– Au revoir, mon ami!31 – махнув рукой на прощанье, старик Мальтис почти мгновенно исчез. Его будто вышвырнуло прочь сквозь убегающие ввысь своды величественного зала Совета. Воцарилась тишина, в которой все выжидающе смотрели на Морица.

– Что?! –  на мгновенье, глаза северного старейшины вспыхнули гневом, и он хлопнул ладонью по столу. – Хорошо! У меня тоже есть кое-что. До этого момента я считал это вымыслом, легендой, сказкой. Но теперь в нём больше правды, чем во всём нашем существовании.

Мориц сделал знак, и Богдан положил на стол тубус.

– Константин нашёл одну занятную летопись много лет назад. В ней описывается, как люди истребили бессмертных в эпоху древних войн, – откашлявшись, он процитировал: – «Древние Боги спустились на Землю в лунных лучах, чтобы жить среди людей, как смертные». Летопись называет их жителями некоего Геункаона – геункамане. Эти боги дали смертным свою кровь, которая исцеляла любой недуг. Однако часть исцелённых превратилась в крылатых демонов, пьющих кровь живых и боящихся света дня. Их назвали дракулитами из-за схожести с драконами. Люди восстали против них, но победить не смогли. Каждый погибший пополнял ряды врага. Тогда смертные обманули их, заключив ложный союз и заставив сражаться друг с другом. Геункамане уничтожили всех дракулитов вместе со свитой из низшей нежити. После же люди заточили богов в кровоточащие саркофаги, чтобы обречь их на долгую смерть, обеспечивая себя целительной кровью на многие поколения. Когда саркофаг переставал кровоточить, его уничтожали в вулканической лаве. Во времена инквизиции все саркофаги и запасы крови уничтожили фанатики, посчитавшие, что пить кровь ангелов ли, демонов – это кощунство.

– Значит, не все уничтожены, – тихий голос Иллиана прозвучал твёрдо, с металлическим звоном. – И сколько же их в действительности уцелело?

– Неизвестно, – ответил Мориц, с угрюмым видом переворачивая свиток. – Но меня беспокоит надпись на оборотной стороне: …«Maltis est proditor32».

Зал совета наполнился гулом.

– Какой ещё Мальтис?

– Сноб Мальтис – предатель? О, Боже не надо снова.

– Мальтисов этих в прошлые века поди было, как звёзд на небе.

– Крис Мальтис – предатель? Пф… тоже мне новость.

– Кого предал? Это похоже на паранойю.

– Может, это ловушка?!

– А может, нет никакого саркофага?!

Тук… тук… тук… тук… тук… тук…

Монотонный стук Себастиана по синему мрамору обратил на себя внимание, и в зале воцарилась тишина.

– Если саркофаг существует, мы его найдём. Другой вопрос: как нам с ним поступить? – задумчиво резюмировал старейшина Западного ковенкорда. – Некоторые символы на свитке и самом саркофаге мне кажутся знакомыми. А вы что скажете?

Зал снова наполнился шумом, теперь уже оживлённого обсуждения различных интерпретаций рунописей. Морица же вся эта возня уже не интересовала. Ему казалось, что недолгое пребывание Мальтиса в Зале Советов заразило воздух чем-то гадким и липким. Воспоминания о том, что случилось в обители Крейценга, накатывали волнами. Он видел этого мерзкого старика в беснующихся всполохах огня и навсегда запомнил выражение блаженного удовлетворения на его лице. Орден Крейценга был полностью уничтожен, и только Морицу удалось избежать гибели. С тех пор он пристально следил за всем, что касалось этого гадкого старикашки. И пришёл к выводу, что Крис Мальтис – отрава, опасная для всех, кто ненароком оказывался рядом.

Пока Мориц разбрасывался мыслями по длинной галерее воспоминаний, обсуждение в Зале Совета зашло в тупик. Но все сошлись в одном, саркофаг надо открыть, а уж после разбираться с его содержимым. Расшифрованные рунописи сводились к одному и тому же: чтобы распечатать саркофаг, необходимо пробудить спящее в нём создание. Для этого следует смешать в одной чаше кровь бессмертного, прожившего дольше отпущенного человеку, с кровью смертного. А затем наполнить ею специальное углубление в саркофаге. Если человеческая жертва не вызывала вопросов, то с выбором бессмертного возник спор.

– Сколько отпущено человеку?

– Каков возраст? Пятьдесят? Сто лет? Больше?

– Возможно, речь идёт о старейшине?

Мориц смотрел на Себастиана, завидуя его способности так манипулировать окружающими. Худощавый моложавый брюнет в сером костюме и лавандовой сорочке – самый опасный из восьми старейшин и, наверное, самый старший из присутствующих. Он всегда оставался непричастным, выстраивая головоломные ловушки и наблюдая, как выбранные им жертвы справляются с поставленной задачей. Мориц был уверен, что Крис Мальтис появился на совете с его подачи и никак иначе. Участвовать в его играх, в качестве марионетки, совсем не хотелось. А значит, оставалось лишь одно – предложить кандидатуру, с которой никто не станет спорить, и закрыть тему.

– Довольно! Если так случится, что Крис Мальтис окажется прав, в чём я сомневаюсь, то пожертвую Константином. Даю слово! – голос Морица гремел, как прибой в шторм.

«Так даже лучше, – подумал он, видя в жертвенной гибели воспитанника чудесную альтернативу его нынешнего существования. Так Мориц не только отомстит женщине, посмевшей испоганить жизнь Константина, но и спасёт его от жалкой участи, на которую тот себя обрёк благодаря ей. – Всё зло от женщин. Что б им гореть в вечном пламени».

В воздухе смешались сожаление и облегчение. Многие считали, что Константин способен занять кресло старейшины, если в этом будет нужда. И сейчас наверняка хотели, чтобы так и было, видя в качестве жертвы одного из действующих членов Совета. Что ж, продолжать обсуждение стало бессмысленно, поэтому зал в мгновение ока опустел, оставив Морица наедине со своими мыслями.

Старейшина Северного ковенкорда смотрел на кресла вокруг мраморного стола и думал. Думал об особом значении восьмиконечной звезды33.

«Бог создавал мир шесть дней, после чего настал Седьмой день Господень, который длился вплоть до Страшного суда. А после Страшного суда настала Жизнь Вечная. Она и есть Восьмой день, а восьмиконечная звезда – её символ. Кому, как ни бессмертным владеть им? Так почему же они всё умирают? – Мориц взглянул на мерцающую на столе интерактивную карту мира и переключил её в режим кинеграфического изображения. Тут же в воздухе появилась вращающаяся модель планеты с яркой точкой в Инайском океане, возникшем после смешения Индийского и части Тихого. Здесь, на перешейке между Имером и Бодзаном исходная точка всех координат, место, где нулевой меридиан пересекает экватор, где сходятся начало и конец, как жизнь и смерть.

«…– Если убрать префикс «Вер`», означающий «кровопийца», из названий городов, то из первых букв столиц можно составить руну, которая может состоять из двух частей: «секретное место» и «затянувшаяся рана». Прямо-таки «Тайник шрамов»… забавно… – Константин указал на руны, украшающие спинки кресел. – Похоже, кто-то хотел назвать Совет Старейшин сборищем калек. Это совпадение?

– Я не верю в совпадения, но отрицать такую вероятность не буду. Я не знаю, – признался Мориц, в глубине души гордясь воспитанником.

– Кто принимал решение о создании столиц и выбирал старейшин во время объединения ковенов34?

– Совет. Правда, на тот момент нас было не восемь, а трое: Себастиан, Юи и я. Ещё в совете участвовали вожаки кланов.

– Чистокровные? Зачем?

– Нам потребовалась их поддержка. Ковены и кланы бесконтрольно множились. Это доставляло много проблем. Мы не могли сами всё уладить.

– А-а-а… решили натравить людей и проредить?

– Лишь вооружили и позволили захватить несколько городов. Кланы поступили так же, уступив часть спорных территорий. В конце концов, старым знакомым легче найти понимание. – Мориц рассмеялся и указал на карту. – Красиво получилось. Похоже на венецианское кружево.