Она улыбалась ему, потом покачала головой в знак сочувствия. Феликс хмурил лоб, болезненно сжимал губы. Когда скомандовали на выход, он помахал на прощание.

  Здесь был свежий воздух, пахло недавним дождиком и листвой.

  Вернидуб Пётр Тихонович, председатель совхоза, сегодня был мрачен.

  - Слушайте меня, хлопцы! Вот, значит, яблоньки, вот стремянки, вон корзины, вёдра. То что рвём сверху - аккуратно в корзины. Собираем внизу - бросаем в вёдра. Понятно?

  Были объявлены какие-то нормы, но Феликс уже этого не слушал. Он подтянул стремянку к ближайшей яблоньке. С ним пристроился мрачный, молчаливый Саня Прохорчук.

  Оказалось рвать яблоки совсем непросто. К тому же, когда чувствуешь себя не очень хорошо. Уже спустя час Феликс не мог поднять рук - болели.

  Он подошёл к мастеру, сидевшему на ящике и что-то писавшему в блокноте.

  - Владимир Артемьевич, я не могу работать. Заболел, плохо себя чувствую.

  Щекутин поморщился, как будто проглотил горькую таблетку.

  - Ничего не знаю, - твёрдо сказал он. - Есть план, есть нормы. Приказ - норму выполнить.

  Он присмотрелся к Феликсу.

  - Тебе понятно?

  - Да.

  - Отвертеться не удастся.

  Мастер поднялся с ящика, спрятал блокнот в сумку, быстро схватил Феликса за рукав и потянул за собой.

  - А пойдём-ка со мной.

  - Куда? - спросил Феликс.

  - Пошли. Скоро вернёмся. А ты работай.

  Последнее касалось подошедшего Прохорчука.

  Перекинув сумку через плечо, Щекутин пошёл вперёд, за ним поплёлся Феликс, думая, что возможно мастер хочет сменить ему работу, облегчить труд.

  Они шагали по саду, в котором возились сборщики яблок.

  Из-за рваной тучи выглянуло робкое светило. Поредевшие осенние сады пронзили солнечные иглы. Они ярко летели между бронзовых листов. Вверху неистово летали птицы, казалось, что воздух дрожит, искрит и даже звенит от их полёта.

  Владимир Артемьевич и Феликс пересекли каменку и вошли в сумрачный, остро пахнущей хвоей лес. Мелкие холодные капельки бусинками застыли на иглах.

  Владимир Артемьевич обернулся:

  - Слушай, пацан, вот что я тебе скажу. Не умеешь - пить не берись. Пить водку нужно уметь. Для этого нужно знать свою меру, чувствовать её мозгом, всем организмом. Вслушайся в него - он тебя всегда предупредит. Понял меня?

  Феликс смотрел на него широко открытыми глазами.

  - А коль напился, дурак, толком не закусив, опохмеляться надо. На!

  Он вынул из сумки маленькую фляжку.

  - Что это?

  - Водка. Пей!

  - Нет, не могу. Меня тошнит, я даже думать не могу о ней.

  - Пей, дурак, легче будет, - сказал Щекутин и поднёс флягу к разбитому рту Феликса. - Пей, я тебе сказал!

  Феликс подчинился, хлебнул, скривившись.

  - Ещё пей! Мало. Пей через не хочу.

  Феликс, морщась, хлебнул ещё.

  Щекутин зашуршал в сумке целлофаном и протянул бутерброд.

  - На, закуси. Хороший бутерброд, с колбасой и жареным яйцом.

  Они сидели на стволе поваленного дерева и чувствовали, как солнечное тепло побеждает сырость. Щекутин тоже съел бутерброд, наблюдая за Феликсом.

  - Я почему тебя привёл сюда. Смотрю, ты совсем никакой, еле ходишь. Вот и решил немного помочь. Ты только не трепись никому... Бог ты мой, губа разбита, нечёсаный, небритый, бледный. Посмотри - на кого ты похож? Заправься, приведи себя в порядок, ты же мужчина! И привыкай без мамки жить!

  Феликс доел, встал, послушно заправил рубашку в брюки, стряхнул с куртки листья и иглы.

  Когда они вернулись, Феликс выглядел веселее, и работалось ему немного легче.

  - Ты куда с ним ходил? - полюбопытствовал Саня Прохорчук.

  - Да так, работа одна была, надо было помочь.

  Прохорчук хмыкнул и продолжил собирать упавшие яблоки в ведро.

  ***

  Комсомольское собрание, которого все ждали с трепетом, оказалось очень непродолжительным. Видимо сказывалось, то, что к вечеру все порядком устали, да и надо было не опоздать к ужину.

  Сначала с короткой, но яркой речью выступил Щекутин, который не только отругал всех за недостойное поведение, но и веско предупредил, что последующие подобные выходки могут привести с исключению и из комсомола, и из училища.

  Сидевший рядом с ним старший лейтенант милиции взял слово.

  - Вы комсомольцы, граждане нашей необъятной страны, приехали к нам, помогать совхозу и отдохнуть... Последние ещё тёплые деньки перед осенью остались, так сказать... И что же мы видим? В первый же вечер - напились, подрались. Нехорошо. Не по-товарищески, так сказать, это. Мы вам все условия... Из-за чего же весь сыр - бор, гражданин Рыболовля?