Бабушка только махнула рукой.
- Ба, а что это за фраза "пусть дружба крепнет навеки и посмертно"? - спросила Ира.
- А, это Витька так выражался. Чудаковатый он...
- А кто такой УТМ? Что он мог завещать?
- УТМ? Хм... Это кажется философ такой. С ним они дружили...
- Кто они?
- Твой дед Иван и дядя Витя, значит, - пояснила бабушка. - Не помню точно как его звали... Вроде Устименко. Так потом его за эту философию и посадили.
- В тюрьму посадили? - поразилась Ира.
- Конечно. И поделом! Нечего языком болтать.
- Точно. Работать надо, - подхватил очнувшийся отец и открыл глаза. - Что подъезжаем? Заболтались вы тут. Уже скоро вокзал. Готовимся на выход.
***
За большим и широким окном повисли нити серого дождя...
Ира повернулась к зеркалу и ещё раз посмотрела на себя. Улыбчивые щёки, весёлый взгляд, детский рот. В слегка расставленных карих глазах задорные огоньки. Она настроена, она будет танцевать, она, словно птица, готовая взлететь.
В зале шумело множество зрителей. Это были рабочие и работницы фабрики.
- Дорогие товарищи, работницы! Сегодня в нашем концерте принимает участие юная танцовщица Ирина Крижанич. Поприветствуйте её! Танец "Осенняя соната".
Лёгким ветерком на середину сцены вылетела Ира. Всем почудилось, что ветерок всколыхнул кудрявые деревья и головки осенних цветов. Мелодия зазвучала и, стремительно бросив руки вверх, а взор на зрителей, Ира пошла по кругу подобно лебедю. Птица трепетала крыльями среди летящей по ветру листвы. Ноги танцовщицы скользили по полу, будто по воде синего озера. Временами она бросала своё гибкое тело то в один, то в другой конец сцены, замирала с грациозным жестом поднятых рук, затем вновь начинала движение. Её бёдра, схожи с перевёрнутой чашей цветка, изгибались, вращались в пружинистом ритме. Глаза горели цветом топаза - цветом осенней листвы.
Гром аплодисментов был наградой танцовщице. Ей вручили букет роз.
Особенно старались хлопать подруги - Ленка Шерстнёва и Нина Кашина.
Решились пройтись под зонтиками по городу. В дождь город расцвёл, точно серая роза. Запах осени и дождя разносился по скверу.
Они сели в парковом павильоне под тентом, заказали себе кофе и вкусные коржики. Дождь барабанил по крыше стеклянными струями и сквозь его пелену виднелись уже тронутые желтизной деревья. Болтали и смеялись, а дождь то усиливался, то затихал.
Дома Ира тоже какое-то время сидела с книгой, но чтение не шло. На подоконнике стояли розы, и их свет падал на заплаканное окно. Радость наполняла её оттого, что её танец оценён, принят, понравился.
***
Сегодня после обеда росился тонкий дождик. Ира, выйдя на порог библиотеки, раскрыла зонт. Она всегда уходила с работы раньше, так как работала в абонементе неполный день.
Рядом с библиотекой рос старый клён, который Ира часто наблюдала из окна, когда пила чай или кофе. Клён озяб и устало ронял листья, которые приклеивались к мокрому асфальту, падали в лужи и плыли, будто челны.
Здание библиотеки располагалась напротив церкви и дома с башенкой, частично скрытых за багряной и зеленовато-жёлтой листвой. Улица от дождя блестела, будто стеклянная, блёкло отражая подъехавший красный трамвай с горящими золотыми глазами фар. Люди, чуть согнувшись, шагали под синими, оранжевыми и серыми зонтами.
Ира села в трамвай и поехала в школу, чтобы расспросить Елизавету Михайловну, свою учительницу литературы о философе Устименко. Сегодня она не могла найти в библиотеке о нём никакой информации. Она не была уверена, что застанет учительницу, но ей повезло. Та сидела над тетрадями в классе, в котором дежурные ученики домывали пол.
Учительница обрадовалась Ире. Девушке пришлось рассказать о своей поездке в Вербовск и провале на экзаменах.
- Ничего, Ира, - успокаивала Елизавета Михайловна, - в жизни всякое бывает. Правильно, что устроилась работать, это не помешает, можно сказать - начала свой трудовой стаж.
После обмена мнениями о новых учениках, Ира спросила об Устименко.
Елизавета Михайловна замыслилась.
- О таком философе я не слышала, - наконец сказала она. - А как его имя-отчество?
- Не знаю. И бабушка не помнит. Какой-то Т.М. Бабушка говорит, что его в тюрьму посадили. Я и Большой Советской Энциклопедии смотрела - нет.
- А в Философском словаре?
- Тоже нет.
- Впрочем, если он был в заключении о нем может и не быть сведений, - сказала Елизавета Михайловна, задумчиво глядя куда-то в сторону. - Ты знаешь, что. Обратись к Яну Дмитриевичу. Он сейчас историю ведёт после ухода нашей учительницы. Очень эрудированный человек, имеет хорошую в городе библиотеку и много читает. Он заходил недавно, вот буквально минут двадцать назад.
- Но он же только рисование вёл у нас в пятом классе, - смущённо произнесла Ира.
- Ну и что? Ты стесняешься? Пойдём вместе!
Они пошли в учительскую, но там выяснилось, что Спасов только - что вышел.
Елизавета Михайловна открыла окно в коридоре, и туда сразу влетел запах дождя.
- Ян Дмитриевич! Подождите минутку. К вам бывшая ученица.
