Как только Телор собрался выскользнуть из сарая, в желудке у него заурчало от голода и, поколебавшись немного, он принялся искать концом своей дубинки, пытаясь найти треснувшую чашку с ломтем хлеба и куском свинины. Дубинка менестреля наткнулась на что-то мягкое, раздался писк и, прежде чем Телор успел ударить дубинкой еще раз, крыса скрылась. Проклиная себя за беспечность, Телор нащупал, наконец, чашку. Большая часть хлеба оказалась съеденной, да и кусок свинины, кажется, приобрел совсем другую форму, но все еще лежал в чашке. Телора не особо радовала перспектива доедать пищу, погрызенную крысами, но он понимал, что вынужден это сделать, иначе урчание его желудка непременно кто-нибудь услышит...
Однако вовсе не желудок Телора, а пила могла выдать его. Добравшись до стены и втиснувшись между опорами настила и стеной, менестрель ослабил пояс, приподнял тунику и размотал кусок ткани, которой на теле была закреплена тонкая пила, узкие деревянные пластинки и несколько пакетиков с воском, смешанным для мягкости с жиром и краской, по мнению Телора, схожей с цветом дерева. Прямо над своей головой менестрель услышал шаги охранника и замер. Сердце Телора бешено колотилось, сон как рукой сняло, и он оставался в таком состоянии, даже когда шаги стихли. Что-то в этих звуках показалось ему странным, но он не понял, что, и постарался об этом не думать.
Телор подстелил ткань под нижним засовом, чтобы на нее сыпались опилки, которые потом нужно собрать, и провел пилкой по дереву. Оно было твердым, с каждым движением пила углублялась настолько незначительно, что стало ясно – быстро эту задачу не решить. Когда пила прошла в дерево засова всего лишь на свою ширину, она застряла, и при попытке Телора выдернуть ее, она завизжала, но не сдвинулась с места. Прямо над собой менестрель услышал шаги охранника, который тихо окликнул своего приятеля, стоявшего на настиле в некотором отдалении. Телор замер, не шевелясь, не осмеливаясь даже дышать, не говоря уже о том, чтобы продолжать пилить дальше или вытаскивать пилу из дерева.
Подошел второй охранник, и Телор услышал, как они тихо разговаривают друг с другом. Потом вдруг замолчали, прислушиваясь, как решил Телор, обменялись еще парой слов, и шаги одного из них стали удаляться. Но другой охранник все так же находился прямо над головой менестреля. Вот почему эти шаги показались Телору странными – один охранник ходил только возле ворот и никуда от них не удалялся, наблюдая за дорогой, начинавшейся прямо от ворот.
Телор смотрел на залитый лунным светом двор, размышляя, что ему делать. Возможно, ему удалось бы бесшумно извлечь пилу из дерева, но что потом? Расширить эту прорезь будет не только заметно, но и отнимет вдвое больше времени. Телор понимал, что вообще на эту работу понадобится не только эта ночь, но и следующая, и то он может не закончить.
Под воздействием невольно охватившей его ярости и раздражения Телор хотел топнуть ногой, но задел треснувшую чашку с остатками крысиного обеда.
Менестрель до крови закусил губу, чтобы не закричать и ногой не отшвырнуть чашку в сторону двора. Он крепко зажмурил глаза, чтобы сдержать слезы бессилия, но потом взял себя в руки, открыл глаза и машинально уставился на луну. Странно, но это придало ему решимости.
Легонько подергивая пилу из стороны в сторону, Телор вытащил ее из дерева и, медленно опустившись на корточки, осторожно, чтобы не произвести никакого шума, потянулся за жирной свининой в чашке. Тщательно натерев жиром зубья пилы, он снова поднялся и вставил инструмент в уже сделанную прорезь. Лезвие гладко и бесшумно вошло в дерево, и менестрель снова посмотрел на луну. Если бы людей лорда Уильяма не отправили в деревню, ему не пришлось бы выпрашивать себе еду; окажись эта еда хорошей, он съел бы ее сразу; если бы крыса не погрызла ее, он съел бы хлеб и свинину, перед тем как отправиться пилить засовы. И прерывающимся от волнения голосом Телор прошептал:
– Благодарю тебя, Пресвятая Богородица.
В отличие от Телора Дери без особого труда провел ночь, бодрствуя. Ночуя в кухне харчевни, он был слегка встревожен снами, в которых он был нормальным мужчиной и любил нормальную женщину, но карлик уже привык к такому. Несмотря на столь бурные сновидения, Дери все же довольно хорошо выспался. Однако сон, который он видел прошлой ночью, отличался от всех других, на этот раз во сне к нему явилась не Мери. Странно, но это была и не Кэрис. Дери не знал эту женщину, темноволосую, чувственную и очень страстную. Она любила его так сильно, что карлик просто не мог представить ничего подобного наяву. Когда Дери проснулся, он был слегка озадачен, но напряжение следующего дня заставило его совершенно забыть об этом сне, и больше оно нем не вспоминал.
Ночь в Марстоне прошла спокойно, темноту ее не нарушал даже свет факелов, а слабые отдельные звуки, доносившиеся из поместья, Дери относил на счет животных, стоящих во дворе. Ближе к рассвету, уверенный в том, что Телор успел спрятаться прежде чем проснутся обитатели поместья, Дери спустился с дерева оправиться и поспешил через маленький лесок к заброшенной ферме, где напился из небольшого ручейка, бегущего за домом, напоил лошадь и, достав с чердака немного сена для нее, принялся обыскивать заброшенный дом и его кладовые. Обнаружив немного сыра и хлеба, черствого, но не заплесневевшего, карлик взял все это с собой, вновь пересек лесок и взобрался на свой наблюдательный пост.
Когда Дери слегка подкрепился, уже почти совсем рассвело, хотя солнце еще не взошло, и он позволил себе немного подремать. В этот час, подумал карлик, Телор вряд ли решится наброситься на Орина, который только что проснулся и окружен слугами и воинами в зале во время завтрака и после. Дери не боялся, что уснет слишком надолго – вряд ли кому удалось бы крепко уснуть, сидя на ветке дерева. Несколько раз он ненадолго просыпался, пока вдруг не услышал крики и лязганье металла, отчего у него сразу же пропал весь сон. Дери почти спустился с дерева, все еще прислушиваясь, когда вдруг вспомнил, что у Телора не было меча. Он остановился. Шум продолжался, и лишь чей-то громкий голос постоянно звучал на одной и той же ноте, ни громче, ни тише. Оставаясь там, где остановился, карлик прижался головой к дереву и с облегчением судорожно вздохнул. Страх рассеялся, и Дери понял, что слышал это и раньше, посещая с Телором другие поместья. Шло самое обычное обучение воинскому мастерству.
У Дери отлегло от сердца, и он взобрался назад на свою ветку, где и провел долгий и очень скучный день. Только одно событие, которое НЕ произошло, заставляло его тревожиться. Люди лорда Уильяма не попали в Марстон. Правда, из деревни в сторону поместья направились несколько человек. Один из них нес корзину, в которой, как решил Дери, была рыба, из узелка другого торчали перья лука-порея. С какой целью шли остальные, карлик определить не смог, но не переставал надеяться, что инструменты для резьбы по дереву попадут все же в руки Телора. Однако вышло из поместья столько же человек, сколько и вошло, а это означало лишь одно – план лорда Уильяма внедрить своих людей на территорию поместья потерпел неудачу.
Когда стало смеркаться, Дери снова спустился вниз потянуться, походить «колесом», постоять на руках и просто побродить вокруг. Он не хотел, чтобы его конечности слишком затекли и он не сумел бы ни лазить, ни драться, когда придет время штурма. Постояв немного на руках, карлик выпрямился и замер, его осенила идея. Скорее всего, лорду Уильяму будет важно узнать – люди, которых он отправил в Марстон, не сумели остаться на территории поместья, и Дери не думал, что они осмелятся доложить лорду о своем провале. Хотя карлик не знал точно, где мог сейчас находиться лорд Уильям, но решил он, скорее всего, найдет его в Креклейде, где сосредоточена основная масса его сторонников. В этот час Телор, должно быть, еще находится в укрытии, и Дери подумал, что вполне может доехать до Креклейда, оставить сообщение лорду и вернуться назад прежде, чем менестрелю, возможно, будет угрожать опасность.
