— Именно, — чуть смягчился Ричард.
— Если она не бежит к вам и не умоляет о защите, ее либо запугали, либо... либо она просто не в курсе дела.
Ричард благосклонно кивнул головой.
— Да, пожалуй.
О третьей вероятности Ганц скромно умолчал.
От греха.
Может ли женщина видеть такое — и не кричать от ужаса?
Ваше величество, видели бы вы тех женщин, с которыми сталкивался я... вы бы сами от ужаса кричали! И дергались, и заикались, и зарекались... Ганц даже не сомневался!
Навидался он!
Робкие и трепетные воздания и мужей своих травили, и детей топил$ и соперниц... что они с соперницами делали вообще лучше на ночь не вспоминать!
Стошнит.
И кошмары обеспечены.
Ганц бы с удовольствием допросил ее высочество, только вот разрешения на пытку ему никто не даст. А без того... будет с ним говорить принцесса?
Не будет!
А если король ее уломает и Джолиэтт снизойдет до простого... даже до простого барона, так все равно правды не скажет...
Это не Анжелина... хотя Анжелина уже, наверное, и не принцесса. Или наоборот? Женщина королевской крови никогда не будет чванной и надменной? Хоть за кого она замуж выйди?
Вот как так получается?
Две девушки королевской крови, обе вышли замуж, но у Гардренов Ганц бывал, и частенько. С Браном они общий язык мгновенно нашли, и приятелями стали. До дружбы там было еще шагать и шагать, но между двумя мужчинами было нечто большее — взаимопонимание. А это очень важно.
И приятельствовали они, и разговаривали в свое удовольствие, и общих тем у них была масса! И Анжелина с удовольствием сидела с ними, когда Ганц заезжал к Брану на рюмку травяного отвара.
Не просто сидела!
Как часто бывает — мужчины говорят о своем, женщины занимаются своими делами. Рукоделием, к примеру...
Нет.
Анжелина была не из таких.
Она сидела на кушетке рядом с мужем, держала его за руку или клала голову ему на плечо, Бран приобнимал любимую женщину за талию, наплевав на приличия — и та слушала. Спокойно, серьезно...
Иногда даже поддерживала разговор.
Высказывала предположения, вставляла замечания, и всегда по делу и к месту. А если чего-то не понимала, то просила ей это объяснить, и Ганц с удовольствием пускался в разъяснения, равно, как и Бран.
С Анжелиной было уютно. Спокойно, тепло, хорошо...
Ганц и забывал, что она принцесса, честно-то говоря. Как-то так получалось...
Жена друга. Пусть пока эта дружба еще не выросла и не окрепла, но зародыш-то уже есть. А время его разовьет в полноценное древо!
У таких, как Бран Гардрен, друзей не бывает?
Ошибаетесь.
У них бывает нечто куда как большее. Единомышленники. Соратники, сподвижники, те, кто идет рядом с ними, плечом к плечу, к одной и той же цели. Те, кто отражает нападения врага. Те, к кому можно повернуться спиной, пусть и с некоторыми оговорками.
Бран и Ганц отлично понимали друг друга. А что еще нужно? Это и так очень много значит в нашем мире. Другим и того не дано бывает, или обманываются люди, принимая за понимание лицемерие и поддакивание. Но эти двое друг друга не обманывали. Два хищника прекрасно поделили территорию.
А вот рядом с Джолиэтт Ганц не чувствовал ни теплоты, ни участия, ни понимания, ни желания что-то изменить. Даже просто снизойти, увидеть, нет — не было ничего такого! Не было!
От нее холодом веяло.
Две такие похожие женщины. И такие разные...
Просто одна счастлива. А вторая нет. Вот и весь разговор.
С Анжелиной Ганц поговорил бы с удовольствием, и та помогла, чёКг смогла. Хоть участие проявила бы, поддержала. А с Джолиэтт — только зря время тратить.
Ричард задумался.
— Ганц... ты поезжай, поговори так с Леруа.
— Хорошо, ваше величество.
— Считай, что у тебя есть мое разрешение на любые меры, вплоть до... ты понял?
Ганц понял. И медленно прикрыл глаза.
Не подведу, государь! Оправдаю!
Ричард невесело хмыкнул.
— Сейчас я тебе разрешение выпишу. Только постарайся Леруа не угробить, он мне еще живым нужен.
— Да, ваше величество.
❖ ❖ ❖
Выходя через четыре часа из Стоунбага, Ганц дум ал — не открылся ли у его величества дар Альдоная?
Это ж надо так угадать было?
Интересно, сам Ганц сюда не вернется, только уже в другом качестве? А то ведь может... осерчает Ричард и отправит. Есть за что...
Но Ганц честно не рассчитывал на такой эффект. Ладно... он допускал, что такое будет возможно. Но как же ему не хотелось ни верить, ни думать.
В Стоунбаге его приняли вполне дружелюбно — он здесь бывал достаточно часто. Комендант Ольсен его отлично знал. Можно сказать, друзья.
— Тримейн! Добрый день! Как ваши дела? Как самочувствие? Как ваша очаровательная супруга поживает? Может, присядем, пообщаемся? У меня новый повар, и видели бы вы, как он готовит утку! Это просто священнодействие! Не птица — блюдо, достойное Альдоная.
— Лэйр Ольсен, помилуйте, — рассмеялся Ганц. Он старался поддерживать с комендантом хорошие отношения, но утки ему сейчас не хотелось. Может, потом?
— Вечно вы так, Тримейн. Итак, что вам на этот раз понадобилось в наших стенах?
— Поговорить надо с одним из ваших клиентов, друг мой. Распоряжение короля.
— С кем именно? Приказать привести, или вы сами к нему отправитесь?
— Леруа... я могу пройти в его покои?
Ольсен покачал головой. Лицо его стало печальном и Ганц подумал о плохих вестях. Лэйр готов был сотрудничать, но если его клиент...
— Я понимаю, барон, что надо, но вряд ли визит вам поможет.
— А что? Герцог... умирает?
— Барон, я вам честно скажу — герцог весьма плохо себя чувствует! И болеет, и болеет... словно подломили.
— Или отравили? — прищурился Тримейн. Может ведь и такое быть?
— У нас некому. За своими людьми я строго слежу, вы уж мне поверьте. И не позволю никого травить. Вся пища проверяется на яды, я и сам с общей кухни питаюсь.
Ганц кивнул, но фактик себе отложил. А вдруг?
— Все одно, поговорить мне с ним надо.
— Ладно...разрешение, я так понимаю...
— Есть, конечно.
Ганц предъявил подписанный королем документ, и был со всеми почестями препровожден в апартаменты его светлости герцога Леруа.
И замер на пороге, едва сдержавшись.
Не травят!?
Мать вашу перетак!
НЕ ТРАВЯТ!?
А как Э'ТЪ называется!?
КАК!?
Когда среди подушек возлежит этакий скелет, едва двигающий руками. И смотрит провалившимися глазами. Раньше это был вполне себе нормальный мужчина. Сухопарый, худощавый, но нормальный! А сейчас!?
Да там желудок к позвоночнику прилип! Ребра напро- свет видно! Что со спины, что спереди!
— Да он помирает! — прошипел Ганц.
Ольсен чувствительно пихнул его в бок. Но на Ганца этот толчок не подействовал. Его сейчас и молотком по голове не угомонить было!
Толку — пихаться!?
Спрашивать надо, пока не помер! А то ценного источника информации лишишься — и что делать? У других искать — и дольше, и не так надежно... может, в таком состоянии герцог окажется податливее? Надо попробовать!
Ганц решительно направился к кровати, поклонился.
— Ваша светлость, барон Тримейн. Вы меня не помните?
Если тело Антуана Леруа и помирало, то разум его работал идеально.
— Доверенный...
Едва слышно. Но вполне отчетливо.
— К вашим услугам. Ваша светлость, не хотите облегчить душу?
Ответом Ганцу была поднятая бровь.
— Я знаю, что произошло в вашем охотничьем домике. Стоило ли прятать тело несчастной Ликсы? Все равно все открылось...
Такого эффекта Ганц не ожидал.
Леруа покраснел...
Побледнел...
Схватился за горло, захрипел... а через два часа с ним смог бы побеседовать только Альдонай.
Удар, понимаете ли, хватил несчастного! Сердце не выдержало потрясений!
Ганцу оставалось только материться. Но... безусловно, что-то там произошло! И что-то противозаконное. Вот надо ему было так ляпнуть... но как еще-то было спросить? Как о таком можно спросить корректно?
