Василиса поднялась с дивана и потянулась, разминая затекшее тело, затем подошла к окну, в которое ярко светила луна. Тени деревьев причудливо колыхались по стенам и потолку гостиной. Василиса не любила ветреную погоду: в такие моменты ей становилась особенно грустно и тревожно. Во дворе этого старого дома деревьев было много. Летом и особенно осенью здесь было очень красиво и уютно. В октябре дорожки устилал целый ковер из пестрых листьев, и дворничиха Нина упорно сметала эти листья и заталкивала всю красоту в большущие мешки.

Василиса отвернулась от окна — теперь этот двор уже не ее, теперь по золотым и красным листьям будет гулять Лизавета. Захотелось выругаться, громко и на всех сразу — на Рудика, Лизку, на себя саму, на Рудикову маму. При чем здесь мама Рудика, она не могла сказать. За все три года ее замужней жизни они виделись с Викторией Павловной не больше трех раз, но коль вырастила такого сыночка, значит, виновата.

Взгляд Василисы невольно упал на мигающий огонек компьютера… а что если… почему бы не порыскать по сети в поисках работы? Да еще с жильем. А вдруг? Ее пальчики привычно запорхали по клавиатуре. О работе в другой газете не стоит даже и помышлять. После всей этой истории с жалобами и Горчаковым в особенности, надо некоторое время где-то тихо отсидеться. И работа эта будет называться… нет, конечно же, не дворник, на виду ей быть нельзя… а вот домработница — в самый раз! Василиса даже захлопала в ладоши, аплодируя своей находчивости.

Уже светало, когда Василиса, измученная тщетными поисками хорошей работы с проживанием в доме, закрыла крышку ноутбука. Полный облом: подобная работа предлагалась только для тех, кто умел нянчить маленьких детей или совмещать уборку дома с умением хорошо готовить. И этого мало — нужны были рекомендации от предыдущих хозяев и, желательно, от нескольких сразу. Рекомендацию ей могли дать только Петрович и Рудик, и обе будут «блестящими». А что касается умения нянчить детей и хорошо готовить, то здесь впору кричать «караул!»

На этой нерадостной ноте Василиса поплелась к дивану, где собиралась отключиться от проблем хотя бы на пару часов. Однако, едва присев на краешек постели, она вновь поднялась. Ну что ж, решила она, караул так караул, как есть — так и напишем. Она вновь забарабанила по клавишам. С пометкой «Срочно!!!» Василиса отправила свое объявление: «Молодая женщина ищет работу в доме (с проживанием). Могу хорошо убрать квартиру, умею пользоваться сложной бытовой техникой. В няньки не гожусь, готовлю не очень, интим не предлагать».

Вот так. Немного самонадеянно и где-то даже нагловато, однако, искренне, без панегириков в свой адрес. Рассчитывать на положительный ответ вряд ли стоит, но надо же сказать самой себе: я сделала все, что могла, по крайней мере, в эту ночь!

Проснулась Василиса довольно поздно и в отвратительном настроении. Когда ушел Рудик, она даже не слышала. Что ж, обещал быть мышкой — слово сдержал. Придется и ей сдержать свое и освободить сегодня квартиру. Василиса нахмурилась. Часы показывали десять. В такое время вылезать из постели — удел праздных или творческих личностей. Ни то, ни другое в данный момент к ней не относилось, и Василиса быстрым шагом направилась в душ, чтобы затем, проглотив чашку кофе, поехать на работу за расчетом.

Говорят, не радуйся, если к тебе зачастила удача, возможно, она просто перепутала адрес и вскоре уйдет, прихватив с собой даже ей не принадлежащее. А вот что делать, если к тебе повадились неприятности? Не ликовать же, в самом деле! И намекнуть, что пора бы и честь знать, тоже как-то боязно.

Василиса не доехала до редакции всего полквартала, когда ее верный конь «Фольксваген гольф» вдруг чего-то приуныл и, резко сбавив скорость, громко чихнул и остановился. Все, приехали! Василиса не стала стучать кулаком по рулю, как это делают обычно мужчины, она просто опустила руки и тихо заплакала, добавив чуть-чуть всхлипываний.

В боковое стекло негромко постучали. Василиса вздрогнула и обернулась: у машины стоял Женя Крюков. Она открыла дверцу.

— Случилось чего? — спросил фотокор, кутаясь в длинный вязаный шарф, который он дважды обмотал вокруг шеи.

Василиса шлепнула по рулю.

— Да вот, чего-то ехать отказывается.

— Если ты в редакцию, могу подвезти, — предложил Крюков. — А с твоей тачкой потом разберемся.

— Спасибо, — вяло поблагодарила она и вылезла из машины. Крюков, не оборачиваясь, пошел к своей новенькой серебристой «Ауди».

— Ты чего ревела, из-за машины что ли? — спросил он, трогаясь с места.

— А из-за чего еще? — буркнула Василиса, не желая рассказывать ему про все свои беды.

— Чудная ты, Вася, — усмехнулся Крюков и, пошарив по карманам, вытащил носовой платок. — Сколько лет тебя знаю, а вот чтобы ты в слезах была — никогда не видел. Я уж решил, что ты вообще слез не имеешь.

— А чего мне их тебе показывать? — тихо огрызнулась Василиса и искоса глянула на бывшего коллегу. — Ты сам-то чего угрюмый такой?

Крюков передернул плечами:

— Да вот, трясет немного, может, вирус какой подхватил, — в подтверждение своих слов, он промокнул платком свой нос. — Просил Петровича дать мне выходной, хотел отлежаться, так нет, срочно на работу приказал выйти. Хоть ползи, говорит, а чтоб был сегодня.

— Ну так радуйся, значит, человек ты нужный. Зато меня твой Петрович не желает больше видеть. Никогда.

— Поссорились?

— Он меня уволил.

— Это шутка? — с серьезным видом спросил он.

— Нет. Он не смог смириться с моими выводами относительно художественного прошлого нашего маньяка.

— Разве это повод для увольнения? — сиплым голосом проговорил Крюков и покрутил шеей, освобождая ее от шарфа.

— Для тебя не повод, а для него в самый раз.

— Ну да, «жираф большой — ему видней», — задумчиво процитировал Крюков и остановил машину. — Заходи ко мне, напою тебя кофе, — пригласил фотокор.

— Как только разберусь с делами, обязательно зайду, — улыбнулась она в ответ.

Едва войдя в редакцию, Василиса тут же столкнулась с главным редактором, который в этот момент собирался выходить из здания.

— Здравствуйте, Петр Петрович, — вежливо поздоровалась она и остановилась. — Я хочу забрать свои личные вещи, — пояснила она. — Можно?

Шеф, похоже, передумал уходить.

— Зайдите на минуту ко мне, Василиса Игоревна, — официальным тоном произнес он и указал на дверь своего кабинета. — Надо поговорить.

— О чем? — удивилась Василиса, однако последовала вслед за шефом.

Петр Петрович сел на стул рядом со своим рабочим столом, намекая, что разговор будет неформальным. Василиса устроилась напротив.

Он некоторое время молчал, хмурился, как будто что-то обдумывал про себя.

— Знаешь, — спустя минуту, заговорил он, — я вчера весь вечер проторчал в редакции, еще раз пересмотрел все те номера, где были твои статьи и снимки Жени с места преступления.

Он вновь замолчал, побарабанил пальцами по столу, затем поднялся.

— Закрою дверь плотнее, — пояснил он и направился к выходу.

В этот момент в приоткрытую дверь кабинета заглянул Крюков.

— Извините, если помешал, — сказал он в сторону шефа и быстро прошел к Василисе. — Вася, дай мне ключи от машины. Подъеду, посмотрю, что там у тебя случилось.

Василиса вскочила со своего места и торопливо начала шарить в сумке.

— Где же они… вот, нашла, — она протянула Крюкову брелок с ключом.

— Я мигом. Еще раз извините, — сделав легкий кивок шефу, Крюков удалился.

Петр Петрович закрыл за ним дверь и вернулся к столу.

— Кстати, ты в курсе, что вчера еще одну несчастную прикончили? — негромко спросил он.

У Василисы округлились глаза.

— Кошмар! И кто она?

— Подробностей пока не знаю.

— А что же наш доблестный Евгений? Мне даже и слова не сказал, — с обидой в голосе произнесла Василиса.

— Крюков? На этот раз он не был там, снимков не делал — говорит, что простудился и ни за какие коврижки туда не поедет.