– О! – заметил меня он. – Егор! Наконец-то! Где вы так долго пропадали?! Я боялся, что мы как-то пропустили вас. Три дня и три ночи по очереди у дороги дежурили, как в сказках, знаете ли. Что случилось? Почему вы так долго?
Я осмотрел куцый лагерь. Здесь жило не больше трех человек.
– А где все?
Бард чуть смутился.
– Ушли, – сказал Игнат.
– Женя там, у разлива, – торопливо добавил Стас. Спрятал лютню. – Тут красиво. Так что слу…
– Куда ушли? – не понял я.
– Мы разделились, – бард встал, протянул руку для приветствия. Игнат присел у костра, бросил ветку.
– В смысле – разделились? – я машинально тряхнул сухую ладонь Стаса. – Куда разделились?! Вы что – амёбы, чтобы делиться?!
Наш певец глянул на охотника, будто бы за помощью. Тот ковырялся в огне, явно чувствуя взор барда, но не реагируя на него.
– Ну, так вышло, – промямлил Стас. – Ребята решили, что так всем будет проще и лучше.
– Нет, – резанул Игнат. Повернулся ко мне: – Олег и Миша хотели идти дальше. Стас сказал, что без тебя не уйдёт.
Это и тронуло, и напугало одновременно.
– Не совсем так. Доводы Миши были вполне логичны, – Стас искал оправдания. – Чтобы всем не терять время… Они проведут разведку, обоснуются, и мы их нагоним…
Охотник саркастически улыбнулся.
– А Света? – спросил я.
– Света… – глухо сказал Стас. – Со Светой всё хорошо. Мы дотащили её до викингов. Они поначалу нас гнали, но потом пришёл их командир и привёл волшебника. Не знаю, как это работает, Егор. Меня беспокоит, что в этой игре можно так измениться. Страшно даже представить, что я перестану быть собой из-за какой-нибудь программы, и спасти меня сможет только другая программа. Вы в этом разбираетесь, я знаю. Как так вышло? Света ничего не помнила с момента нападения. Будто бы кто-то залез ей в голову и стёр оттуда всё. Разве такое возможно?
– Если бы было возможно, я давно бы уже потёр себе немного памяти. Врать не буду – пусть будет классическое «это ведь фэнтези», – буркнул я. – Но я немного не про это спрашивал. Я про ваше офигенное разделение. Вам в детстве притчу про соломинки и веник не рассказывали? Там, где по одному всё ломается к херам, а вместе сила – и все дела?
Стас поднял руки, будто защищаясь:
– Я был против, но неволить соратников не стал. Мы взрослые люди. Каждый выбирает для себя, знаете ли, Егор.
– Света хотела остаться. Пыталась уговорить Олега. Не вышло, – пожал плечами Игнат. – Юра сомневался, но ушёл.
– Экие торопыги, а, – хмыкнул я. – Все бегут куда-то, спешат. А потом их по лесам ищи и спасай. Вот думаю…
Я задумчиво почесал нос:
– Может, обидеться? Так вот смертельно, чтобы потом при встрече сделать вид, будто бы мы не знакомы, и в соцсетях все лайки с фотографий снять?
– Егор, ну все-таки…
– Думаешь, с лайками я погорячился? – в груди неприятно ныло от случившегося, но я качал ситуацию, чтобы отвлечься. Нас, конечно, кинули, однако зацикливаться на этом не стоит. Игра есть игра. В таких местах частенько кидают.
– Егор!
– Ладно, ладно. Спасибо, что не бросили. Не ожидал, честно.
– Прювет! – сказал вернувшийся в лагерь новичок.
– Здравствуй, мой первоуровневый друг. Ты скучал по мне?
– Нет.
Я вздохнул:
– Это было больно. Но, будем честны друг перед другом, я это заслужил.
Женя кивнул, прошёл к огню. Очень тщательно отряхнул бревно и сел сверху. Выпрямился, положил руки на колени и прикрыл глаза. Медитировать собрался?
– Что там произошло, Егор? Три дня прошло… – спросил Стас. – Вас очень долго не было.
– Это потому что ты живешь в праздности. Мне, наоборот, показалось, что фьють – и пролетели. Отдохнул отлично. И топорами меня рубили, и мечами, и на копьё насаживали. Стрелами дырявили. Очень интересные конкурсы, короче.
Я присел у костра:
– А я ведь человек до хрена нежный. Чрезвычайно тонкой душевной организации. Ну, вы видели уже. Вас после смерти колбасит?
Прямо говорить о том, что мне почти удалось выйти из игры, не хотелось. Потому что попытка не засчитывается, когда тебя обратно в саркофаг запихивают. У ребят и так мораль ниже плинтуса, и история о том, что выбраться по своей воле не получится, раздавит коллег окончательно. Конечно, есть вариант, что массовый суицид повышает шансы. Но… Вдруг это только моя особенность?
– В смысле – колбасит? – спросил Игнат.
– В прямом. Вот тебя убили, ты очнулся – что дальше?
– Встал и пошёл, – пожал плечами охотник. – У тебя не так?
Я мотнул головой. Посмотрел на Стаса – тот выглядел удивленным.
– Умирать больно, Егор. Конечно. Но, когда я возрождался, было чувство, будто просто проснулся, – сказал бард.
Евгений старательно выпученными глазами, типа «никогда такого не было – и вот опять», подтвердил теорию, что моя психика и есть ключ.
– Я ищу таких как я, сумасшедших и смешных, – буркнул я себе под нос. Да… Групповой забег на тот свет точно откладывается. Пожалуй, пока не буду обнадеживать. – Меня размазывает так, что умирать реально проще. Ладно, пляшем дальше. Где Харальд сотоварищи?
– Мне показалось, что у них неприятности, Егор. Они вывели нас на окраину леса, а дальше велели идти к перевалам и на дорогу не выходить. Сами в город подались. Вот только потом мы их видели ещё раз, Егор. У Великого Озера. Тоже шли на перевалы.
– Изгнали их, зуб даю. За дружбу с задохликами. Но ничего, я видел, как конунга вздёрнули.
– Кто вздёрнул, Егор?
Болтун – находка для шпиона. Выкручивайся теперь, Егор.
– Серый Человек. Вывел меня с поля, а затем публично покарал конунга. Мол, заветы богов нарушил, все дела, вот тебе заточенный кол – присаживайся.
– Дядя Егор, это поэтому у нас упала репутация со всеми кланами севера? – спросил Женя.
– Дядя? – подохренел я.
– Ну не тётя же? – улыбнулся новичок. – Прости. Привычка. На работе всех коллег дядями зову. Если тебя раздражает, то просто скажи. Здесь нет никакого негативного контекста.
– Дядя Егор, йопт, – пробормотал я. – О чём я говорил-то вообще?
– Серый Человек, – напомнил Игнат.
– А, да. Короче, нет больше конунга. И ты прав – репутацию нам срезало из-за этого.
– Почему же он помог вам, Егор? – спросил Стас.
– Отличный вопрос! Не знаю, – соврал я. Даже не то чтобы соврал. Ведь, действительно, о том, что в голове этого полудурка Щеглова – знает только он сам, и то – не факт. – Допускаю, что защита от фарма мобами на кладбоне. В легенду вписывается. Типа, кто будет обижать игроков просто так – получит по щам. Ну, собственно, так оно и случилось.
– Может, пойдём? – сказал Игнат. – Или ещё не наговорились?
– Золотые слова, – подхватил я. – И правда, чего лясы точим? Я понимаю, что после стольких дней на одном месте все стали домоседами, но впереди столько неизведанного. Ведь все дороги перед нами открыты!
Я, как водится, ошибся. Через два часа мы наткнулись на перегородившие тракт повозки. За импровизированной стеной застыли лучники. В лесу звенели трубы, и из чащи к дороге подтягивались бойцы.
– Клан Вакреинсио, – прочитал Женя. – По-моему, это один из тех, кто к нам теперь враждебен – да, дядя Егор?
– Репутация – дело наживное, – ответил ему я, вглядываясь в викингов. Стрелять они ещё не начали. Значит, враждебность у них не слишком отличается от нейтральности.
– Была дорога направо, – напомнил Игнат. Он, как принято у стрелков, уже отступил назад и лениво вытащил лук. Да, тропа поворачивала. Но желания идти по ней не было. Налево вела наезженная дорога, через сосновый лес с россыпью камней и белыми полянами мха. А направо… Как в страшных сказках: усыпанный палой листвой тракт с высохшим кустарником да сплетёнными над головой чёрными ветвями помирающих деревьев. Туннель через мёртвый лес. Тут академиком быть не надо, чтобы понять – туда наши точно не пошли. Хотя Игнат сказал, что дорога хоженая.
От викингов отделился широкоплечий воин с волчьей шкурой на плечах. Ну, если сразу не расстреляли, значит не так всё плохо. Северянин шёл, держа ладонь на рукояти меча. Шлема у переговорщика не было. Соломенного цвета волосы спадали на плечи. Вместо левого глаза – жуткого вида шрам. Опытный, видать, вояка.
