Когда вернулся в комнату к Эсфирь я увидел её сидящей на полу, на голых её ногах лежал мертвый Ридо. Отсутствующая большей частью голова лежала по её левую сторону, ноги - как ни странно, по правую. Большая кровавая мразь. Она встала, убрав ноги из под него, подошла ко мне.

Она смотрела мне в глаза - "Что же ты сделал, я же любила его". Раньше я не верил, что от остроты полученных чувств люди могут потерять свои собственные. Эсфирь показала мне это - обычно, если логически рассуждать, взяв за основу добрую сотню произвольных романов, при такой ситуации у Эсфирь должны были бы быть слёзы, ужас на лице, ярость, ещё что-то. Но ничего не было. "Что же ты сделал, я же любила его". Больше я не слышал от неё ничего. Больше я её не видел - я вышел из этого дома, спокойный и рассудительный. Через две недели, грязный и оборванный, я пришёл к дверям своего дома, после полутора лет отсутствия там. За две недели я успел выдумать правдоподобную историю, так никому и не рассказав, где я это время был и что я там делал. Я вернулся совсем другим, но хорошо это скрывшим.

Так долго продолжалось и так быстро закончилось время моего основательного рабства, из которого я не вышел свободным, а так и остался рабом, только рабство моё стало более тонким, более пленительным и просачивающимся, рабством воспоминаний.

Я написал это исключительно в технических целях - это было поводом, чтобы заставить себя искренне возможно вспомнить всё, что долгое время существовало на стенках моей памяти, чтобы вернуть себя в то время, когда я был рядом с той, которую любил. Есть, правда, ещё одна только что вспомненная деталь. Во мне случайно возник вопрос, а что было на плёнке в камере, когда я убивал ей Ридо и охранника. Ответ я узнал незамедлительно я вспомнил, что за день до этого он фотографировал Эсфирь - тридцать шесть кадров, которые лежат под моим взглядом. Они - единственное, чем обладаю я из материального подтверждения существования в моей жизни Эсфирь. Единственное и огромное, что осталось у меня от неё.

Конец