Авестер, Берма.
Мои дорогие подруги!
Любимые и родные!
Я так рада, что у вас все в порядке!
О себе могу сказать одно — я счастлива. Я дома, все замечательно, меня чудесно приняли. Боюсь, детей сильно избалуют, с рук их не спускают совершенно.
К сожалению, у нас случилась и неприятность.
Погибла Роза.
Во время путешествия она вышла на палубу. Что уж там случилось... полагаю, у нее был приступ морской болезни. Она перегнулась слишком сильно, и ее смыло за борт. Я молюсь за ее грешную душу.
Как у вас дела?
Когда ждать пополнения?
Марион, три листка в конце — это рецепты. Осваивай, наш трактир должен быть в числе первых! Прямо слышу, как ты ворчишь себе под нос!
Дом, дети, хозяйство... еще и рецепты? А где на это время взять?
Где хочешь, там и бери! Но я попрошу вирман проконтролировать! Если в следующий раз не накормишь их, чем я написала, мужчины очень обидятся.
Не злись, пожалуйста, на Ивара. Не знаю, заявились к тебе пираты, или еще нет... ну так заявятся. Публика это не слишком благонравная, но денежная. А буянить они не станут. Побоятся.
Вирманин сказал, что вы под их защитой. Поэтому сильно буянить морские гады не будут. Но ты сКотом поговори, пусть охрану какую выделит, не переломится. Доля — мышами.
И передавай ему привет.
Скажи, что люблю, целую... что скучаю — не говори. Скучать мне как раз не дают.
Если не согласится дать охрану, поговори с мужем. Он умничка, выход найдет.
И крепко поцелуй за меня и мужа (не ревнуй), и Фиону с Ромом. Я вас люблю!
Лари, милая, все будет хорошо. Подозреваю, что ты уже беременна, и знаю, о чем ты думаешь. Повитуха Шальса с Вишневой улицы хорошо знает свое дело. Только пусть соблюдает все то, что я просила. Лучше заплати.
Все беды при родах от грязи, от того и дети мрут. Не рискуй.
Коул, ты слышал? Я к тебе обращаюсь, чтобы в комнате было идеально чисто! Все углы кипятком ошпарить, все щелоком оттереть, прокипятить что можно, что нельзя — сжечь! И никакой соломы!
Ты меня понял?
Узнаю, что не сделал — вирман спущу! Чтобы все гулянки у них проходили только в твоем трактире! Все! И особенно те, которые с горя!
Посылаю вам небольшие подарки.
Берегите себя. А я помолюсь за вас Альдонаю. Может, он и меня услышит? Он добрый, мудрый и милосердный, он должен...
Ваша $шя.
Письмо закончилось.
Лари коснулась уголка глаза, сделала вид, что ресничка попала. Бывает...
И вовсе она не плакала!
— Там еще что-то есть?
— Это все, — вздохнул Коул. — А что там за подарки?
Выложенные на стол свертки заставили его восхищен- « но охнуть.
Отрезы ткани, не шелк и бархат, нет, их простонародью носить не стоит, но сукно очень дорогое.
Кружевные воротники и кружевные перчатки, несколько вееров дамам.
Для мужчин — кожа на сапоги, перчатки и жилеты. Лиля в записке приписала, что точных размеров не знает, да и мужчины от сытой жизни толстеют. Так что прикладывает с запасом, а мастеров найдут в Берме.
Кожа дорогая, выделанная, господская кожа, крашеная... Оружие Лиля не дарила. Ни к чему.
Для Кота передали пряжку на шляпу и плюмаж. Недавняя мода. И кожу на шляпу и перчатки тоже.
Алия осталась верна себе — кожа была завернута в бумагу, на которой была нарисована мышь.
❖ ❖ *
Поздно вечером Лари уткнулась в плечо супруга.
— Коул, мне иногда так страшно!
— Что случилось, родная?
— Алия права. Я так боюсь рожать...
— А я сделаю все, как она сказала. И повитуху найму ту самую. И все будет чисто-чисто.
— Правда?
— Конечно...
— А еще я иногда просыпаюсь... если бы тогда мы с Алией разминулись? На дороге? Или она прошла мимо, не стала мне помогать...
Коул только вздохнул.
449
Как же сложно с беременными женщинами! И с обыч- ными-то сложно, но с беременными все во сто крат сложнее!
— Это уже случилось. Стоит ли об этом переживать?
Лари потерлась щекой об его грудь.
— Я знаю, я такая глупая... но иногда мне все равно страшно...
Успокоив жену, Коул заснул с чувством глубокого внутреннего удовлетворения.
Он знал Большой Мужской Секрет.
Все женщины творят глупости. Но настоящее сокровище те женщины, кто могут в этом признаваться.
Ативерна, Лавери.
Балы...
Обязанность, куда деваться!
Лиля присутствовала на балу. Обязанность, просто обязанность.
Она улыбалась, блистала, принимала поздравления...
Дети — это счастье! Не так ли, графиня?
Конечно же, это счастье! Она так рада, что благополучно разрешилась от бремени, что вернулась в столицу... да, и ее малыши с ней.
Оба.
Двойня?
Практически, практически...
Мальчик не ее сын по крови, но все равно — ее ребенок. К Лиле приехала кузина. Бедная девочка, муж умер, она тоже умерла в родах, но взяла с Лилиан обещание — любить мадыша, как родного.
Чем Лиля и будет заниматься.
Кузина жила в Авестере, но так что же? Мать его величества тоже из Авестера, везде люди живут.
Лиля улыбалась, а потом увидела его.
Граф Альден.
Горацио Альден...
Руки сами собой сжались в кулаки. На миг вернулась тошнота. Когда токсикоз, а ты на проклятом корабле, который несет тебя к берегам Авестера. И у тебя одна мечта — скрыть свое состояние от врага!
Скрыть!!!
С каким бы удовольствием Лиля выцарапала графу глаза! Но — нельзя! Пока еще нельзя... впрочем, то, что они с ним сделают, немногим лучше.
И Лиля очаровательно улыбнулась графу, который склонился, приглашая ее на танец.
* * *
Можно ли поговорить во время танца?
Да, но не слишком много. Так, обменяться несколькими фразами, не больше. И те могут услышать соседи. А потому граф Альден просил разрешения на посещение ее сиятельства.
Лиля предсказуемо отказала. И покосилась на альков.
— Поговорить можно и здесь. На балу. Вы против, граф?
— Я согласен на все, ваше сиятельство.
— Тогда я буду ждать вас в алькове. Синем. Или вы меня...
Танец закончился, и Лиля подошла к мужу.
Джерисон выслушал супругу, улыбнулся... они это предусмотрели. Альден обязан был искать встречи, просто обязан...
На их условиях. Только на их.
Так что через два танца Джерисон прикрыл супругу, а Лиля скользнула в коридор. И направилась в синий альков.
Горацио Альден уже ждал ее.
— Ваше сиятельство.
— Ваше сиятельство, — сделала насмешливый реверанс Лиля. — О чем вы хотели со мной говорить?
Альден оказался в затруднительном положении. Но... говорить-то надо!
— Ваше сиятельство, я умоляю вас ответить, какие отношения связывают род Иртон с Сандриной Раштер, дочерью герцога Раштера.
— Ах, Сандрочка? Она моя кузина! — прикинулась дурочкой Лилиан. Даже глазками похлопала и локон на палец навила.
Не помогло.
— Ваше сиятельство, у вас нет родни в Авестере.
— Почему же! К примеру, барон Лофрейн! Мы с ним прямо-таки сроднились...
— Мой король просил узнать о его судьбе, — склонил голову Горацио Альден.
— В этом нет тайны. Барон мертв. Где его могила, я не могу сказать точно. Показать, впрочем, тоже, это было на опушке леса.
— Леса, ваше сиятельство?
— На нас напали разбойники. Барон убил их всех, но был смертельно ранен. Я похоронила его.
Альден явно не доверял словам графини, но...
Не обвинять же во лжи благородную даму? Это чревато дуэлью. Что ж, опытный дипломат и во лжи найдет зерна истины...
— Ваше сиятельство, как получилось, что вы с бароном вдвоем отбивались от разбойников?
— Вам придется принять это, граф, — ушла от ответа Лиля.
Она резонно опасалась еще большего недоверия. Кому расскажи, как благородная дама по лесу гуляла.... В обморок упадут!
