В голову лезут только плохие варианты. Интересно, это нормально, или такой эффект дает недосып?

А по-честному, даже если все обойдется и те ребята мирно пойдут спать, я все равно не смогу отойти от этого окна до утра. Все мысли вертятся вокруг того, что будет дальше. Черт. Ненавижу такое состояние.

И ладно бы разбойники были, с этим все просто, можно в омут с головой идти их крошить. А с этими боярами совсем ничего не понятно. Даже если я вдруг смогу всех победить, за последствия потом никто не сможет поручиться.

Характер выкриков изменился. Хохот стал азартным, а в рядах воинов началась какая-то суета. Да уж, наверное это неспроста. Мне показалось что среди спин новоприбывших воинов, мелькнула рубаха Жмота.

Я глубоко вздохнул. Надо туда идти и как-то постараться при этом остаться в живых. Ну и ребят не погубить. Да уж, задачка.

Еще раз глубоко вздохнув, я принялся снимать с себя доспехи. Глянув на лежащего в отключке Петра, я завернул меч и огляделся, присматривая куда бы его спрятать. Так, на всякий случай.

Не найдя лучшего варианта, я закинул все за стоящее в углу кресло.

Ох, чувствую что сегодняшний день, покажется мне легким моционом. Ну, по сравнению с тем, что меня ждет ночью. Я вышел из дома в одной рубахе и пошел на встречу своей судьбе.

Я шагал, держа руки ладонями вперед. Интересно, я сейчас правильно делаю, или это самый тупой и по совместительству последний поступок в моей жизни?

Жмот стоял на коленях в окружении хорошо экипированных бойцов. Двое из них, прижимали мечи к его шее, а спиной ко мне, стоял детина и что-то говорил рокочущим басом.

– Хорошей вам ночи, добрые люди. – сказал я громко и отчетливо. – Здоровья вам и вашим детям. Решил вот выйти поприветствовать вас.

Детина обернулся, искоса глянув на меня. Черт, вот это взгляд. И вроде темно, а глаза видно как днем. Они будто горят.

Два бойца сразу же отделились от отряда и обнажив мечи двинулись ко мне.

Я поднял руки еще выше, показывая что не вооружен и не имею никаких враждебных намерений.

– Позвольте обратиться к благородному господину… – последнее слово я едва успел выговорить. К моему горлу прижался меч. Я всем видом пытался показать тягу к сотрудничеству. Воин держащий оружие у моей шеи усмехнулся, а второй, обойдя меня со спины, быстро обыскал на предмет оружия.

– Вперёд, – бросил тот, что был позади. – К товарищу своему пристраивайся.

Под взглядами воинов и тяжелым взглядом их предводителя, я просеменил к Жмоту.

– Ты кто? – пророкотал гулким басом детина.

Теперь я мог лучше его рассмотреть. Лицо распухшее, клочковатая поросль на лице и открытых участках тела, а еще глаза… Краснющие, налитые кровью и пронзающие насквозь. Да уж, это точно не нормальный человек. Он тяжело дышал, будто от долгого бега от чего его ноздри раздувались.

На нем были доспехи из белого металла. Нагрудник украшали черненые узоры в виде оскаленных волчьих пастей. Наплечники были исполнены в виде волчьих голов. На поясе меч с костяной рукояткой и набалдашником в виде такой же волчьей головы. Да, не очень разнообразно. Зато ненужно долго размышлять, кто передо мной стоит.

Айрон Вульфсон внимательно изучал меня.

– Меня зовут Сатир, господин. Я простой путник. Сопровождал нанимателя, по тракту. Я, как обычно, хотел переночевать у уважаемого Гурея. Но когда узнал какая у него случилась беда, так расстроился. Хотел даже в ночь продолжить путь, но уважаемый Гурей заверил меня, что опасность миновала. Он хоть и спрятался в погребе, чем немало меня насторожил. Но я думаю, в трактире всяко безопаснее чем под открытым небом.

Я тараторил с максимально глупым видом. Главное говорить много, и при этом ничего конкретного. Еще понять бы, как этот хрен относится к тому что натворил. А то так сболтнешь лишнего и уже ничто нас не спасет.

– И что же случилось у уважаемого Гурея? – с интересом спросил детина.

Хм, ну хотя бы разговаривает и то хорошо.

– Целых две семьи погибли, господин. Ужасной смертью. – заголосил я.

– И из-за чего же они погибли? – прогудел он, внимательно разглядывая меня.

– Не могу знать, господин. Уважаемый Гурей говорит, что они сами себя погубили. А в доме, – я указал на трактир, – сидел воин. Так вот он рассказал, что людей извел какой-то благородный господин. Но я ведь не могу знать что произошло на самом деле.

– А сам что думаешь?

– Я, господин, ничего не думаю. Моё дело маленькое. Я сопровождаю своего нанимателя, а остальное не моего ума дела.

– А твой товарищ другого мнения. – глядя на меня в упор произнес мужчина.

Я вдруг понял, что его лицо все время меняется. Готов поклясться что растительности стало меньше, да и опухлость ушла с лица. Хотя глаза и горели все тем же огнем.

– Да он же новичок совсем, ума не набрался. А новички, они все равно что неразумные. Болтают всякое, действия предпринимают необдуманные. Бить их нужно. Только этим и спасаемся. Видели бы вы, господин, какой он был пару недель назад. Сейчас хоть какой-то толк есть.

– Болтаешь ты много, Сатир. Не нравятся мне болтуны. – он все так же следил за каждым моим движением. – Мне вот все иначе видится.

Можно конечно показать горделивую осанку, в стиле русские ни под кого не прогибаются. Но лучше согнуться в спине и изобразить страх.

Вульфсон склонил голову на бок, продолжая сверлить меня взглядом.

– Скорее всего, на трактир Гурея напали разбойники. Хотели поживиться чужим добром. Тех кто хотел оказать сопротивление, они убили. Хотели и уважаемого Гурея убить, но тут по счастью, мимо проезжал я со своей свитой. И вмешался.

– О, господин, вы настоящий герой, – изобразил я лепет.

– И знаешь, по описанию те разбойники, очень похожи на вас. К тому же я чувствую на тебе свежую кровь. А вот страха который ты изображаешь, я совсем не чувствую. Вот только не могу сообразить, как же мне поступить с разбойниками?

– Смилуйтесь, господин, у меня просто внешность такая, меня постоянно с кем-то путают. Что до крови, так мы на тракте одного из парней потеряли. Его тело в телеге, проверьте. А что до страха, я же наемник. Я всегда боюсь, это мое нормальное состояние, поэтому и кажется…

– Так. – прервал он меня. – Этих вяжите. – бросил он своим людям. – Проверьте дом, там еще трое должны быть. – он направился в сторону входа в трактир. – И Гурея ко мне.

Дальше все было банально и крайне неприятно для меня с Жмотом.

Нас повалили на землю, стали связывать. Кто-то, будто ненароком заехал мне несколько раз сапогом под ребра. Дальше, нас волоком перетащили в сарай.

Да уж, теперь начнется самое страшное, что только могло произойти. Я останусь наедине с расстроенным Жмотом.

– Ну ты, Сатир, даешь. – прошипел лежащий в углу наемник. Он отплевывался и периодически ворчал под нос ругательства. – Ничего лучше не придумал?

Он извивался и пытался куда-то отползти. Видимо ищет обо что перетереть веревки.

– А какие были варианты? – спросил я спокойно. – Можно было конечно сбежать. – усмехнулся я. – Но оставлять тебя наедине с теми ребятами как минимум негуманно. Я решил их поберечь.

– Ты мог подождать. – он снова заворчал что-то неразборчивое, а затем продолжил. – Вот сейчас вытащил бы меня отсюда, а потом и свалили бы все вместе.

Я попытался устроиться поудобнее на земляном полу. Со связанными руками и ногами это было не просто.

– Да откуда я знал что там у этого Вульфсона на уме. К тому же он за пять метров кровь учуял. Я уже не говорю о том, что он знает сколько нас всего.

– Все равно, ты повел себя тупо, – зашипел Жмот.

– Я сделал так, как посчитал нужным, – нейтральным тоном ответил я. – точно так же как и ты, когда решил отнести Гурею еду.

– Эх нет, не стоит это все того. На пенсию надо было давно идти. Купить себе землю, выращивать кукурузу…

– Какую пенсию? Ты же младше меня лет на десять. Да и кукуруза здесь не растет.

– Какая разница, – воскликнул Жмот на грани крика, – мне слишком мало платят чтобы я рисковал своей жизнью. – он опять что-то проворчал под нос, а затем продолжил уже спокойнее. – А так, займусь селекцией, скрещу какой-нибудь зеленый горошек с тыквой, вот и будет кукуруза.