Она уже четыре работы сменила, и всё ей не так, – сказал Фань Инмин. – Денег, что она зарабатывает, едва ли хватит на несколько подарков. Она такая бестолковая, что, пожалуй, поймёт тебя неправильно.

Она уже разумная, – возразила Фан И, – она следила за мной раз десять, тебе ли этого не знать. Ну не будем об этом. Инмин, ты знаешь, почему я решила устроить пикник под этим деревом.

Фань Инмин недоумённо посмотрел на дерево и покачал головой.

Подумай ещё, – сказала Фан И.

Это самое большое дерево, – предположил Фань Инмин.

Я так и знала, что ты не помнишь, – разочаровано сказала Фан И, – да ты бы и не запомнил. А в то время у тебя было поменьше энергии. Под этим деревом меня впервые поцеловал один мужчина. Что ты вскочил? Вспомнил? На другой день я написала человеку по имени Чжу Хайпэн, что теперь я официально в отношениях с тем мужчиной. Что теперь я…

Бледный Фань Инмин спускался с горы следом за Фан И. Фан И замедлила шаг.

Я тебя сегодня сюда привела не для того, чтобы ты всю жизнь стыдился, вспоминая меня. Я лишь хотела, чтобы ты понял, как нужно обходиться с женщинами.

Она встала на холмик.

Первый поцелуй был таким трогательным. Ты же помнишь, что случилось с моей ногой одним осенним вечером десять лет назад?

Бледный как смерть Фань Инмин не проронил ни слова.

Фан И никак не унималась, в её голосе появились металлические нотки:

Одна моя сослуживица потеряла здесь девственность. Потеряла её не по своей воле, но она нисколько не сожалеет. А тот незрелый юноша, которой потом вырос в крупного мужчину, совсем и не помнит то свидетельство о браке, полученное лишь сорок дней спустя? Через десять лет он… он…

И в это мгновение Фань Инмин наконец-то понял постыдный замысел Фан И. Он не мог её остановить и даже в душе надеялся, что её острые словно нож слова станут такими острыми, что смогут заколоть его насмерть.

Фан И, повернувшись спиной, вытерла слёзы, оглядела такую знакомую гору Фэнхуаншань и спокойно сказала:

Мы десять лет прожили вместе, но так и не поняли друг друга по-настоящему. Я потеряла мужа, дурная черта которого погубила моё самоуважение, но я не хочу терять отличного друга. Давай на прощание пожмём друг другу руки.

И она протянула руку.

Фань Инмин, онемевший словно труп, пожал руку Фан И. Фан И улыбнулась он захлестнувших её волнующих чувств.

Фэнхуаншань тому свидетель – моё тело принадлежало лишь одному мужчине, – повернувшись к Фань Инмину, сказала она. – С кем я буду спать сегодня вечером, уже никакого отношения не имеет к целомудрию.

Договорив, она села в ослепительно белый «мерседес».

Два часа он вёл автомобиль на огромной скорости и в тот же вечер вернулся в штаб полка на горе Вофошань. Откинул одеяло и рухнул на кровать, даже не сняв ботинок.

Начальник штаба Цзяо Шоучжи вошёл и зажёг свет.

«Ещё восьми нет, а уже спит? Даже ботинки не снял? Что-то произошло?» – подумал он.

Фань Инмин повернулся и сел на кровати.

Всего-то подготовить бумаги, уплатить сто юаней, три минуты – и вопрос решён.

Так чем же ты так озабочен? – спросил Цзяо Шоучжи.

Устал, – горько усмехнулся Фань Инмин, – всё так бессмысленно.

Впервые от тебя такое слышу, – сказал Цзяо Шоучжи. Фань Инмин поднялся и сложил одеяло.

Теперь часто будешь такое слышать, – сказал он.

Раз ты вернулся, то я должен тебя известить, что твой бывший тесть собирается внезапно провести осмотр своей старой части, посмотреть на результаты наведения порядка. В дивизии уже всё распланировано: завтра и послезавтра выходных не будет, все тренировки должны быть проведены.

Этим мы дедушку не задобрим, – ответил Фань Инмин. – Эффективнее будет найти гранитный камень и поставить стелу на месте поражения.

Я уже велел всем батальонам завтра провести полные тренировки. После обеда Тан Лун прислал телеграмму, сказал, что ты упустил свой шанс. Он сейчас составляет план учений для Хуан Синъаня.

Сколько же талантов в округе, – сказал Фань Инмин. – Вы уж слишком меня переоцениваете. Тан Лун кучу книг прочитал, а есть ли толк? Если Хуан Синъань хочет, чтобы всё было идеально, то ему следовало бы собрать группу командиров из каждой дивизии или штаба.

Товарищ командир полка, товарищ начальник штаба, – вошёл с донесением лейтенант, – оперативный отдел дивизии уведомляет о том, что заместитель командующего Фан Инда уже прибыл в штаб армии, и есть большая вероятность, что завтра или послезавтра он прибудет в дивизию. Требуют организовать дежурство для начальства.

Старина Фань, завтра ты на вахте, а послезавтра я, – сказал Цзяо Шоучжи. – Согласен?

Завтра утром мне нужно в третий батальон, так что ты тут сам справляйся, – ответил Фань Инмин.

Я буду два дня на дежурстве, – сказал Цзяо Шоучжи офицеру.

Тебе нынче лучше с дедушкой не встречаться, – со смешком сказал Цзяо Шоучжи. – А ты предусмотрительный.

Я так его разочаровал, – вздохнул Фань Инмин, – ужасно разочаровал. Жаль, что ничего уже не изменить. Я лучше умру, чем с ним встречусь. В этом разводе не было никакого смысла.

В это время Фан Инда в сопровождении Чэнь Хаожо прогуливался по тренировочной площадке штаба армии. Ручейком струился серебристый лунный свет.

Фань Инда осмотрел освещённый лунным светом пейзаж и вздохнул:

Штаб армии вот уже больше сорока лет здесь стоит.

В 1950 году здесь официально был основан штаб армии. Мне тогда чуть больше десяти лет было, а во всём городе только четыре улицы – две южные и две северные крест-накрест. А нынче это средний город с полумиллионным населением. Город с каждым годом меняется всё сильнее и сильнее.

Это непростая ситуация, – сказал Фан Инда. – Устойчивое экономическое развитие должно основываться на сильной армии. Однако эта армия не воевала уже более сорока лет.

Мы только прошли подготовку в горной местности в конце 62-го, и война закончилась. В годы боевых действий на южном фронте мы всегда были расквартированы здесь в качестве резерва.

Так годится или нет Хуан Синъань из дивизии «А»? – спросил Фан Инда. – Раскрой мне карты.

Он справляется со своей должностью командира дивизии, когда речь идёт о поддержании обычной боевой готовности и тренировках. Но, пожалуй, он не годится на то, чтобы командовать дивизией в подобных учениях.

Так почему же из дивизии «А» на место командующего

«красными» выдвинули только его? – спросил Фан Инда. – В дивизии «А» больше никого нет?

Как я понял, – принялся объяснять Чэнь Хаожо, – военный округ таким образом избирает командующих «красными» и

«синими», чтобы в ходе учений проверить боеспособность дивизии уровня «альфа». В дивизии «В» тоже все воодушевились.

Я, будучи командующим армией, не могу слишком уж лезть в это дело.

Очень уж ты мягкий! – бесцеремонно заявил Фан Инда. – У тебя правильное понимание. Костяк «синих» будет сборным, так что не нужно недооценивать их боеспособность. Чжу Хайпэн даже где-то откопал чудака, взламывающего программы. Я это поддержал. Если говорить от сердца, то я очень надеюсь, что командующий «красными» будет выбран из дивизии «А».

Конечно, лучше всего будет, если дивизия «А» сможет проявить себя на учениях.

А как же Фань Инмин? Неужели его отстранили из-за слухов о его разводе с Сяо Сань?

Это моя вина. Я неправильно понял замысел и думал, что нужно потренировать дивизию «В». Завтра я направлю дополнительные разъяснения.

Вошёл Лян Пин.

Командир, время уже позднее, вам нужно отдыхать.

Понял, – ответил Фан Инда. – Завтра утром едем в дивизию «А».

Когда утром следующего дня Фан Инда прибыл в дивизию

«А», он разочаровался с первого же мгновения.

Он посетил несколько подразделений дивизии «А», гигиена везде была безупречная. Он проводил руками по стёклам – ни пылинки. Все компьютеры светились, отображая на экранах текст на иностранном и китайском языках. Красные ковровые дорожки были идеально чисты.