонов, после того долбанного отпуска с акулами и обезьянами… Да даже после того, что сделал Клод, я хочу… — Михаэлис вобрал в грудь побольше воздуха и сразу же заорал на всю улицу, как бьющийся в истерике алкаш, да так что эхо пролетело на соседние улицы и дома: — НАЖРАТЬСЯ В ХЛАМ!
— Отлично, — я вдруг ухмыльнулась в ответ. — Меня напичкал обезболивающим, а сам сейчас отправится на поиски душ, которые помогут ему хоть немного опьянеть…
— Э-э-э-э, не-е-е-ет, я не только души буду искать, но и знатного пойла. Не поверишь, но души да под хорошее вино или коньяк идут быстрее и лучше!
— Ну-ну, ну-ну…
Я вздохнула, невольно закатив глаза:
— Ты ведь пойдёшь не один, я надеюсь?
— Со мной пойдёт Дорос. Можешь быть спокойна. Азбиль и Зира приглядят за тобой, пока меня нет.
— Ладно-ладно. Но всё же… Будьте там осторожны.
— Это ты будь осторожна. Иначе клянусь… Буду поить тебя лекарствами, пока не опьянеешь.
Себастьян вновь вздохнул и всё-таки прикоснулся ладонью к моей щеке, на что я чуть улыбнулась:
— Я буду в порядке, Себастьян. Можешь не волноваться.
— Я бы не волновался, если бы ты слушалась меня почаще.
— Как, впрочем, и ты меня.
— Ещё одно слово, и я запущу тебя в батарею канализационную.
— Иди, развлекайся уже.
Я с хитрой усмешкой мягко толкнула демона ладонью в грудь, видя то, как его губы изогнулись в ухмылке.
— С удовольствием, — фыркнул этот хитрец, разогнавшись и спрыгнув с балкона, ловко оказался на противоположной крыше жилого здания. Хах, давно он не выпендривался.
— Настоящий выпендрёжник, — с улыбкой хмыкнула я, невольно наблюдая за такими ловкими «трюками» Михаэлиса.
Признаюсь честно, мне иногда не хватает такой его бесячей нахальности и наглости, которую он, не смотря на свои привычные английские манеры, а позволяет себе время от времени.
Впрочем, это потихоньку становится куда более частым явлением. Поэтому я наверняка ещё и устану от подобного поведения этого демона.
Тем не менее, когда Себастьян благодаря своей демонической ловкости и скорости всё же смог исчезнуть из поля моего зрения, я взяла в руку свою трость и, покинув балкон, поплелась, не спеша, в свою комнату.
Всё-таки таблетки стали понемногу действовать, и боль отступала, а вместе с тем, приходила какая-то лёгкая вялость, сопровождаемая сонным состоянием.
Я решила, что посижу у себя в комнате и немного отдохну. А, пока моя голова соображала вполне нормально, засела за поиски по интернету возможных жертв наших будущих «нападений».
Как ни странно, но после трёх часов поисков мне попались две возможные «кандидатуры» в политической сфере. Причём удача, похоже, была на моей стороне.
Ибо это были вполне себе важные московские шишки.
Первым был Семён Терентьевич Некосуля, сорок семь лет. По образованию дипломат, по второму юрист.
На пост министра иностранной культуры заступил в возрасте тридцати двух лет. За первые шесть лет выслужился на отлично и был на хорошем счету у президента, но очень скоро вошёл во вкус богатой жизни и скатился.
Не смотря на свой возраст, этот гад выглядел на все двадцать пять. Центры фитнеса, дорогое правильное питание, спа-салоны и салоны красоты, парикмахерские, массаж, поездки за границу… Всё это обратило когда-то приятного мужчину в богатого мудилу.
Второй же крутился в Министерстве Здравоохраниения. Леонид Владимирович Звягинцев, пятьдесят лет.
Этого мужчину я узнала не сразу, и всё же специфичная внешность, как и имя вместе с фамилией бросились мне в глаза.
С этим человеком я познакомилась, когда мне было двенадцать лет, во время очередной проверки приюта. Леонид был одним из главных врачей-специалистов, которые должны были докладывать местным властям о состоянии и самочувствии подопечных приюта.
Он был весьма дотошным, когда дело касалось таких проверок. И пару раз ему всё-таки попадались на глаза такие вещи, из-за которых можно было легко закрыть это заведение или уволить провинившихся работников и врачей.
