– Оно… Оно похоже на незаживающую рану.

– Да. Рану, которая возникает, когда две стороны Силы сражаются внутри одного человека, – джедай качает головой. – Мы не можем овладеть обеими сторонами, Рей. Сила просто существует. Когда кто-то пытается контролировать её так, как не до́лжно…

– Он становится похож на Аалто.

– Такова моя теория.

– А что насчёт Кайло?

– Бен щедро наделён Силой, – Люк поднимает взгляд к потолку. – Как и все члены моей семьи. Он может выдерживать эту пытку очень, очень долго, если сочтёт нужным.

Рей не знает, что ответить. Узы не позволяют ей почувствовать связь Кайло с Силой так, как она чувствует свою. Однако она ощущает его борьбу. Его боль. Ей вспоминается их последний бой, то, как он ударил по ране, которую она нанесла ему в бедро, и боль и адреналин, что через связь передались ей.

– Это какое-то безумие, – вырывается у неё.

– Это разочаровывает, когда видишь, на что люди готовы ради власти, – не громче шёпота слышится ответ.

***

Той ночью она вновь видит его. Он лежит рядом. На нём простая чёрная одежда для сна. Его глаза закрыты, грудь спокойно поднимается и опускается, руки сложены на животе. Губы сжаты, а брови нахмурены. Рей думает: едва ли он осознаёт, что он здесь, что в своём сне он воплотился рядом с ней.

Не зная, как поступить, она поворачивается к Кайло спиной и закрывает глаза.

***

Утром он исчезает.

***

Маталь – странное место. Оно немного напоминает ей заставу Ниима. Должно быть, всё дело в голоде, застывшем в глазах жителей, – так похожем на голод, что не покидал глаз мусорщиков с Джакку. Городишко состоит из ветхих домов, сгрудившихся вокруг ещё более старого, исхлёстанного непогодой здания, которое, впрочем, чем-то неуловимо напоминает памятники древности. На окраинах есть несколько посадочных площадок, но Рей понимает: если Люк решил остаться на базе Повстанцев, то у него есть на то веские причины.

Бумажная волокита с получением разрешения невыносима. К моменту, когда мастер берёт в руки третий датапад, девушка уже готова взмахнуть рукой у обрюзгшего лица салластанца и на том закончить. Её останавливает лишь негромкий хмык неодобрения от Люка.

– Стало быть, вы собираете всю эту джедайскую чепуху? – спрашивает салластанец.

Голос Люка полон невероятного терпения – терпения, которого, Рей знает, ей никогда не достичь.

– Это моё хобби.

Аалто, к счастью, хранит молчание, однако нервный тик выдаёт его нетерпение. Его глаза без конца оглядывают помещение, носок потёртого ботинка выстукивает по полу неровный ритм. Он то и дело разминает шею.

– Торопишься куда-то? – иронично интересуется Рей после его третьего или четвёртого вздоха.

Взгляд бледных глаз Аалто останавливается на ней. Он кивает.

Девушка хмурится.

– Не люблю очереди, мусорщица. Ненавижу ждать. Думаю, тут мы придём к согласию.

– Я могу ждать совершенно спокойно.

– Но это не значит, что тебе нравится, – рыцарь вновь начинает постукивать по полу. – Я хочу начать.

– Что именно?

– Тренировки, – он вытирает ладони о штаны. – Хочу, чтобы хотя бы ненадолго стало тихо.

Рей мысленно возвращается к разговору, который состоялся между ней и учителем предыдущим вечером, и вновь смотрит на Аалто. Очевидно, Сила всё ещё причиняет ему боль. Она взвешивает все аргументы «за» и «против», свои моральные принципы, и, когда вновь открывает рот, её голос звучит спокойно, словно она предлагает перемирие.

– Думаю, мы могли бы поработать над этим.

Аалто оборачивается и улыбается улыбкой заговорщика.

– Но сначала я кое-что покажу тебе.

***

Анклав находится недалеко от окраины Маталя – в двадцати минутах ходьбы. Высокие мягкие травы и солнце в зените делают прогулку почти приятной. Рей закрывает глаза, пытаясь услышать шёпоты, что живут, кажется, в самой земле, в корнях, в воздухе. Она не может уловить слов – лишь впечатление.

Утрата. Печаль. Надежда.

– Очень старые, – бормочет Аалто, шагающий рядом. Он вновь начал потеть. – Слишком старые, чтобы можно было разобрать голоса.

Рей поправляет ремень сумки. У них с собой достаточно припасов, чтобы остаться в Анклаве на несколько дней.

– Значит, ты изучал это место.

Он коротко кивает.

– И другие тоже. Он молчит?

Подстёгнутое этими словами, воображение тотчас рисует образ – Кайло Рен в её постели.

– Да…

– Это сложно для таких, как мы… – плечи рыцаря конвульсивно содрогаются, – быть здесь.

– Что ты имеешь в виду?

– Слишком много призраков, слишком много голосов, – его зубы чуть слышно стучат друг об друга. – И все – Свет. Все – одна сторона. Это как пытаться связаться с кем-то через комлинк, но без приёмника. Это…

Голос Рей звучит мягче, чем ей хотелось бы, когда она подсказывает:

– Переполняет.

Аалто кивает.

– Он не приблизится к тебе, пока мы здесь. Только если станет очень плохо. Или ты сама позовёшь его.

Её мысли вновь возвращаются к спящему в её постели мужчине.

– Я этого не сделаю.

– Никогда нельзя знать наверняка.

– Но ты ведь знаешь?

Аалто стучит себя по виску длинным пальцем.

– Иногда, но не всегда. Я вижу пути, девочка-джедай. А их множество.

Люк не оглядывается на них, но Рей знает, что он прислушивается к беседе, как и к почти физически ощутимому присутствию Силы, присущему этой планете. Она отхлёбывает из фляги и смотрит по сторонам – вдали виднеется силуэт.

Нетрудно догадаться, что это Анклав. Девушка прикрывает глаза, и шёпоты помогают ей увидеть его таким, каким он был однажды.

Когда-то Анклав был круглым каменным зданием с высокими ветвистыми деревьями внутри и окружающими их скамейками, с широкими водоёмами, в которых росли цветы, а вода лилась, как в фонтанах. И с…

С людьми. Рей чуть запинается, когда видит их – детей в коричневых одеждах, бегающих, играющих, левитирующих камни. Юных учеников, которые только учатся оставаться спокойными достаточно долго, чтобы войти в состояние медитации. Взрослых мужчин и женщин, которые глядят на них и учат с непоколебимым терпением…

Ладонь Аалто опускается на её плечо. Рей распахивает глаза.

– Слишком старые, чтобы можно было разобрать голоса, – тихо повторяет он.

Она смотрит на Люка, на разорённый Анклав, и всё вокруг расплывается из-за выступивших на глазах слёз. Половина здания обрушилась, и вместо стен на том месте громоздятся груды камней. Деревьев нет – лишь пни, как нет ни водоёмов, ни листьев, ни льющейся воды. Никто не учится левитировать камни или делать мечи.

Есть лишь шёпоты и призраки.

Люк прочищает горло. Открывшийся перед ними вид вызывает у него столь же сильные эмоции, однако, как подозревает Рей, по иной причине.

– Идите за мной.

Она идёт. Аалто присоединяется к ней несколько мгновений спустя.

***

Жилые комнаты, как и помещения, обслуживающие комплекс, в большинстве своём остались нетронутыми – только местами просели стены да обвалились потолки. Первое, что они обнаруживают, – старый архив. Вход завален камнями, и они проводят несколько часов, левитируя обломки. Аалто к ним не присоединяется. На его лице написано страдание. Он сидит в стороне, пытаясь унять внезапно охвативший его приступ боли. Когда работа подходит к концу, Рей и Люк измучены и с головы до ног покрыты пылью. Однако Рей думает, что усилия стоили того, чтобы увидеть, как глаза мастера расширяются, а рот приоткрывается в изумлении.

Кто-то явно обыскивал архив – она может с уверенностью судить об этом по незаметным признакам: проводам, присоединённым к панелям, пустующим полкам, пятну ожога на защитной двери, статуям, с которых сняли позолоту. Однако там по-прежнему есть невероятно много: ряды датападов и астронавигационных карт, многочисленные консоли, до сих пор мерцающие электричеством.

– Потрясающе, – шепчет Рей.

– Да, – отзывается Люк.

Аалто хранит молчание. Ей кажется это странным, ведь рыцарь утверждал, что однажды был историком.