Вышли они в самом центре, возле приземистого здания кинотеатра "Жовтень". Стены были облуплены. Колонны кое - где треснули и, видимо не так давно, щели были замазаны раствором.
Рядом с кинотеатром раскинулся заросший, шумевший под ветром городской парк.
С репродуктора, прикреплённого у входа, доносилась томная песня:
А ты люби меня такой,
Во мне красивое открой,
А ты люби, люби меня такой.
Кинозал освещался таинственно, манил тёмными углами и бархатными портьерами, закрывавшими экран и высокие окна. Значительная часть стульев была уже сдвинута, а часть вынесена в холл. На освободившемся пространстве стояли железные кровати с панцирными сетками, рядом горками лежали матрацы, подушки и постельное бельё.
Уборщица домыла пол, разрешила войти и выдала всё необходимое, тщательно записав о выдаче в школьной тетрадке.
Феликсу досталась койка у стены, под плакатом фильма "Фронт за линией фронта", непонятно почему прилепленном в кинозале. Рядом в головах примостился Саня Прохорчук, а в ногах - Севка Дудкевич. Зосю разлучили с Добролюбовым, пристроив её на диванчике в кабинете директора.
- Вот! - довольно улыбалась Зося. - У меня будут личные апартаменты!
- Я приду в гости! - сказал Добролюбов уходящей Зосе и послал ей воздушный поцелуй.
Все сразу стали укладываться отдыхать, шумели и шутили, пока покой не прервал коренастый губастый парень по фамилии Рыболовля. О нём Феликс знал только то, что он переучивался и уже хорошо был известен среди преподавателей училища.
- Слышь, чуваки, мы тут на беленькую сбрасываемся... Ну, водяру... Подкинете деньжат? Надо же спрыснуть наше прибытие, да и начало совместной учёбы, так сказать...
- Да не продадут, - заметил Феликс.
- Тебе восемнадцать уже есть? - спросил Саня Прохорчук.
- Кому не продадут? Мне не продадут? - почти обиделся Рыболовля. - Мало ты меня знаешь, чувак... Кстати, восемнадцать мне уже есть.
В общем, все сдали деньги, кроме Севки Дудкевича, который категорически отказался и пить, и сдавать деньги.
Рыболовля подошёл к инициативной группе, состоявший из Мешкова, его закадычного дружка Зимогорова, ещё парочки инициаторов и стал о чём-то шептаться.
- Так, гитарист отпадает... - только и расслышал Феликс.
Саня Прохорчук подсел к Севке.
- Слушай, мастер гитары, так нельзя, - твёрдо сказал он. - Ты отделяешься от всех. Нехорошо.
Он ещё какое-то время что-то шептал ему на ухо.
Севка вопросительно посмотрел на молчавшего Феликса.
И тут же полез в задний карман штанов.
- Эй, ребята, погодите, - крикнул он уходящей группе инициаторов. Он догнал их уже на крыльце здания и дал деньги.
Щекутин, появившись на пороге, осмотрел своё "воинство":
- Так, бродяги, прошу особенно далеко не расходиться. У нас ужин раньше, чем у студентов - в пять. Поэтому в столовой нам надо быть хотя бы минут за пять до ужина. Я пойду прослежу, чтобы столы нам накрыли. Кто знает, где тут столовая и может повести всех?
- Ну, я знаю, - сказал Саня Прохорчук. - Мы здесь в прошлом году с классом были.
- Прекрасно. Вот ты и поведёшь ребят. А сейчас покажи мне туда дорогу...
Пока все отдыхали, Феликс вытащил книгу Булгакова и стал читать. Он успел одолеть только одну главу, как появились Рыболовля и Мешков с глухо звенящей капроновой сеткой.
- Ну что, братва, пошли в парк, тут рядом, выпьем по стаканчику за знакомство.
- Так, а чего? Давай тут! - предложил Ваня Крапива, потирая руки.
- Нет, ну на хрена нам скандал? - удивился Мешков. - Тут рядом дежурная. Мастак может зайти, или кто ещё. Пойдёмте!
В запущенном городском саду с гипсовыми фигурами пахло мокрыми листьями и дикими цветами. Они зашагали по заросшей травою аллее в самую глубину.
Рыболовля разлил в кружки и стаканы водку. Каждый выпивший крякал или ахал и заедал кусочком чёрного хлеба с тмином. Мешков выпил и его сразу едва не стошнило. Он стал кашлять, приседать, ойкать, на глазах были слёзы.
- Слабак! - веско сказал Рыболовля.
Феликсу достался гранёный стакан с колышущейся жидкостью. Он никогда не пил столько водки. Он чувствовал на себе него выжидательный взгляд десятка глаз, но пить совсем не хотелось. Но и не хотелось отказываться и ронять себя. И Феликс залпом опрокинул стакан, весь задохнулся, закашлялся. Водка обожгла горло и внутренности.
- Во, какой молодец! - похвалил Рыболовля. - Вот, молодое поколение, учись! - обернулся он к Мешкову.
Феликсу показалось во всём происходящем окружающем что-то нереальное, фантастическое. Ещё недавно он был мальчиком, жил с мамой и папой, ходил в школу, и вдруг в книге жизни открылся новый лист. Сейчас он один, самостоятелен и пьёт водку. Открылось какое-то пространство и стало видно на несколько листов вперёд. Он ощутил себя взрослым, самостоятельным в этом запущенном парке, в забытом богом посёлке городского типа.
Водка постепенно раскрепостила и согрела, развязала языки.
